Колдунья - Филиппа Грегори Страница 35

Чувство нежности друг к другу сразу испарилось.

— Обещаю, — отозвалась Элис.

Однако на лице Моры мелькнула тень подозрительности.

— Я действительно обещаю, — подтвердила Элис. — Торжественно клянусь. Если хоть кто-нибудь обнаружит фигурки, скажу, что сама виновата и никто другой.

— Поклянись своим добрым именем, именем твоей аббатисы и именем твоего Бога, — потребовала Мора.

Девушка колебалась.

— Поклянись сказать, что они принадлежат тебе, — настаивала Мора. — Клянись, или я заберу их обратно!

— Если у меня найдут их, то я все равно пропала, — пожала плечами Элис. — Этого достаточно, чтобы меня повесили.

— Передумаешь — выброси их в ров с водой по дороге домой, — посоветовала Мора. — За колдовство надо платить, и порой недешево. За все надо платить. А за это ты заплатишь мне клятвой. Клянись своим Богом.

Элис посмотрела на Мору с отчаянием.

— Неужели ты не видишь? — воскликнула она. — Неужели не понимаешь? У меня нет больше Бога! Христос, мой Господь, и Матерь Божья отвернулись от меня. Я бежала из монастыря, надеясь унести Их в сердце. Но как ни пыталась, не смогла удержать Их. Когда я жила с тобой, Мора, я старалась соблюдать часы молитв, насколько могла угадать правильное время. Но в замке все протестанты, еретики, и я не могу молиться. Матерь Божья покинула меня. Вот почему меня обуревает страсть к молодому лорду, вот почему я решилась на черную магию.

— Так ты утратила Бога? — оживилась Мора. Девушка кивнула.

— Поэтому я и не могу поклясться Его именем. На мне нет Его благодати. — Она резко рассмеялась. — Хочешь, поклянусь твоими богами?

— Клянись, — согласилась Мора. — Клади руку на мою, вот так, и повторяй за мной: «Клянусь Князем тьмы и всеми его слугами, что властью, данной им, я буду владеть этими куклами как своими собственными. Я сама желала получить их, они мои, и я признаю их своими».

То ли рассмеявшись, то ли заплакав, Элис опустила тонкую белую руку на ладонь Моры и произнесла клятву. Когда она закончила, старуха крепко сжала ей пальцы и неторопливо заключила:

— Отныне ты в его власти. Только что ты сама призвала его. Теперь должна освоить это мастерство, Элис, должна знать своего господина.

В ярком свете холодного зимнего солнца девушка слегка задрожала.

— Я буду принадлежать ему до тех пор, пока не поселюсь в монастыре, — пояснила она. — Свою душу я отдала ему не навсегда. Я проклята только до тех пор, пока не вернусь в монастырь.

— Ты собираешься вернуться в монастырь, порвав со своим Богом, когда душа твоя предоставлена, пусть и на время, Князю тьмы? — Мора озадаченно хмыкнула. — Опасно ты играешь, Элис.

Девушка встала, крепко прижимая к груди сверток с восковыми фигурками.

— Разве мне не угрожает смертельная опасность? — спросила она. — И от Кэтрин, и от Хьюго, и от самой себя. У меня есть будущее только в том случае, если я освобожусь от его приставаний, потом солгу и договорюсь с монастырем. А уж там будет видно, простила меня Матерь Божья или нет. — Элис помолчала, ее лицо смягчилось. — И если простила, никогда больше грешить не стану. Ни капельки, ни одного даже самого мелкого греха не допущу.

— А если не простит?

Элис пожала плечами.

— По крайней мере, в монастыре я буду в безопасности, сыта и без мужчин. Больше мне ничего не нужно. Я стану служить монастырю верой и правдой, как самая преданная служанка.

Мора грубо расхохоталась и с трудом поднялась на ноги.

— Что ж, будь по-твоему, — ответила она. — Раз уж ты так хочешь. Если простят — благочестивая жизнь, если нет — покой, благополучие и уют. Удачи тебе, моя Элис, удача тебе очень понадобится, это точно.

— По-твоему, я не найду приют? — встревожилась вдруг Элис, ее бледное лицо еще больше побелело. — Ты что, Мора, знаешь про мое будущее? У меня ничего не получится?

Старуха засмеялась и предпочла сменить тему.

— С Рождеством тебя! Меня не будет дома, я пойду к соседям собирать рождественские подарки. В этом году они должны быть щедры, чума теперь далеко от Боуэса, и рвотная болезнь оставила деревню.

Но Элис схватила Мору за грязный платок.

— Ну скажи, — взмолилась она. — Ты нагадала, что у меня ничего не выйдет? Неужели меня погубят, сделают из меня содержанку, а потом выдадут замуж за какого-нибудь болвана?

— Ничего не скажу, — отмахнулась Мора. — Ты просила защитить тебя от опасности — я сделала. И пусть эти куколки помогут тебе. А мне пора.

Поняв, что больше от Моры ничего не добиться, Элис покорно опустила плечи. Она полезла в карман и протянула старухе серебряный трехпенсовик.

— С Рождеством. Вот. Милорд выдал мне горсть монет на подарки. Возьми и купи себе бутылку медовухи.

Однако Мора оттолкнула ее руку и заявила:

— Кроме клятвы, мне ничего от тебя не надо. Ничего, только клятва. Если у тебя найдут эти фигурки, соври, что сама их сделала.

— Обещаю, — нетерпеливо отозвалась Элис. — Я ведь дала тебе слово. Поклялась именем самого Сатаны!

— Так тому и быть, — кивнула Мора.

Она поправила платок на голове, повернулась и пошла в город.

Рождество в замке отмечалось широко — обильные, нескончаемые обеды, которые продолжались двенадцать дней до кануна Крещения. Перебывало множество певцов, танцоров и даже труппа темнокожих акробатов, умевших плясать на руках с такой легкостью, словно это не руки, а ноги; они ходили колесом так быстро, что напоминали странных человекозверей — омерзительное зрелище. Был и дрессировщик с лошадью, которая крутилась на задних ногах и гадала, ударяя копытом в землю: один удар означал «да», два удара — «нет».

На второй день привели медведицу, напоили ее вином и заставили танцевать, а юноши прыгали вокруг нее, увертываясь от огромных когтистых лап. Когда насытились этим зрелищем, со зверя сняли намордник и стали травить собаками, и медведица убила трех породистых псов. Хьюго потребовал прекратить это. Элис видела, как сильно он расстроился, потеряв шотландскую борзую светло-коричневой масти. Медведица все рычала и злилась, а хозяин кормил ее хлебом с медом и поил крепкой медовухой. Через несколько минут она совсем одурела и ей захотелось спать; только тогда получилось надеть на нее намордник и увести из зала.

Когда медведица совсем ослабла, некоторые пожелали прикончить ее ради забавы. Возбужденный возможной опасностью и стремительностью неожиданных атак медведицы, Хьюго был не прочь позволить это, но старый лорд отрицательно покачал головой. Элис в это время стояла за его креслом.

— Вам жалко ее? Такого огромного зверя? — спросила она.