Одинокая звезда - Дженнифер Чиаверини Страница 33

— Я не сказала, что ты в чем–то виноват. Кто из нас преувеличивает?

— Я подожду тебя в машине. — Мэтт схватил тарелку и метнулся на кухню. Сара слышала, как он гремел посудой в раковине. Потом громко хлопнула входная дверь. Клокоча от гнева, с красным лицом она бросилась следом за ним.

В Элм — Крик они ехали в полном молчании. Когда пикап остановился возле особняка, Сара выскочила из кабины и, не сказав ни слова, захлопнула дверь. Грузовичок умчался прочь, выбросив из–под колес клубы пыли и гравия.

Сара вошла в заднюю дверь и, все еще бурля от злости, остановилась в холле. Мэтт был прав, и она это понимала. Ей не надо было откровенничать с Томом Уилсоном. Но другие его слова были несправедливыми. Он не имел права критиковать ее за то, что она все еще не нашла работу. Разве не ради него она рассталась с прежней жизнью в Стейт — Колледже? На новой работе Мэтт получает не больше, чем Сара зарабатывала до их переезда, поэтому их финансовое положение не улучшилось. Сейчас Мэтт чувствует себя лучше — во всяком случае, он повеселел, — но выиграла ли от таких перемен Сара?

— Надо было не уезжать из Стейт — Колледжа, — проговорила она вслух.

Ее слова растворились в тишине старинного особняка.

Она закрыла глаза и прислонилась к стене. Ей было тоскливо. Их переезд был ошибкой. Надо было остаться на прежнем месте; Мэтт наверняка нашел бы что–нибудь подходящее. В Стейт — Колледже можно скорее устроиться, чем здесь, в этом захудалом Уотерфорде.

Она была в этом полностью уверена, но знала и то, что никогда не скажет об этом Мэтту.

Впрочем, уже слишком поздно. Она сделала выбор и теперь должна жить с этим. Правда, ей было бы намного легче, если бы Мэтт ценил ее самопожертвование. Временами ей казалось, что он даже не осознавал этого.

Она дышала медленно и глубоко до тех пор, пока не улеглось раздражение. Величественные покои окружали ее, спокойные, уютные. Здесь она больше чувствовала себя дома, чем в их жалком дуплексе.

Постояв неподвижно еще минуту, Сара открыла глаза и поднялась наверх.

Она нашла миссис Компсон в комнате, примыкающей к спальне тети Клары. Пожилая хозяйка сидела на полу на сложенном одеяле и вынимала из нижнего ящика комода выцветшую одежду.

— Я пришла, — сказала Сара, входя в комнату.

— Вижу. — Миссис Компсон пристально посмотрела на нее. — Мне не надо спрашивать, как все прошло?

— О‑о. Вы о собеседовании? Нет, все прошло хорошо.

— Конечно. Теперь мне понятно, почему вы сегодня такая «жизнерадостная».

Саре захотелось улыбнуться.

Миссис Компсон сняла с себя фланелевую рубашку, которую надевала для работы.

— Ну, тогда, поскольку вы явно не в рабочем настроении, давайте проведем урок квилтинга.

— Но ведь я вообще ничего не сделала.

— Верно, зато я работала все утро.

— Хорошо, — Сара пожала плечами. — Вы тут хозяйка.

— Вот именно, — подтвердила миссис Компсон и жестом велела Саре помочь ей подняться с пола. — Сегодня вы начнете шить новый блок под названием «Строптивая жена».

Сара сердито хмыкнула.

— Может, вместо этого блока есть другой, под названием «Строптивый муж»?

Миссис Компсон удивленно подняла брови.

— Неужели я слышу нотку раздора? Невероятно! У таких любящих голубков!

— Мэтт был невыносимым. Я рассказала ему о собеседовании, а он критиковал все, что бы я ни говорила.

— Что–то не похоже на него.

— И ведь я даже не сделала ничего неправильного. — Сара вкратце объяснила, как все было.

Миссис Компсон тяжело вздохнула и поморщилась.

— Боюсь, что я соглашусь с Мэттью. — Она выставила перед собой ладонь, когда Сара раскрыла рот и хотела что–то возразить. — Соглашусь с тем, что он сказал, а не как сказал. Ему следовало проявить больше такта. Но я считаю, что он прав, предостерегая вас, чтобы вы не слишком откровенничали с людьми, претендующими на ту же самую должность.

Сара шлепнулась на кровать.

— Я так и думала, что вы встанете на его сторону.

— Ой, разве это так? По–моему, я лишь высказала свою точку зрения. — Миссис Компсон села рядом с ней. — Если я и встала на его сторону, то только потому, что он прав. Этому самому Тому Уилсону необязательно было слышать, что вы думаете о своей специальности.

Сара вздохнула. Возможно, миссис Компсон и Мэтт правы. На этот раз она действительно вела себя глупо.

— Впрочем, я не думаю, что Том Уилсон разболтает ваш секрет, — добавила миссис Компсон.

— Я надеюсь. Зачем ему это надо?

— Если он это сделает, то окажется ужасно непрофессиональным. Почему работодатели должны верить человеку, распространяющему слухи насчет другого претендента?

— Пожалуй, вы правы, — пробормотала Сара.

— Однако я надеюсь, что для вас это будет уроком. Впредь будьте осторожнее и не откровенничайте с незнакомыми людьми. Ведь никогда не знаешь… — Миссис Компсон замолчала и улыбнулась каким–то своим мыслям.

— Что? Что вы нашли тут смешного?

— Ой, ничего. — Миссис Компсон улыбнулась еще шире. — Просто я вспомнила о том, как встретилась со своим мужем.

— Вы познакомились с ним во время собеседования, когда устраивались на работу?

— Нет–нет, — засмеялась миссис Компсон. — Но в день нашего знакомства он был еще менее сдержанным, чем вы сегодня, и это смущало его потом много лет.

* * *

Я уже рассказывала вам, как каждый год на самой большой ярмарке в нашем штате мы с Клаудией выставляли квилты и как я участвовала в конных скачках. Папа демонстрировал лучших лошадок и мог часами спорить с другими джентльменами о плюсах и минусах различных методик племенного отбора и тренинга. Ричард ловил каждое его слово, готовясь к тому дню, когда сменит отца и будет выращивать породистых скакунов Бергстромов. Он буквально не отходил от папы и лошадей. Однако, несмотря на все мои старания, к учебе он относился с прохладцей. Хотя чего можно было требовать от девятилетнего мальчишки?

Мне было шестнадцать, и я любила ярмарочные дни. Еще я любила скачки. Вероятно, я раздражала других девиц, потому что всегда становилась призером любых конных состязаний, в которых участвовала. Но меня не очень интересовали кубки и грамоты, что бы там ни говорили. Я любила нестись как ветер, чувствовать, как лошадь собирает все свои силы перед тем, как взлететь в прыжке, видеть нежную силу мелькающих копыт, развевающуюся гриву — ах, это было чудесно. А еще замечать гордость в глазах папы, когда я побеждала соперников на его лошадях.

Как–то утром я ездила на Розе Дрездена по ярмарочному скаковому кругу и внезапно заметила молодого человека, который до этого два дня подряд глядел на меня, опираясь на ограду. Я ответила кивком на его приветствие и сделала вид, что больше не обращаю на него внимания, но мне было трудно удержаться, и я следила за ним краешком глаза. Меня это скорее раздражало. Надо было сосредоточиться перед состязаниями, но под его взглядом это плохо удавалось.