Раз и навсегда - Джудит Макнот Страница 35

– И вы непредсказуемы.

– В каком плане?

– Ну, я была почти уверена, что вы ударите меня за то, что ятак вас испугала. А вместо этого вы взяли и поцеловали. – Наклонившись, онаподобрала парусник Джона. – Я начинаю думать, что вы очень похожи на своюсобаку – оба выглядите гораздо свирепее, чем есть на самом деле.

На этот раз она увидела, что он несколько утратил свойспокойный самоуверенный вид.

– Мою собаку? – в недоумении повторил он.

– Вилли, – пояснила она.

– Если вы считаете Вилли свирепым, тогда, значит, выиспугаетесь и канарейки.

– Я прихожу к заключению, что нет никаких оснований боятьсявас обоих.

Улыбка тронула уголки его чувственных губ, когда он брал унее парусник Джона.

– Только не говорите об этом никому, а то подорвете моюрепутацию.

Виктория завернулась в одеяло, затем, наклонив голову набок,ехидно спросила:

– А у вас она есть?

– Самая что ни на есть скверная! – вызывающе бросил он. –Хотите знать грязные подробности?

– Конечно, нет, – чопорно ответила она. И в надежде, что, возможно,раскаяние Джейсона по поводу поцелуя сделает его более покладистым, девушканабралась храбрости, чтобы затронуть тему, которая уже давно не давала ейпокоя. По дороге к дому она запустила пробный шар:

– Вы могли бы исправить свою ошибку.

Джейсон смерил ее взглядом.

– Я-то считаю, что если подытожить наши ошибки, то мы квиты.Однако скажите, чего бы вы хотели?

– Получить обратно свои платья.

– Нет.

– Вы не понимаете!.. – выкрикнула она, переполненнаяэмоциями последних мгновений – поцелуем, его безжалостным отношением. – Я ношутраур по погибшим родителям.

– Я понимаю и все же не считаю, что скорбь может быть таквелика, что ее невозможно носить в себе, и вообще я не верю во внешниепроявления траура. Мы с Чарльзом намерены обеспечить вам здесь новую жизнь –такую, которая вам будет по душе.

– Мне не нужна новая жизнь! – в отчаянии возразила девушка.– Я задержусь здесь только до того момента, пока за мной не приедет Эндрю, и…

– Он не собирается приезжать за вами, Виктория, – сказалДжейсон. – За все эти месяцы он написал вам всего одно письмо.

Его слова подействовали на Викторию, как удар хлыста.

– Он приедет, уверяю вас. До моего отъезда он не успелприслать больше одного письма. Причина только в этом. На лице Джейсонапоявилось жесткое выражение.

– Надеюсь, вы правы. Однако запрещаю вам носить траур.Скорбеть следует в душе, а не напоказ.

– Откуда вам это знать? – взорвалась Виктория, резкоповернувшись к нему и подбоченясь. – Если бы у вас была душа, вы не заставилибы меня прохаживаться здесь в этих праздничных платьях, как будто моихродителей вообще никогда не было на свете. У вас нет души!

– Верно! – отрезал он; в его низком голосе на этот разпрозвучала угроза. – Помните это и не вводите себя в заблуждение, что под моейсвирепой маской скрывается домашняя болонка. Десятки женщин делали такую ошибкуи потом весьма раскаивались.

Виктория побежала от него, не в силах сдержать дрожь. Какона могла вообразить, что они могут быть друзьями! Он бесстрастен, циничен,порочен и жесток; у него крутой, опасный нрав; и кроме того, совершенноочевидно, что он неуравновешенный тип! Ни один мужчина в здравом уме не станетцеловать женщину с такой нежностью и страстью и так нагло флиртовать с ней,чтобы через минуту превратиться в холодного, полного ненависти субъекта.Конечно, он не домашняя болонка – он скорее так же опасен и непредсказуем, какпантера!

Несмотря на то что она шла так быстро, как только могла,Джейсон, шагавший большими шагами, легко держался рядом, и они подошли ккруговой дорожке у парадного подъезда одновременно.

Граф Коллингвуд ждал их, уже оседлав великолепного гнедогожеребца, с Джоном, уютно восседавшим в седле перед ним.

Возмущенная, сердитая, Виктория коротко попрощалась сгостем, неловко улыбнулась Джону и, вручив ему парусник, поспешила в дом.

Джон проследил за ней взглядом, посмотрел на Джейсона, азатем озабоченно обратился к отцу:

– Он не отшлепал мисс Тори? Граф весело взглянул на мокруюрубашку Джейсона, затем перевел взгляд на лицо милорда.

– Нет, Джон, лорд Филдинг не отшлепал ее. – А Джейсону онсказал:

– Попросить Кэролайн заехать завтра к мисс Ситон?

– Приезжай с ней, и мы продолжим нашу деловую беседу.

Роберт кивнул. Бережно обняв сына, он пришпорил своегоноровистого скакуна, и тот легким галопом поскакал по дорожке.

Джейсон проводил их взглядом, а затем лицо его вместодоброжелательного приняло угрюмо-недовольное выражение: он вспомнил то, чтопроизошло там, возле речки.

Даже к вечеру следующего дня Виктория все еще не моглавыбросить из головы впечатление от безумного поцелуя Джейсона. Сидя на травеподле Вилли, пока он глодал косточку, принесенную ею, она наблюдала за ним иснова вспоминала непринужденную улыбку Джейсона после поцелуя. У нее заныло подложечкой, когда она сравнила свою невинность и глупость с его искушенностыо.

Как могло случиться, что сначала он целовал ее так взахлеб,словно ничего важнее для него не существует на свете, а уже через минуту шутилпо этому поводу? И как только она смогла собраться с силами, чтобы казатьсятакой же веселой и беспечной, как он, в то время как все ее чувства былиобострены и зубы выбивали дробь? И после всего этого как он мог смотреть на неетакими холоднющими глазами и рекомендовать ей не совершать ошибок, которыесовершили десятки других женщин?

Что заставило его так поступить? С ним невозможно иметьдело, его просто немыслимо понять! Она пыталась подружиться с ним, и этокончилось тем самым роковым поцелуем. Кто их разберет в этой Англии: может,здесь подобный поцелуй считается самым обычным делом и у нее нет основанийчувствовать себя виноватой и сердитой? Но она все же не могла избавиться отэтих чувств. Ее охватила тоска по Эндрю, и она содрогнулась от стыда за то, чтопо собственной воле ответила на поцелуй Джейсона.

Виктория подняла голову, когда увидела, что Джейсон идет кконюшне. В это утро он собирался поехать на охоту, так что у нее былавозможность избежать встречи с ним, пока она не привела свои мысли в порядок.Однако передышке не дано было состояться: к парадному подъезду подкатил экипаж графаКоллингвуда. Нехотя она поднялась.