Полет сокола - Дафна дю Морье Страница 32

Мы вышли на виа деи Соньи, и вдали я уже различал стену сада. Я пошел медленнее.

– Похоже, профессор Донати – человек выдающийся, – сказал я. – В пансионате, где я остановился, мне говорили, что он сам из Руффано.

– Да, и более того, – сказала она, – его отец был хранителем герцогского дворца, а сам он родился и провел детство в том самом доме, в котором сейчас живем мы. Одно из самых страстных желаний профессора Донати – получить дом обратно. Но вряд ли это возможно, разве что состояние здоровья моего мужа вынудит нас уехать отсюда. Как вы легко можете себе представить, профессор Донати любит каждую комнату в этом доме. Думаю, он очень гордился своим отцом, а его отец – им. История его семьи – настоящая трагедия.

– Да, – сказал я. – Да, я слышал.

– Раньше он часто об этом рассказывал. Теперь уже нет. Надеюсь, он начинает забывать. В конце концов, двадцать лет – достаточно большой срок.

– А что стало с его матерью? – спросил я.

– Он так и не смог узнать. Она исчезла вместе с немецкими войсками, которые в сорок четвертом занимали Руффано, а поскольку тогда на севере шли жестокие бои, то, скорее всего, она погибла во время бомбежки, она и маленький брат.

– Так был еще и брат?

– Да, маленький мальчик лет десяти или одиннадцати. Они были очень привязаны друг к другу. Иногда мне кажется, что именно из-за него профессор Донати столько времени уделяет студентам.

Мы подошли к стене сада. Я рассеянно взглянул на часы. Было двадцать пять минут двенадцатого.

– Благодарю вас, синьора, – сказал я. – Вы были очень добры, позволив мне пройтись с вами до вашего дома.

– Нет, – возразила она. – Это я должна поблагодарить вас. – Она взялась за ручку садовой калитки и немного помедлила. – А вы не хотели бы лично познакомиться с профессором Донати? – вдруг спросила она. – Если да, то я с удовольствием ему вас представлю.

Меня охватила паника.

– Благодарю вас, синьора, – сказал я, – но мне бы ни в коем случае не хотелось…

На губы синьоры Бутали вновь вернулась улыбка, и она не дала мне договорить:

– Никакого беспокойства. У ректора заведено утром по воскресеньям приглашать к себе домой нескольких коллег, и в его отсутствие я поддерживаю этот обычай. Сегодня зайдут два-три человека, и одним из них непременно будет профессор Донати.

Я не так планировал нашу встречу. Я собирался прийти один на виа деи Соньи. Синьора Бутали приняла мое волнение за нерешительность: помощник библиотекаря чувствует себя не на своем месте.

– Не смущайтесь, – сказала она. – Завтра будет что рассказать другим помощникам!

Следом за ней я вошел в сад и подошел к двери дома, все еще мучительно стараясь придумать предлог, чтобы уйти.

– Анна готовит на кухне второй завтрак, – сказала синьора Бутали. – Вы можете помочь мне расставить бокалы.

Она открыла дверь. Мы вошли в холл и направились в столовую слева от него. Это уже была не столовая. Все стены от пола до потолка заставлены книгами, у окна – большой письменный стол.

– Это библиотека моего мужа, – сказала она. – Когда он дома, то любит принимать гостей здесь, а если их оказывается слишком много, мы открываем двери в маленькую столовую рядом.

Маленькая столовая рядом когда-то была моей детской. Синьора распахнула обе створки двери, и я с удивлением увидел, что строго по центру комнаты стоит стол, накрытый на одну персону. Мне вспомнился беспорядок, в каком я ее оставил: маленькие машинки, разбросанные по полу, две пустые консервные банки, заменявшие собой гараж.

– Вермут – на серванте, – сказала синьора Бутали. – Кампари тоже.

Бокалы – на сервировочном столике. Будьте любезны, отвезите его в библиотеку.

Она уже все расставила по своему усмотрению и достала сигареты, когда в дверь позвонили.

– Наверное, Рицци, – сказала она. – Я рада, что вы здесь. Она держится слишком официально. Профессор Риццио – декан педагогического факультета, а его сестра отвечает за женское студенческое общежитие.

Она вдруг изменилась, словно помолодела, и в глазах появилось выражение ранимой беззащитности. Видимо, когда ее муж был дома, то груз светского общения лежал на его плечах.

Я вновь вошел в роль групповода и, стоя около сервировочного столика, ждал ее команды разливать вермут. Она пошла встречать посетителей, и до меня долетели приглушенные звуки обычных в таких случаях комплиментов. Затем она ввела гостей в комнату. Оба они были пожилыми, седовласыми и сухопарыми. У него был изможденный вид человека, который всегда по горло занят работой и всю жизнь проводит за письменным столом, постоянно заваленным входящими и исходящими документами. Я так и видел, как он отдает никчемные распоряжения своим подчиненным. У его сестры был более представительный вид, и держала она себя с достоинством древнеримской матроны. Я пожалел бедных студенток, живущих под ее правлением. Я был представлен как синьор Фаббио, временный помощник библиотекаря. Синьорина слегка наклонила голову и тут же повернулась к хозяйке дома осведомиться о здоровье ректора.

Профессор Риццио озадаченно смотрел на меня.

– Извините, – сказал он, – но я никак не припомню вашего имени. Как давно вы работаете в библиотеке?

– С пятницы, – сообщил я ему. – Меня принял синьор Фосси.

– Значит, ваше назначение шло через него? – спросил он.

– Да, профессор, – ответил я. – Я обратился к синьору Фосси, и он разговаривал в регистрационном бюро…

– Право, – прокомментировал мои слова профессор, – я удивлен, что он не проконсультировался со мной.

– Полагаю, он не хотел вас тревожить по такому пустячному делу, – пробормотал я.

– Любое назначение, даже самое незначительное, представляет интерес для заместителя ректора, – сказал он. – Вы откуда?

– Я работал в Генуе, профессор, – ответил я. – Но мой дом в Турине.

Там я окончил университет. Я имею степень по современным языкам.

– Хоть в этом повезло, – сказал он. – Это больше того, что имеют другие временные сотрудники.

Я спросил, что он будет пить, и профессор попросил немного вермута. Я налил ему вермута, и он отошел от меня. Синьорина Риццио сказала, что пить вообще не будет, но после протестов синьоры Бутали снизошла до стакана минеральной воды.

– Так вы работаете в библиотеке? – спросила она, подавляя меня своим величием и фигурой.

Как и у большинства мужчин ниже среднего роста, высокие женщины будят во мне все самое худшее.

– Я провожу там время, синьорина, – сказал я. – Сейчас я в отпуске, и такая работа мне подходит.

– Вам посчастливилось, – заметила она, не сводя с меня пристального взгляда. – Многие студенты третьего или четвертого курса были бы рады получить такую возможность.