Холодные рассветы - Яна Бендер Страница 37

– Ладно, сейчас, разберемся. Потом напишу тебе, что, да как…

* Хорошо.

Девушка завершила исходящий вызов, заходя в поезд метро. Она встала возле дверей в конце вагона, бесцельно глядя на горящий экран телефона. В последний момент, когда приятный женский голос произнес название следующей станции, рядом с ней, успев проникнуть внутрь, через закрывающиеся створки, остановился человек.

Лена не заметила его присутствия, заходя в социальную сеть, открывая диалог с Никольским.

«Прости меня, пожалуйста, – писала она в сообщении. – Я совсем забегалась с этим дурацким экзаменом. Не звонила тебе, не писала… Не сердись, прошу…»

Она нажала на кнопку отправки, поймав момент, когда появилась связь, пробивая канал через толстые слои бетона над поездом.

– Как я могу сердиться на тебя? – прозвучал знакомый голос над ухом, обжигая горячим дыханием её щеку.

Лена испуганно повернулась в сторону говорившего.

– Боже! – воскликнула она. – Как ты меня напугал!

– Так ты его сдала? – поинтересовался он, пытаясь перекричать стук колес.

– Кого? – удивилась она.

– Экзамен, – напомнил он.

– Да, на пять.

– Молодец, – с бесконечно теплой улыбкой похвалил он.

– А ты чего тут делаешь? – осознав сложившуюся ситуацию, спросила она.

– Ездил по делам. У Виктора сегодня жена родила. Он поехал к ней.

– Разве бывают такие совпадения? – уточнила Ермолаева, глядя ему в глаза, хоть ей это давалось слишком тяжело.

– Какие? – с хитринкой усмехнулся он.

– Мы с тобой попали в один вагон, в одно время, на одной станции…

– Хорошо, признаюсь, я позвонил в учебную часть твоего института и узнал, идет ли ещё экзамен у твоей группы. Мне сказали, что да, поэтому я подождал тебя немного, а потом пошел за тобой.

– А просто позвонить мне? Никак?

– А вдруг ты сидишь на экзамене и пытаешься списать с телефона, а тут мой звонок… Не хотел быть причиной твоей допсессии.

– Ух, – выдохнула она недовольно.

– Что-то не так? – с некоторым волнением проговорил он.

– Я не списываю. Я все учу. А вообще… Детский сад, – пояснила она.

– О чем ты?

– А вдруг? А что? А когда? Взял и позвонил. Если бы помешал, я бы сбросила вызов, а потом перезвонила. Что не понятного?

– Ты так забавно злишься, – он смотрел на неё, как на капризную девочку.

Она остановила взгляд на его улыбке и устало покачала головой.

– Ой, иди в баню, – усмехнулась она. – Ты сейчас куда? – решила сменить тему юная особа.

– Вообще, я на сегодня всё закончил.

– А завтра, послезавтра… И в целом, есть какие-то планы до нового года?

– Хочешь составить компанию?

– Мама зовет на праздники к ним. Обоих.

– Ну, раз мама зовет, – протянул он. – Нельзя отказывать родителям своей девушки.

– Когда ты вообще работаешь? – удивилась она.

– Слушай, я – хозяин фирмы – когда хочу, тогда и работаю, – пояснил Никольский. – Наша станция. Ты же со мной?

– Сегодня поедем? – уточнила она у него, пока он выводил её из вагона за руку.

– Конечно, – подтвердил он её догадки.

– Ну ладно, – сдалась она, следуя за ним по переходу Киевской.

Лена пыталась вести себя с ним непринужденно, помня его слова о том, что с ним она почти не улыбается, теперь же ей удавалось исправлять ситуацию, изображая радость при встрече с ним, однако, если бы у неё нашлась минутка и была бы возможность поглубже покопаться в себе, она бы осознала то, что ею движет желание избежать впредь подобных разговоров и замечаний с его стороны. Нет, он говорил об этом предельно тактично, осторожно, но ей просто не хотелось ещё раз напоминать ему о том, что она не любит его. Пока что не любит.

Следующие две недели они провели в Подмосковной деревушке, обитая в доме семейства Ермолаевых, отметили здесь новый год в довольно узком кругу, а после и рождество.

Восьмого января за два дня до отъезда обратно в Москву утро началось с обычного кофе и выпечки из слоёного теста. Лена, одетая в теплую пижаму, спустилась в гостиную, откуда доносился приятный аромат, села в кресло, стоявшее возле дивана, на котором расположился её отец, и приняла у мамы кружку с бодрящим напитком.

У северной стены слева от окна, скромно устроившись в углу, переливалась мерцающими огнями большая нарядная ёлка.

– Надо будет убрать её после старого нового года, – заметила Галина Владимировна, поставив на стол тарелку со свежими круассанами, занимая место возле своего мужа.

– Это опять доставать все коробки, – фыркнула её дочь, согнув ноги в коленях, поджимая их под себя.

– Вообще, в последнее время всё меньше и меньше хочется устраивать весь этот праздник… Слишком много суеты получается, да и проблем тоже: приходится наряжать ёлку, потом убирать её, между тем делать салаты, закуски… Какой-то кулинарный марафон! – продолжала хозяйка дома.

– Ну да, – согласилась девушка, откусывая кусочек сдобы.

Никольский внимательно посмотрел на неё, оценивая взглядом её настроение и способность здраво рассуждать в данный момент.

– Чего? – подхватывая обломки крошащегося теста, удивилась она, заметив его взор на себе.

– Нет, ничего, – улыбнулся он.

– Да говори, – с детским любопытством потребовала она.

– Ты и вправду хочешь, чтобы я сказал? – в его голосе прослеживалось яркое сомнение. – Я думал, что этот разговор следует начать несколько позже.

– А чем тебе этот момент не подходит? – не догадывалась она о смысле его слов.

– Ладно, – согласился он, скользнув рукой в задний карман своих брюк.

Его движения были спокойные, но несколько неуверенные. Он действительно не собирался спрашивать об этом сейчас, но, раз уж Лена сама этого захотела, значит пусть будет так.

– Лена, мы с тобой знакомы где-то около пяти месяцев… Знаю, что это абсолютно незначительный срок, но не вижу смысла тянуть время, чтобы отсрочить этот миг, – он медленно подошёл к ней, опустился на одно колено возле её кресла, открывая пальцами левой руки крохотную ювелирную коробочку, что находилась в его правой ладони. – Ты выйдешь за меня замуж?

В голове девушки, казалось, замерли все мысли. Она бездумно смотрела на золотое кольцо, что было утоплено между бархатными фиксаторами внутри темно-красной упаковки и украшалось каким-то камнем, в которых она не разбиралась. Её глаза не выражали никаких эмоций, лишь крайнее удивление.

Родители молчали, ведь и их Никольский застал врасплох. Ермолаева младшая тревожно оглянулась, дабы разглядеть совет в их глазах, но мама лишь приветливо улыбалась, что несколько успокоило Лену. Она снова устремила взгляд на Влада, положив руки на подлокотник кресла, в котором находилась.