Ты мне Никто!!! И я тебе никто! И никогда не будем... - Ирина Кириленко Страница 32

«Желающий», собственно, был один. Вадим заявил, что я — никакой не зайчик, а вовсе даже кролик и взялся это доказать на примере моего хвоста. Сам он был одет Бабой Ягой в длинной цветастой юбке, фартуке и бандане. И его попытки пощупать мой хвостик выглядели нахально-вызывающе. Такая себе, бабка-нахалка.

Потом начались танцы. Зрелище, конечно, было то ещё! Пират-Артём с закрытым чёрной нашлёпкой глазом, в широком кушаке, едко-салатовых бабских панталонах и с трубкой в зубах, кружил в танце пчёлку-Светлану. На ней было короткое платье в жёлто-чёрную полоску и чёрная бархатная подушка-думочка на попе, пристёгнутая к поясу. «Попка» то и дело съезжала набок, а пират ворчал и заботливо водружал её на место.

Миша с Людочкой представляли странный тандем «Красной Шапочки», в пышной короткой юбке, кожаной жилетке и розовой шапочке-пидорке набекрень, и «Кота Леопольда», в больших стоптанных тапочках, мужских нижних кальсонах, в тонких очках и в наглухо застёгнутой рубашке с огромным лиловым бантом на шее, сооружённом из женского шарфика. Второй, ярко-рыжий вязаный шарф, заправленный одним концом в кальсоны, символизировал хвост. Красная Шапочка шалила и время от времени старалась на этот хвост наступить, отчего Леопольд всё время взбрыкивал, кружился и имитировал голодного волка.

Ну, и мы с Вадимом: безумный кролик с прищепкой на попе и коварная Баба Яга.

Когда время подошло к полуночи, весь этот «весёлый зоопарк» накинул шубейки и дублёнки и отправился к ёлочке встречать Приход…

Приобняв меня за плечи, Вадим внезапно жарко зашептал мне на ухо:

— Что ты загадала, Заенька?

И, пока я пыталась придумать приличную версию моего желания, развернул к себе и жадно поцеловал:

— С Новым годом, девочка!

Испуганные бабочки у меня в животе стремительно разлетелись, рассыпались пылающими искрами и я вдруг почувствовала себя самым счастливым кроликом на свете…

Какие, всё-таки, у Таньки губы сладкие! И вся она — такая мягкая, родная. Никак не оторваться! Похоже, я уже привык к этим нашим с ней «перепутанным поцелуям». Целовал бы и целовал…

— Эй, романтики! В дом давайте! Замёрзнете!

Какое там «замёрзнете»! Я весь горю! И Танька моя тоже. Горячие ладошки мне на грудь положила — прям насквозь прожигает.

— Иди ко мне, моя сладкая… — прижал к себе сильнее, она руками мне в волосы зарылась… перебирает пальчиками…

Проложил дорожку из поцелуев вниз. На шее жилка бьётся. Часто-часто. Трусишка зайка сладенький под ёлочкой дрожа-ал…Иди, иди ко мне, заинька, иди ко мне, сладенький. Я — голодный Серый Волк. Ужас, какой голодный… Как будто, никогда не ел… СЕЙЧАС ПРОГЛОЧУ…

Вошли в дом, никого нет — все по спальням разбрелись…

— Идём, — шепчу…

Она доверчиво руку протянула, в глаза смотрит. Взгляд пьяный, расфокусированный… У меня такой же… Повёл в свою спальню… Пошла… Вошли, к двери прижал, целуемся. Какая же ты сладкая, девочка… Как хорошо, что я тебя нашёл… Как хорошо-о-о…

* * *

— Так, народ, на сегодня у нас следующие планы, — Артём хлопнул в ладоши, призывая ко вниманию, — Сейчас все дружно завтракаем. Затем следующий порядок работ: первая группа — «молодые люди от семи до девяти» занимаются налаживанием железнодорожный путей сообщения, которые им Дед Мороз подарил. Для этой операции им выделяется следующий квадрат: территория возле камина. Особая просьба: камин не засорять, золу не трогать. О результатах работы — доложить полковнику Мамочке.

