Хэппи-энд - Кэтрин Стоун Страница 34

Рейвен резко отпрянула в сторону.

– Ник, ты вовсе не обязан делать это. Там, внизу, в ресторане, на глазах у всех это было бы по достоинству оценено, но теперь, когда мы одни, не нужно больше притворяться, что...

Ник остановил этот лихорадочный монолог, приложив к ее губам палец. Он не стал говорить ей, что влюбился по-настоящему, потому что считал такое признание преждевременным для Рейвен он по-прежнему оставался простым садовником, пусть и успешным, но все же далеко не таким богатым, как владелец сети элитных отелей «Эдем». Ник искренне верил в то, что Рейвен рассказала ему о своем прошлом, о том, как одноклассницы издевались над ней, а одноклассники просто использовали ее для удовлетворения своей едва проснувшейся страсти. Но рассудок велел ему не торопить события. В его голове до сих пор звучали предостерегающие слова Виктории Кэлхаун о том, что это Рейвен былa охотником, а жертвой были наследники богатых семей.

Ник чувствовал, как в его сердце растет потребность видеть рядом с собой Белоснежку всегда – сегодня, завтра, всю жизнь! Это было очень опасно, так как он должен был думать не только о себе, но и о двух юных девочках, своих горячо любимых дочерях. Однажды они уже были жестоко преданы своей собственной матерью, и Ник не мог допустить, повторения этой трагедии.

Нику нужна была Рейвен. Он хотел ее. Он полюбил ее. Но пока не был вполне уверен, что ей можно доверять.

– Скажи, Рейвен, чего ты сейчас хочешь? – тихо повторил Ник.

– Тебя, – едва слышно выдохнула она. – Я хочу тебя, Ник...

До женитьбы на Дендре и после развода у Ника было много женщин.

Те из них, которые были с Ником после того, как он разошелся с Дендрой, знали все о нем и о правилах жизни, которых он строго придерживался. Они также с самого начала знали, что он не собирается заводить с ними слишком серьезных отношений, не говоря уже о том, чтобы жениться во второй раз. Ник никогда не знакомил их со своими дочерьми. Все женщины, с которыми он встречался, твердо знали, что любовь Ника принадлежит только его дочерям, что его отношения с женщинами никогда не выйдут за грань взаимного приятного развлечения и время препровождения.

Все женщины, с которыми Ник занимался любовью, в один голос твердили, что он самый искусный и ласковый любовник, умеющий разбудить в них самые сокровенные желания и довести их до логического конца. Путешествуя с ним по стране чувственных наслаждений, они всегда ощущали себя предметом обожания и поклонения, не говоря уже о полной безопасности.

Но теперь, оказавшись наедине с Рейвен и собираясь вместе с ней отправиться по знакомой тропе к самым вершинам блаженства, Ник вдруг понял, что это будет совершенно новое путешествие. Перед ним открывалась страна не только наслаждений, но настоящей любви, где он, похоже, так ни разу и не побывал за всю свою сексуальную жизнь... Внезапно Ник почувствовал некоторую робость. Он не знал, как себя вести, чтобы не спугнуть птицу счастья.

Нельзя торопиться! Ник решил, что станет действовать очень медленно и осторожно. Его губы будут осторожно касаться ее тела во всех мыслимых и немыслимых местах, всякий раз задерживаясь там на несколько мгновений. Это будет неторопливым началом целой вечности блаженства!

Представив себе весь сценарий, Ник приступил к действиям. Он стал раздевать Рейвен и начал со шпилек в ее черных блестящих волосах. Потом его губы нежно коснулись висков Белоснежки, потом мочек ушей, Потом шеи, подбородка...

– Что ты делаешь? – прошептала она не дыша.

– Раздеваю тебя.

Разделавшись со шпильками, его длинные ласковые пальцы переместились к сапфировым серьгам, украшавшим ее маленькие уши.

– Быстрее... – прошептала Рейвен.

– Нет.

– Но, Ник... – умоляюще выдохнула она.

Что-то в ее голосе заставило Ника посмотреть ей в глаза. Там он увидел... страх! Судя по всему, ей ни разу не пришлось наслаждаться томительной прелюдией к настоящему сексу, и теперь она боялась, что за это время произойдет что-нибудь такое, что помешает им обоим завершить начатое путешествие.

– Не бойся, здесь никого нет, кроме нас с тобой. Нам никто и ничто не помешает, – прошептал Ник. Нам с тобой некуда торопиться, Золушка. Ведь тебя не ожидает тыква-карета, запряженная шестеркой лошадей-мышей, и когда часы пробьют полночь, тебе не надо будет возвращаться домой... у нас с тобой впереди целая ночь.

Слушая успокаивающие слова Ника, Рейвен смутно понимала его правоту, но все же пыталась помочь ему самому раздеться.

– Не надо так торопиться, – улыбнулся он. – Ты действительно хочешь меня?

– Да, я безумно хочу тебя, Рейвен...

Взяв Рейвен за руку, Ник повел свою Белоснежку в ее спальню, задернул тяжелые портьеры и включил большой торшер, стоявший в углу. Его мягкий свет тотчас озарил спальню золотисто-розовой луной.

Ник медленно снял с Рейвен ее роскошное черно-белое шелковое платье и, когда она предстала передним совершенно обнаженной, стал целовать ее так, как не целовал еще ни один мужчина.

Он целовал ей ладони, колени, там, где еще недавно были кровавые ссадины, словно прося прощения за причиненные страдания и обещая никогда больше не делать ей больно.

– Ник, прошу тебя... я хочу тебя...

Подняв голову, Ник увидел в глазах Рейвен уже не страх, а блеск горячего вожделения.

– Тогда раздень меня, – обезоруживающе улыбнулся он.

Дрожащими от радостного нетерпения руками Рейвен стала расстегивать пуговицы на его рубашке...

Когда одежда была снята, Ник бережно уложил Белоснежку на прохладные шелковые простыни и снова посмотрел ей в глаза.

Там он увидел те же слова, что горели теперь в его сердце: я люблю тебя! Я люблю тебя!

Никогда еще ему не было так хорошо!

Они лежали, крепко обнявшись, чувствуя себя единым целым и наслаждаясь пережитым только что высшим блаженством.

Ник ласково перебирал пальцами пряди ее черных густых волос, рисуя в воображении чудесное выражение любви и умиротворения на лице Белоснежки.

Осторожно повернув к себе ее голову, он отвел от лица шелковые пряди блестящих волос и... увидел в глазах Рейвен тревогу.

– Что с тобой, Рейвен?

– Есть еще кое-что, чего Виктория, наверное, не успела тебе рассказать.

– Да? И что же?

– Она, как и все остальные, считает меня воровкой. Она думает, будто я воровала деньги в доме ее родителей, когда мы с мамой жили у них в поместье.

– Не только деньги, но и драгоценности, – с улыбкой добавил Ник и, заметив изумление в огромных глазах цвета сапфира, сказал: – Она мне и это рассказала. Рейвен, ты была тогда совсем юной, бедной и отчаявшейся...

Значит, ему уже было известно и об этом позорном факте из ее прошлого! Судя по мягкости голоса, Ник давно простил Рейвен и не придавал этому никакого значения. Но он должен знать правду!