Иллюзия любви. Ледяное сердце - Ольга Дремова Страница 32

— Леонид, будь добр, оставь меня! — Роскошная грудь Лидии взволнованно качнулась. — Неужели так сложно понять, что мне сейчас не до этого.

— Кто же, как не я, должен о тебе побеспокоиться? — с тревогой в голосе произнес Леонид.

Лидия глядела на мужа сквозь полуопущенные ресницы и никак не могла понять, действительно он переживает за её здоровье или же просто, прикидываясь, морочит ей голову.

— Я беспокоюсь за тебя, Лида, и поэтому мне не всё равно, примешь ты это несчастное лекарство или нет. — Он открыл какую-то баночку с таблетками. — Можешь на меня сердиться, но я обязан следить, чтобы все назначения врача исполнялись неукоснительно.

— Я же просила русским языком: оставь меня в покое!

Не хватало ещё глотать всякую гадость! Неизвестно, когда и как всё это аукнется. Кто знает, насколько эти пилюльки мощные, может, через неделю после их приёма у неё печёнка станет дырявой, как дуршлаг, а может, и вовсе от таких мозгами тронешься.

— Ты не думай, я ведь всё понимаю. — Тополь сочувственно свёл брови на переносице. — Доктор сказала не обращать внимания на твою раздражительность, потому что это ведь не ты злишься, это в тебе говорит твоя болезнь.

— Доктор?! — От неожиданности глаза Лидии широко раскрылись. — Какой ещё доктор? — При мысли о том, что без её ведома Леонид нанёс визит онкологу в диспансере, в груди похолодело и сердце забилось часто-часто, как у зайца. — Ты что, ходил к врачу? — ни жива ни мертва выговорила она и сглотнула густую, вязкую слюну.

— К чему такие волнения, Лидуся? — Леонид вытряхнул таблетку на ладонь и плотно закрыл баночку крышкой.

— Кто тебя просил?.. — не в состоянии переварить услышанное, ошеломлённо заморгала Лидия. — Как ты мог?! Кто тебе позволил за моей спиной вытворять такие вещи?! — Жадно вглядываясь в знакомые черты, Лидия пыталась догадаться, что же могло произойти в кабинете врача, но лицо Тополя было непроницаемо, как маска. — И что же он тебе сказал?.. — Вцепившись в мягкие ручки кресла, Лидия даже привстала, и от волнения её кожа и впрямь приняла нездорово-серый оттенок.

— Лидия, тебе нельзя так волноваться.

В глазах Тополя опять мелькнула холодная резь, и Загорской вдруг стало по-настоящему дурно.

— Я спрашиваю, что тебе сказал врач? — Её губы задрожали. Если Лёнька знает всё, то сегодняшний разговор до добра не доведёт. Если же доктору хватило ума не распространяться перед чужим человеком, тогда… Она набрала в грудь побольше воздуха. Даже если шансов всего один на миллион, глупо не использовать его. — Он сказал тебе, сколько мне осталось? — Лидия не узнала собственного голоса.

— Сказал, — глухо бросил Леонид.

Сердце Загорской упало куда-то на дно желудка и, кажется, перестало биться совсем.

— И сколько же?

Глядя Лидии прямо в глаза, Тополь едва заметно усмехнулся.

— Что же ты молчишь? — От затылка вниз, по спине, покатилась обжигающая волна панического страха.

— Зачем мне что-то говорить, когда ты сама всё знаешь?

Густо-синие глаза Леонида сузились, и внезапно перед мысленным взором Лидии появились стылые ладони океана, смыкавшиеся над её головой в ночном сне.

— Я… я не понимаю… О чём ты? — Под пристальным взглядом Леонида она вздрогнула.

— О том же, о чём и ты. — Не отрываясь от глаз Лидии, Леонид взял чашку с водой и протянул таблетку. — Пей.

— Может, позже… — губы её не слушались.

— Зачем же откладывать? — В лице Леонида появилось что-то хищное и неприятное, как у хорька. — Зачем же нам откладывать на потом, если можно сделать это сейчас? — с нажимом повторил он, наклонился к Лидии совсем близко и поднёс руку с таблеткой. — Посмотри, что у меня для тебя есть, любимая. — Его шёпот становился всё глуше, переходя в шипение.

— Нет… нет… Не-е-е-т!!! — не выдержав змеиного, гипнотического взгляда мужа, закричала Лидия и почувствовала, как на неё наваливается ледяная толща воды.

— Мне что-то добавить ещё или достаточно? — Немигающие глаза Леонида холодно впились в лицо Лидии.

— Довольно.

Загорская закрыла глаза, откинулась на мягкий подголовник кресла и почувствовала, как, навалившись всем весом, безликая многотонная волна потянула её за собой в бездонную, бескрайнюю пропасть.

* * *

«Обязуюсь вернуть к первому ноября одна тысяча девятьсот девяносто восьмого года». Семён поставил точку и довольно оглядел красивую, как картинка, расписочку:

— Это хорошо, что в баксах, а то с этими рублями — словно фантики в руках держишь.

— Отдавать будешь тоже в долларах. — Приземистый, плечистый парень ткнул пальцем в низ расписки: — Число проставь.

— Само собой. — Семён обменялся взглядом с Борисом, стоявшим чуть поодаль, у стены. — Жалко, что до двадцать пятого никого в учебной части нет, а то бы я в понедельник смотался — и к стороне. Нет, правда, чувствуешь себя с этими хвостами как Муму с камнем на шее… — Тополь посмотрел на незнакомых парней и осёкся: судя по выражению их лиц, им всем было глубоко до фонаря, какого числа начнёт работать учебная часть в его институте и как завершит свои дни бедная тонущая собачка. — Число… — Чувствуя на себе взгляды окружающих, Тополь снова склонился над листком. — Пятнадцатое августа тысяча девятьсот девяносто восьмого года. Теперь всё?

— Всё. — Взяв расписку, парень сложил её вчетверо. — Только не забудь, первого ноября ты отдаёшь не две, а две пятьсот.

— Мы же договаривались на десять процентов! — От названной суммы лицо Семёна вытянулось.

— В месяц. — Будто укладывая волосы, парень медленно провёл по бритой голове ладонью. — А ты берёшь на два с половиной. Считать умеешь?

Не в силах скрыть раздражения, Тополь нахмурился.

— Я чего-то не понял, ты хочешь даром? — Парень повёл плечами и покрутил шеей так, словно ему жал воротничок рубашки.

— Да нет, всё в порядке. — Тополь нащупал в кармане доллары и, будто опасаясь за их сохранность, вцепился в них пальцами. — Просто Борис сказал, что вы даёте под десять процентов.

— Так мы тебе под десять и дали. — От стены отделилась ещё одна фигура. — Если тебя наши условия не устраивают…

— Нет, всё в порядке, — замотал головой Семён.

— Тогда мы пойдём.

Парень, взявший расписку, подошёл к Борису, пожал ему руку и молча двинулся к дверям, а вслед за ним потянулись и остальные.

— Ну у тебя и друзья! — Дождавшись, пока за последним амбалом закроется дверь и их голоса смолкнут, Семён перевёл дыхание и взглянул на Бориса. — Я думал, они меня прямо тут и похоронят.

— Ты поменьше думай, ребята как ребята.

— Неприятные какие-то… — нахмурился Тополь.

— Тебе с ними что, детей крестить? — Боря выразительно посмотрел на товарища.