«Молодые люди» возбуждённо засопели, переглянулись и дружно ответили: «Есть!».

— Вторая группа, — продолжил Артём, — «Принцессы»! Причёсываемся, наряжаемся к балу, подбираем музыку, рассаживаем публику, репетируем танцы. Контроль за принцессами и куклами поручается Принцессной Мамочке-Королеве. Не капризничать, принцессные платьица не пачкать!

«Принцессы» радостно захлопали в ладошки.

— Следующая группа: «Послушные взрослые». Разбиваемся на пары, седлаем коней — едем кататься на снегоходах. Контроль за техникой — на мужчинах, контроль за мужчинами — на дамах. Последняя группа: «Я» готовит баньку к вашему возвращению, маринует мясо на шашлык и устанавливает мангал. Всем всё ясно? Вопросы есть? Вопросов нет! Ать-два на завтрак!

* * *

Зима-зимушка-зима! Как с погодой-то в этом году повезло! Морозец, снежок, солнышко светит… Питер, ты ли это?! Быстрый ветер в лицо, сзади моя Танюшка прижимается, мелькают редкие кустики… Справа Мишка с Люсьен в таком же восторге: мчатся навстречу радости. А-А-А! С Новым годо-о-ом!!! Я счас-тли-и-ив!!!

Устали… Сейчас — в жаркую бань-ку, потом — жаркую Тань-ку… И-и-и уносят меня, и уносят меня… переполняющая радость меня уносит и предчувствие какого-то волшебства… Как зелёный пацан, честное слово! И мой мягкий сладкий кролик с зелёным хвостиком…

* * *

— Вадик, ты это… в общем… вот… — встретила нас с порога Светка.

Шумной толпой ввалились в дом и тут же застыли. Какого…??? Навстречу бросилась, завёрнутая в крохотную золотую тряпочку Снежанна. Прижалась, впилась кровавыми губами в губы…

— С Новым годом, Вадичек! — повисла на руке.

Вадик, отомри!

— Снежанна? С Новым годом… Ты как здесь? Почему?

— Я ТАК соскучилась, любимый, — зашептала с придыханием на ухо.

Озираюсь растерянно, пытаюсь поймать Танюхин взгляд. Не смотрит. Оцепенела.

— Ну, что ж… нагулялись, бродяги? — разрядил обстановку Артём, — Дуйте переодеваться! Скоро обед, — выходя, пообещал он с наигранным энтузиазмом.

Таня рванула к лестнице, затопала наверх.

— Что ты здесь делаешь, Снежанна? Пойдём-ка поговорим. Накинь шубу, где твои сапоги? Ты с ума сошла на шпильках???

Насупилась, картинно надула губки, оделась.

— Я ещё раз спрашиваю: Что. Ты. Здесь. Делаешь?

— Знаешь, Вадик, это даже некрасиво! Я притащилась в такую глухомань. Наплевала на людей, на планы. А ты мне с места в карьер! Я же не спрашиваю, что здесь делает твоя секретарша. Это что, благотворительный концерт в пользу бедных? Ты же меня уверял, даже клялся, что «ничего такого»!!! — Снежанна перешла на визг.

— Во-первых, когда я клялся, так и было…

— «БЫЛО»? А сейчас? Поклянись мне сейчас, Вадюш! Просто скажи, и я поверю! Ничего же не было, Вадюш? То, что случается по-пьяни, забывается наутро. Я ж всё понимаю, милый. Мы поссорились, ты — мужчина. Ты расстроился и захотел отомстить, да? Просто отомстить. Давай просто, давай сейчас страничку перевернём и, как будто, ничего и не было… давай? Просто достань сейчас телефон и вызови ей такси…

Вот, как с ней говорить?! Да и ОЧЁМ??? Вынимаю телефон, ищу номер, называю адрес…