Расправить крылья - Натали де Рамон Страница 31

Так и пошло у них. День-деньской волком по свету набегается, всякого разбою наделает, а вечером — к зазнобушке. Хороший стал, гладкий. А девушка думает: летает мой ангел в небесах, весь свет видит. Вот бы меня с собой когда взял, хоть бы глазочком с высоты на землю глянуть.

Приходит волк вечером, а она к нему ну приставать:

— Ах, — говорит, — ангел мой, возьми меня в небо полетать!

Волк даже курицей подавился. Ну, думает, совсем у девки башка набекрень. Хоть и сытно кормит, делать ноги пора. Да и родственники ругаются, зачем с человечицей связался…

День проходит, девушка ждет-пождет, никто в окошко не стукнет. Другой так же, третий. Она поплакала-поплакала, да и позвала своего графа.

— Ты, — говорит, — пень старый, неси мне новую рыбку, желание есть.

А граф, хоть и пришел — не мог он даме отказать, граф все-таки, — послушал-послушал и говорит:

— Мадам, мне такие ваши речи оскорбительны. Вы тут к себе кавалеров водите, а потом меня зовете. Нет уж, управляйтесь сами, а я домой спать пойду.

И вправду ушел. Девушка пуще прежнего слезами заливается. Пойду, думает, милого своего искать. Как-то он без меня? И давай в путь собираться, пироги печь.

Вдруг в окно: тук-тук. Это волк пришел — худой, глаза горят.

— Я, — говорит, — по тебе соскучился. У меня в лесу бабушка заболела, я у нее был.

Девушка растаяла. Ах, думает, какой внук хороший! Известное дело, у всех бабушки есть, отчего бы и ангелу бабушку не иметь?

Стали они дальше жить, а волка опять в лес тянет. А уж как остальные волки над ним смеются, прямо терпеть невозможно! Сели однажды ужинать, волк и говорит:

— Вот что, голубушка. Люблю я тебя очень, но больше мне с тобой встречаться нельзя. Прощай, любимая.

Девушка в слезы.

— Как же я без тебя жить буду? Я от тебя ребеночка хочу. Ангелочка маленького.

Волку аж нехорошо стало. Он хоть к девушке и привязался, но такого никак допустить не мог. Правда, вид сделал, будто речи эти ему приятны.

Легли они спать. Только девушка уснула, волк шкуру на плечи — и в лес. Ну, думает, больше я к ней ни ногой.

Утром девушка опять одна просыпается. Неужели, думает, навсегда улетел? День ждет, другой — нет никого. Поскучала-поскучала, да сама к графу в замок пошла. А ей говорят:

— Нету монсеньора дома, в Париж уехали.

Пригорюнилась девушка. Плакала-плакала и надумала: пойду-ка я в лес. Бабушку его найду и все выведаю.

Надела красную шапочку, известное дело, кто же к бабушке без нее-то ходит, напекла пирогов и пошла. Ходила, ходила — вдруг, глядь, лачужка на птичьих ножках.

Ну уж тут девушка не растерялась. Если, думает, ангелы на птичьих крыльях летают, отчего бы у домика птичьих лапок не быть? Постучалась. Ей оттуда:

— Антре, мон шери!

Зашла девушка в лачужку, видит: сидит на кровати старуха, лицом на волчиху похожа, чулок вяжет. Увидала девушку и спрашивает, кто такая будет. Девушка в ответ:

— Я, мадам, подружка вашего внука. Уж так его люблю, так люблю, пирогами кормлю, а он меня одну бросает!

Старуха спицы перекинула и говорит:

— А что тут удивительного? Известное дело, волк. Тут уж сколько ни корми.

И дальше вяжет, а сама думает: съесть ее, что ли? — и облизывается. Девушка все по-своему понимает и пироги достает:

— Вы, — говорит, — мадам гран-мер [6], отведайте моих пирогов, а я буду рассказывать, как вашего внука люблю. Вы его волком не ругайте, ангел он. Я же знаю.

У волчихи от изумления даже чулок из лап выпал: не в себе девка, еще отравишься, коли есть начнешь.

— Ты, — говорит, — домой бы шла. А то мои воротятся, тебя увидят. Ни к чему это. Я внука своего сильно люблю. Он в нашей стае уважаемый волк.

Ну и пошла девушка. Идет, друга своего обманщиком ругает: ишь, сам волк волком, а туда же, ангелом прикинулся. Крылья, мол, у него есть… Совести у него нет меня, бедную, обманывать… А хуже всех граф. Подарком решил за мою верность отделаться, а сам к своим мамзелям в Париж укатил. Бедная я, несчастная, все меня обманывают!

Так и по сей день плачет. Известное дело — баба.

Гадость какая! Я в сердцах отшвырнула бумажку. Это же откровенное издевательство надо мной! Как только Мишель посмел прислать мне такое! Мерзавец! Что он понимает про нас с Арни?!

Стоп, стоп… При чем здесь Мишель? Он хотел сделать мне приятное, заказал пиццу, почувствовав, что со мной что-то не так. Он же не знал, что там окажется «Сказка про девушку», а о моем романе он и не подозревает. Он просто хотел как лучше! Конечно, и с Вендолем он тоже пытался познакомить меня из лучших побуждений… Да кто его просит лезть в мою жизнь?! Откуда он знает, что для меня лучше?! У меня все было хорошо, пока я не прочитала эту мерзость!

В утешение я съела еще один кусок пиццы и, потянувшись за следующим, подумала: а с какой стати я должна верить в эту сказку? Какое она вообще имеет ко мне отношение? Конечно, Арни — далеко не ангел, но совсем и не волк! Я же вижу, что он за человек. Конечно, иногда он совершенно невыносим, как все мужчины, но способен чувствовать, понимать меня! Вплоть до того, что прислал мне именно ромашки, словно угадав мой сон…

Бедные мои цветочки, я до сих пор не поставила вас в воду! Я ласково взяла в руки чуть поникший букет и пошла в кухню за вазой. А вдруг действительно каким-то таинственным образом он знает, что я видела нас обоих и Ганну?.. Странное имя, я бы никогда не назвала так нашу дочку.

Нашу дочку? Что же получается, я хочу иметь от Арни дочь? Да, хочу.

Это открытие чуть не лишило меня вазы, потому что в пальцах согласно затрепетали молнии, а в ушах прозвучал голос Арни:

— Ганна!..

Это был отличный кусок мяса. Марта снова похвалила себя за то, что не поленилась утром заскочить к мяснику и заказать полкилограмма говядины от нижнего края. Она без труда нарезала нежное мясо на порции толщиной в палец. Теперь предстояла самая противная процедура — почистить и покрошить лук.

— Жюль, — Марта вошла в кабинет мужа, — ты очень занят?

— Зачем? — невпопад ответил Жюль, не отрывая взгляда от экрана компьютера. — Нет, это тут совсем не к месту…

— Жюль, ты не мог бы мне помочь, заодно бы и передохнул. Нельзя же так изнурять себя.

— Хорошо. — Жюль повернулся на вертящемся кресле и удивился: — Ты уже дома? Когда ты пришла? Дай мне чего-нибудь попить.