Яся ищет мужа - Ярослава Танькова Страница 36

Эти месяцы я прожила в ожесточенной борьбе со своей компьютерной тупостью. Дело было в том, что несмотря на богатый жизненный опыт во всех остальных сферах, с этим «зверем» я общалась впервые. Помню, как один из моих «отцов-воспитателей» редактор Андрей Дятлов впервые послал меня на репортаж, а за пару часов до подписания номера я приволокла ему бумажный листочек с рукописным, исчерканным вдоль и поперек текстом. Отблеск священного ужаса в его взгляде и витьеватый отзыв о моем уме я законсервировала в памяти и бережно сохранила, как католическая монахиня — плетку для самобичевания. С тех пор я каждый вечер тренировалась, перепечатывая тексты из каких-то приблудных журналов. И через пару недель уже вполне сносно могла набивать свои заметки в «ворд».

По той же схеме училась и писать. Просто подслушивала, подглядывала, выспрашивала все, что касалось искусства быть журналистом. Я снова училась на ходу. Кстати, здесь этот способ пришелся в самый раз. Ведь знаменитая «школа КП», как русская народная песня, нигде по-настоящему толком не описана и передается только из уст в уста. То есть никто никогда не учил меня писать так или эдак. Просто один шутил: «как править материал стажеров? Первые три абзаца выбрасываешь, на их место ставишь восьмой и дописываешь вменяемое окончание». Второй вывешивал на стене список особенно доставших «штампов», вроде: «телефон, раскалившийся от звонков», «видавшие виды оперативники»… А третий, четвертый и пятый устраивали «мозговой штурм» с целым водопадом шуток, прибауток и крылатых фраз на заданную тему, ради нестандартного заголовка, оригинальной подачи материала, которыми так славилась старая «КП».

Очень скоро «Алый парус» закрыли, но старшие коллеги благородно пригревали мечущееся по редакции, но пока еще довольно бесполезное существо по имени Яська, то в отделе «Мужчина и женщина», где меня по-матерински приняла добрейший Человек-редактор Валя Терехина, то в «Клубе потребителей», то в «информации»…

Многому меня научила моя первая постоянная рубрика — «погодка». Драгоценный доступ к ней мне подарил яркий «Комсомольский» спецкор-путешественник Андрей Павлов, благородно убедивший руководство, что «Яська, конечно, мелкая и неопытная, но живая, как стая фокстерьеров — справится!». Обычные заунывные прогнозы погоды нужно было ежедневно переписывать простым, доступным языком, с юмором и сдавать точно в срок — к 10 утра. Ох, как я каждый раз боялась! Но еще больше изгалялась над несчатным русским языком, пытаясь найти свой «стиль» письма! Именно с помощью «погодки», научилась не бояться полосы и поняла, что даже самая бесконечная, никак не пишущаяся заметка, однажды заканчивается. Мало того, однажды моя погодка даже была признана лучшей заметкой в номере. Сейчас-то, с высоты опыта, я понимаю, что это был скорее разгром всего номера, чем триумф моей публикации. Но тогда…

Очень помогали редколлегии. После «революции» генеральным директором и главным редактором «Комсомолки» стал опытный журналист и бизнесмен Владимир Сунгоркин. Этот необычайно яркий и сильный человек на долгие годы стал моим уважаемым шефом и наставником. Каждое утро, в знаменитом «голубом зале» на планерке, он утрамбовывал наши мозги яркими, запоминающимися тезисами, вроде:

«120 тысяч человек так и норовят не купить нашу газету! Мерзавцы!»;

«В этом номере у нас есть инопланетянин и заметка про тампаксы. Читать будут. Это все пипл хавает»;

«Будем подглядывать в замочную скважину — это святое!»;

«Здесь Баха никто не знает, а вы про его детей пишете!»;

«Пугачева — наше все! Будут читать, как бы ни морщились».

