Рапсодия - Джудит Гулд Страница 36

— Ах черт! — вырвалось у него вслух.

Может быть, просто пойти к отцу и поговорить с ним? И с мамой тоже. Послушать, что они на это скажут.

Он взглянул на часы. Около семи. Времени достаточно, чтобы поговорить с родителями. С Верой они встречаются в половине девятого. Он сделал глубокий вдох. Прикрыл глаза. Сложил руки перед грудью, словно в молитве. «Дедушка Аркадий, помоги… Приди ко мне на помощь! Пожалуйста!»

Он пошел вниз, в гостиную. Дмитрий, полулежа на диване, читал «Нью-Йорк тайме». Летнее солнце через огромные окна освещало комнату мягким светом. Матери он не увидел. Наверное, занята на кухне.

Дмитрий поднял глаза от газеты.

— Ты прекрасно выглядишь. Идешь куда-нибудь?

— Мы с Верой идем ужинать, а потом, может быть, в кино или еще куда-нибудь.

— Очень хорошо. Вы, наверное, прекрасно проводите время вместе?

— Да.

Миша непроизвольно надул губы. Ему совсем не хотелось обсуждать свои отношения с Верой или с какими-либо другими женщинами. Только не с отцом.

Вошла Соня с посудным полотенцем в руке.

— Я услышала голоса. — Она повернулась к Мише: — Весь разоделся. Хотя… вообще-то нет. Без галстука, в старых джинсах… О Господи, и без носков! Это что, теперь мода такая?

— Не знаю. — Миша еще больше надул губы. — Просто мне так захотелось, вот и все.

— Ну ладно, ладно. Я вовсе не хотела тебя обидеть. — Она помолчала, внимательно глядя на него. — Свидание с Верой?

— Да.

— Как это прекрасно, что вы с ней сдружились!

— Да… Это прекрасно.

Миша стоял в нерешительности. Начать этот разговор сейчас же? А почему бы и нет? Покончить с этим, и все. Что он теряет?

— Мне бы хотелось поговорить с вами кое о чем.

Соня уловила серьезность его тона. Села. Интересно, о чем это он собирается с ними говорить? Какие-нибудь неприятности? Может быть, испугался предстоящих выступлений? Как бы там ни было, дело, по-видимому, действительно серьезное. Миша редко что-либо обсуждает с ними в последнее время.

— Мы тебя слушаем, — проговорил Дмитрий. — Ты же знаешь, сынок, нам ты можешь рассказать абсолютно все.

Миша сделал глубокий вдох, перевел взгляд с отца на мать.

— Не знаю, как начать… Просто в последнее время у меня такое чувство… такое ощущение… что мне не хватает самостоятельности. Я никогда не принадлежу самому себе. Мне уже восемнадцать лет. У меня начинается новая жизнь. Вы знаете, я вас обоих очень люблю… и ценю все, что вы для меня сделали… — Он замолчал, опустил голову. — Я просто… чувствую… что.

— Ты хочешь жить отдельно? — произнесла Соня как нечто само собой разумеющееся.

Миша удивленно посмотрел на нее.

— Да… кажется… именно так.

Соня поднялась на ноги, подошла к нему. Села на подлокотник его кресла, положила руку ему на плечо, обняла сына. Взъерошила ему волосы, потом наклонилась и поцеловала в лоб.

— Ах, Миша, Миша! Ты недооцениваешь своих родителей. И ты никогда не должен бояться говорить с нами обо всем. Он смотрел на нее широко раскрытыми глазами.

— Конечно, тебе пора жить отдельно. Как нас это ни пугает, как нам ни жалко тебя отпускать.

Нет, она никогда не перестанет его удивлять!

— Мама, ты в самом деле так думаешь?!

— Да. Зачем бы иначе я стала говорить с агентами по найму жилой площади? И разве присмотрела бы я для тебя квартиру в «Отель де артист», если бы думала иначе?

— Нет, ты шутишь!

— Мы с папой уже несколько недель это обсуждаем. Мы решили, что можем себе это позволить… и что время пришло, как нам это ни неприятно.

Миша перевел взгляд на отца. Тот кивнул. В глазах его промелькнула усмешка.

— Мама права.

— Значит, вы действительно ничего не имеете против? Соня крепко сжала его плечи.

— Конечно, нет. Но ты должен обещать мне две вещи.

— Какие?

— Что ты будешь относиться ко всем своим друзьям с тем же уважением, с каким всегда относился к нам. Ко всем друзьям, включая девушек. В особенности к девушкам.

Миша с улыбкой кивнул.

— А второе?

— Что ты будешь осторожен. Употребляй защитные средства.

— Защитные…

Миша не знал, смеяться или плакать. Как же хорошо они его знают! Как они понимают его! И какие же они великодушные, его родители! Ну и, разумеется, они снова пытаются вмешиваться в его дела. В конце концов он громко расхохотался. Соня и Дмитрий присоединились к сыну. Вскоре все трое дружно хохотали от всего сердца.

Вера перевернулась, положила руку на Мишин живот, твердый как камень. Заглянула в его темные глаза. Ее белокурые волосы беспорядочными прядями рассыпались по кремово-белым плечам. Миша улыбнулся ей.

Они обедали в ресторанчике «Да Силвано» в Гринвич-Виллидж, потом рука об руку пешком дошли до Западной Двадцатой улицы в Челси, где у Вериной подруги Присциллы Кавано была квартира в мансарде. Она согласилась уступить им свою мансарду на вечер с условием, что они ее освободят до полуночи.

Миша гладил Верины волосы.

— С тобой так хорошо!

— И мне с тобой хорошо.

Эти слова не выражали и сотой доли того, что она чувствовала. Никогда еще не испытывала она такого ощущения счастья, наполненности, удовлетворенности… ощущения правильности происходящего. Никогда и ни с кем. Это ее удивляло и немного путало. Ее собственные эмоции и ощущения вышли из-под контроля. Фактически она теперь оказалась в их власти. Такую женщину, как Вера Буним, интеллектуальную, всегда немного холодную, это не могло не пугать.

Миша продолжал гладить ее волосы.

— О чем ты думаешь?

— Так… ни о чем.

Ну-ну. Я ведь тебя хорошо знаю. У тебя что-то на уме. Давай выкладывай.

— Я думала… как это не похоже на все остальное… то, что происходит между нами.

— В чем же разница?

— Это… — Вера не решалась открыть ему всю глубину своих чувств. — Это… как будто… больше чем просто секс. — Она подняла на него глаза. — Ты понимаешь, о чем я говорю?

Миша сжал ее в объятиях.

— Да. Мне кажется я никого так хорошо не знал, как тебя. Ни с кем так свободно себя не чувствовал. — Он усмехнулся. — Но и секс тоже неплох.

— Самый лучший секс! — рассмеялась в ответ Вера. — У меня ни с кем так не было, — произнесла она серьезным тоном. — Даже близко.

Миша с любопытством взглянул на нее:

— А как у тебя было? С другими? Вера на мгновение задумалась.