Хороша была Танюша - Яна Жемойтелите Страница 37

– Говорю, когда свидетельство о рождении нашла, в августе то есть. А там написано, что у бабушки родители финны и что она в Ингерманландии родилась. Маринка, предположим, по-фински разговаривает. А я? Нужен я там кому? Там же депрессия, я в газете читал.

– В какой газете?

– «Ленинская правда».

– А-а-а. Ну а тут ты кому-то разве нужен, – Танюшка чуть не сказала «дурак», – кроме своей Маринки? Вот и там будешь ей нужен. Без тебя-то она как?

– Она другого себе найдет и будет с ним по-фински разговаривать, поэтому мне кровь из носу с ней ехать придется. Вот я у тебя и спрашиваю, можно ли там в Финляндии жить или совсем край, жилья не найти, работы тоже.

– Ты больше «Ленинскую правду» читай, правильная это газета.

– Да ты чего, я же серьезно.

– Я тоже. Ладно, я в воскресенье к Маринке сама зайду, расспрошу, что да как.

– Ты только меня не выдавай, что я к тебе заходил. Придешь – она сама тебе все расскажет, она уже на чемоданах сидит.

Попрощавшись с Володей Чугуновым на улице, Танюшка еще некоторое время смотрела, как он бредет к остановке, и авоська уныло болтается в его руке лопнувшим воздушным шариком. Со спины он походил на обиженного мальчишку, которого не взяли не рыбалку, – невольно такая картинка вспомнилась из учебника русского языка, по которой еще писали сочинение.

Недалеко от дома Танюшка решила зайти в аптеку купить что-нибудь от головной боли. На дверях аптеки висел тетрадный листок, а на нем большими буквами значилось, что в аптеке забастовка и что по вопросу приобретения лекарств обращайтесь в райисполком. От досады голова у Танюшки чуть не раскололась. Аптека в их районе была всего одна, а дома только аспирин, Танюшке он почти не помогал. А ведь нужно еще приготовить ужин и собрать Майку в школу – форму аккуратно в шкаф повесить, почистить ботинки, Майка вечно швыряла одежду как попало, и Сергей ее не ругал за это, он вообще разрешал Майке все, что только она хотела…

Дома на кухне неожиданно обнаружился Петр Андреевич. Он пил с Сергеем виски – бутылку Танюшка как раз привезла из Финляндии и припрятала на всякий случай. Хотя сейчас вроде бы и был такой случай – Петра Андреевича она не видела с самого возвращения, а к ним домой он не заходил вообще пару лет. Майку они усадили к телевизору, и она затихла, довольная, что смотрит взрослую передачу, хотя ничего в ней и не понимала. Однако ей нравилось казаться взрослой.

– Ребенка покормили? – спросила она через головную боль.

– Не боись. Этот ребенок сам найдет, что поесть, – ответил Сергей.

– Тогда налейте и мне. Голова раскалывается – сил нет.

– Случилось что на работе? – спросил Петр Андреевич.

– Ничего особенного. Одна малолетняя засранка выдернулась. Ее, конечно, тут же заткнули, но крови мне успела попортить.

– Нашла о чем переживать, – Сергей протянул ей виски на донышке стакана. – Ты бы знала, какие письма в прокуратуру пишут. Сидите, мол, там, бездельники, а мы-то знаем, какие у вас оклады…

– В прокуратуру всегда все кому не лень писали, – сказал Петр Андреевич. – Сейчас тем более агрессия поперла. Страх и ярость как защитная реакция на крушение привычного мира.

– Какой страх-то? – спросил Сергей.

– Страх, что тебя опередят, что тебе не достанется, что придут и отнимут – этот страх у нас на генетическом уровне.

Танюшка вздрогнула, примерив слова Петра Андреевича на себя. Она ведь именно этого и боялась: что вот пришла в «Проммашимпорт» эта штучка Тойни Виртанен, чтобы отнять у нее работу, оклад и загранкомандировки. Значит, нужно эту штучку разжевать и проглотить, запив виски, чтобы и духу ее не оставалось.

Боль слегка рассеялась, но голова побежала.

– А у нас есть что посолиднее, чем закусить? – спросила Танюшка.

– Я вам целую курицу принес, – ответил Петр Андреевич.

– Так это же еще приготовить надо. Майку чем накормили?

– Колбасой и накормили. Уплетала за обе щеки, – хохотнул Сергей. – Да не суетись ты. Майка проголодается – сама придет.

– А вкусная колбаса, – сказала Танюшка, хотя вовсе не собиралась этого говорить. – С виски хорошо идет. Я виски только в Финляндии впервые попробовала, замечательная вещь.

– Ты смотри мне, не увлекайся, – заметил Сергей.

– Я у себя дома. С работы пришла. И голова у меня трещит, а в аптеке забастовка как раз, таблетки от головы не купить. Что еще делать?

– У бати вообще-то один вопросик есть. Именно к тебе, между прочим.

– Это правда? – Танюшка искренне удивилась. – Петр Андреевич, какой же у вас ко мне вопрос?

Петр Андреевич безотрывно глядел на нее ярко-синими глубокими глазами, и ей вдруг стало неудобно под его пристальным взглядом. Спохватившись, что пауза затянулась, Петр Андреевич наконец достал из кармана сложенную вчетверо газетную вырезку:

– Вот. Мне нужен дословный перевод этой статейки.

Вырезка оказалась из газеты «Калева», которая выходила на севере Финляндии в Оулу.

«Председатель Совета министров и председатель Госкомлеса причастны к продаже леса по заведомо низким ценам» – гласил жирный заголовок на всю полосу, под которым красовались фотографии этих самых председателей.

– В общем, статья о том, что наше политическое руководство продавало финнам лес ниже себестоимости, – сказала Танюшка.

– Ну, я именно так и предполагал, – ответил Павел Андреевич. – А подробно сможешь перевести? И в письменном виде желательно.

– Только не сегодня. Настроения переводить, честно говоря, нет никакого после этой малолетней швабры Виртанен. А мне еще курицу готовить. Спасибо, кстати, за курицу.

– Да не горит. Точнее, два дня еще подождет, то есть я про эту статью говорю, – уточнил Петр Андреевич.

Его голос был вкрадчивым и густым, навевал странное умиротворение. Его хотелось слушать безотносительно к тому, что именно он говорил. Просто слушать, проваливаясь в полузабытье и переживая легкое головокружение от выпитого виски.

– В общем, Танечка, если ты к завтрашнему вечеру успеешь перевести, я к тебе после работы заеду.

– Ну а чем тебе эта Виртанен так навредила? – вклинился Сергей.

– К словам стала придираться. Вроде ерунда, а неприятно.

– Послушай, Танечка, – сказал Петр Андреевич. – Ты для себя уясни одно: кто бы там к тебе ни цеплялся и чего бы ни говорил, смотри на него, как на насекомое. Вот и все.

Танюшка кивнула, а сама подумала, что это насекомое еще и жалит больно.

– Слышали, Ельцин признал независимость Прибалтики, – почему-то сказал Сергей, и Танюшке показалось, что это давно вертелось у него на языке.

– Ну, к этому все и шло, – спокойно ответил Петр Андреевич.