Он требовал писать максимально эксклюзивно, с кучей ярких подробностей и очень доступно для всех людей, а не только для избранных. Без снобистского: «Мне, умному журналисту, неинтересно, что ты думаешь, тупой читатель Вася, и сейчас я расскажу тебе о высоком так, как понимаю это я…» Наоборот: «Тебе это интересно, значит, я тоже заинтересуюсь этим и расскажу даже про тупой „мыльный“ сериал так, что пальчики оближешь!» Но при этом благородно поддерживал мою благотворительную, казалось бы противоречащую всем правилам современной «жареной» журналистики, рубрику про больных детишек…

Я складывала в голове великолепно-романтичную старую школу с жесткими новыми веяниями и училась работать по правилам новой-старой «Комсомолки», вновь ставшей самой крупной и тиражной газетой страны. Новое направление газеты могло нравиться или не нравиться, но оно было основано на реальных исследованиях того, что хотят читать в газете россияне. Часть этих интересных публике направлений — например, «светская жизнь» — не трогали меня абсолютно. Но я нашла свое место в «бытовухе». Читателям крайне любопытны они сами, их соседи, обычные люди, с их бедами, радостями, проблемами… В этом мои интересы с читательскими совпадали. Мне тоже было интересно, кто и чем живет, о чем говорит, где работает, чем дышит, о чем плачет и кого любит. Причем неважно, кто именно. Не какой-то особо заслуженный мега-монстр, а просто человек. Как те старушки, которым я в школьные годы морочила голову своими «интервью»…

Кто-то великий сказал, что каждый человек может написать хотя бы один увлекательнейший роман — о своей жизни. Но чтобы этот «роман» действительно был увлекательным, эта жизнь должна подаваться без «купюр»! Не в том виде, в котором люди преподносят ее журналисту, выверяя каждое слово, «причесывая» несуразности и пряча болезненные подробности. А в том, в котором они реально живут, — без прикрас, со вкусными деталями и не всегда гладкой изнанкой. Такой вариант жизни можно было увидеть, только инкогнито, став одним из тех, про кого я пишу. Так была избрана рубрика «Испытано на себе».

«Испыталки» Безусловно, я писала в разные рубрики, но «испытано на себе» всегда была моей любимой. Но в то время звездой «испыталок» в КП был сильный и опытный журналист Олег Кармаза. И моим «калякам-малякам» до его заметок было ох, как далеко… Так что до того, как я впервые осмелилась написать в этом жанре, прошло еще немало времени. Конкуренцию «Испытано на себе» в моей душе может составить разве что благотворительная рубрика «Отдел добрых дел», которую я создала более десяти лет назад. В ней я рассказываю о людях, попавших в беду. О детях, которым требуются деньги на лечение, о взрослых, оказавшихся в нищете с семьей… Как-то раз, ради того, чтобы помочь моим подопечным, я даже напросилась на неофициальную встречу с президентом. Просто так, вышла из толпы в Кремле, где получала очередную премию, и напросилась. А просидев в его личном кабинете полчаса, решила немало важных вопросов. Начать хотя бы с того, что несколько десятков больных детей полетели на операции за рубеж за счет личного президентского фонда… Но эту рубрику я даже никогда не считала своей работой, так как гонорары всегда шли героям публикации. А я хожу в больницу, сдаю кровь и нахожу средства на борьбу со смертью не для публикаций, а просто так, потому что так мне проще быть с самой собой в мире. Кстати, всегда рада единомышленникам!

А еще с 1998 по 2001 мне доверили быть самым молодым ведущим редактором газеты. Подтолкнуло меня к этому шагу сотрудничество с необычайно креативным редактором — Сергеем Черных. Поначалу он просто планомерно тыкал меня носом в безалаберность моих текстов. А потом предложил попробовать помочь ему вести номера и самой править чужие тексты, чтобы на личном опыте прочувствовать, как тяжело на «падающем флажке» за час до подписания номера «рубить хвосты» у слишком длинных текстов, «пачками» выдумывать нетривиальные заголовки статьям, авторы которых не удосужились самостоятельно вовремя пошевелить мозгами… Я попробовала раз-два, увлеклась, и понеслось… Через полгода я вела номера уже самостоятельно. Тот период жизни очень многому меня научил. Уже одно то, что с тех пор я никогда больше не сдавала редактору свои заметки без грамотной подачи: рубрика-заголовоклид, — дорогого стоит. А уж что говорить о том, какую пользу приносит привычка вылавливать в чужих текстах штампы, длинноты и прочие несуразности. После этого и в своих творениях видишь много нового… Но редакторская работа оказалась не для меня. Бывают люди, которым «жмут» спецкорские стулья, а меня буквально душило начальственное кресло. Мне хотелось на волю, в свои любимые «испыталки». И я вновь стала репортером.