Цена ошибки - Ирина Лобановская Страница 39

— Как это? — не понял Игорь.

— А так, герр профессор! Она розовая. То-то она мне всю дорогу мужика напоминала!

Игорь ошеломленно молчал.

— Прихожу как-то к ней домой… И вижу такую картину — Эмилия лежит на кровати вместе с какой-то другой девицей. На боку, лицом друг к другу, трогают друг друга пальчиками, заигрывают, ластятся, болтают… Я вошел, мне домработница открыла… На меня ноль внимания: так увлечены друг другом. Я попытался заговорить. Не видят и не слышат! Крутят любовь друг с другом. Мне надоел этот идиотизм, я встал и ушел, хлопнув дверью. Потом говорю нарочито пафосно одному парню, который ее хорошо знает: «Эмилия изменила мне с девочкой!» Он понимающе засмеялся: «Ну, это я у них тоже видал». И совершенно спокойно, улыбаясь, поинтересовался: «Одетые хоть были?» При мне — да, это ясно-понятно, а что уж там потом было — не знаю и знать не хочу!

Лазарев понемногу, с трудом оправился от шока. Детям всегда на редкость легко удается отправить родителей в нокаут одной левой.

— Но… это правда? Может, она просто таким мудреным, замысловатым образом решила с тобой расстаться? И потом… у вас действительно были какие-то отношения? Тогда…

— Да ладно, папахен! — крикнул сын. — Что было, то было! Давай обойдемся без откровений!

— Давай, — сжался Игорь.

Он давно понимал, что теряет сына, но сделать ничего не мог. Потеря была невосполнимой.

— Почему в античном мире так был распространен гомосексуализм, как ты думаешь, герр профессор? Какие у тебя на этот счет версии? — разухабисто продолжал сын. — А там матери, в силу очень подчиненного положения женщины, не занимались детьми. Их воспитывали рабы-мужчины. Видимо, это правильная гипотеза. У Эмилии отец надолго уходил из семьи, так что там оставались одни женщины: мать, дочь, тетка. Результат — Зяблицева стала розовой. Еще знаю пример: одна мамаша никогда не занималась ребенком, его воспитывал только отец. Результат — парню за двадцать, а он еще ни разу даже не смотрел в сторону женщин и упорно не хочет этого делать. Так что вывод ясен-понятен — для правильного становления в плане сексуальной ориентации парню нужна мать, а девочке — отец. Иначе вот что получается… Прав я или нет? Что ты молчишь? Все дело в гармоничном воспитании.

— Да-да, наверное… — пробормотал Игорь.

— А она не может сдерживаться. Вот я тебе расскажу… Двое парней едут в тамбуре электрички. Один блюет. Другой расстегнул штаны и писает в угол тамбура. Первый, оквадратив глаза и от удивления перестав блевать, бормочет: «Ну ты даешь… Прямо здесь?! Это же некультурно!» — «А блевать в тамбуре, по-твоему, культурно?» — «Но я не могу сдержаться!» — «Ну так и я не могу!»

Лазарев-старший встал и вышел из комнаты.

— Ну, как там наш Антоша? — иронически справилась Майя. — Не подарил ли другой девочке второй мотоцикл? Зато мобильник с фотоаппаратом он этой Эмилии тоже купил. Ему, оказывается, нравилось наблюдать за ее реакцией. Она держит мобильник перед собой, смотрит в него, нажимает на кнопку, секундная вспышка — снято! И уже Сосна смотрит в свое собственное изображение, тотчас там появившееся. Больше всего нашего Дубка умиляла ее мимика в такие моменты. Пххх! — и девица так непосредственно ахнет и вытаращит огромные круглые глаза и рот приоткроет. Снова снимет себя — пххх! — опять глазами хлоп-хлоп! И так каждый раз — забавно и непосредственно. Это он в тебя такой чувствительный и глупый! В тебе вечно бьет вулкан сентиментальности.

— У меня это от злобности, — отшутился Лазарев. — А у них, у молодых, — от избытка энергии. Сил им некуда девать… Очень заметно — хочется вылить куда-то свою энергию. Оно и понятно — молодой парень. Но дело вот в чем… Раньше эту энергию можно было направить с пользой — поехать в экспедицию, или строить город, или осваивать целину… А сейчас ничего этого нет, зато энергия молодая — та же и направляют ее (просто за неимением иного!) в подобные выкрутасы. Где-то что-то пишут на стенах, размалевывают граффити заборы, ищут опасных приключений во дворе… Некому стало направить эту молодую, требующую выхода силу в нужное русло. Подросткам предлагают теперь лишь секс да деньги. Станьте миллионером… Читай — преступником… Вот где главная проблема…

Майя ответила насмешливым взглядом.

Вера вела себя как ребенок, попавший во взрослый мир. Перед всеми робко часто извинялась, ежеминутно спрашивала, правильно ли она поступила в том или ином случае при очередной операции, шугалась сальных шуток хирургов, растерянно улыбалась, наивно и непосредственно рассказывала о своей жизни, учебе в медучилище…

— А у нас в училище преподавательница литературы как-то жаловалась: «Ну вот хочу хоть чему-нибудь этих поросят обучить! Их спрашиваешь: «Кто такой Пьер?» — они: «Человек…» Я говорю: «Ну уж понятно, что не дерево!.. А кто такой Андрей Болконский?» — «Он… из крестьян». В общем, не знаю я, что с ними делать!» А преподаватель анатомии ей: «Да проводите уроки как-нибудь! Я уже давно никакими проблемами преподавания на мучаюсь! Махнул на все рукой». А литераторша в ответ: «Знаете, вы тут не правы! Это я еще так могу делать — им действительно литература не нужна по большому счету. Но вы, простите, анатомию ведете! Я потом ваших выпускниц бояться буду: а если они мне отрежут что-нибудь не то?»

Первым на Веру положил глаз, конечно, Сазонов.

Сначала он позвонил в ординаторскую. Трубку взял Лазарев. И услышал деловитое и куражливое сообщение:

— Прослушайте информацию. Координаты местонахождения хирургов только что автоматически занесены в базу самонаводящихся ракет НАТО. Гор, у тебя есть всего одна минута, чтобы покинуть место цели и эвакуироваться вниз, где у меня уже приготовлены водка и закуска. Поэтому поторопись, обратный отсчет начался!

— Лучше эвакуируйся сюда, — предложил другу-приятелю Игорь. — Я пять минут назад из операционной. Идти к тебе сил нет. Давай, я тебя жду!

Сазонов явился очень быстро. Как всегда, и не трезвый, и не пьяный. Со своим привычным беззаботно-озабоченным видом.

— Прочитал тут на днях в славянской энциклопедии текст одного заговора, которым пользовались повитухи, чтобы поправить телесное здоровье женщины сразу после родов. Представил себе — ведь сие произносилось на полном серьезе и вдохновенно… В общем, катался от хохота долго. Звучит этот наговор так: «Срастайся, низушко, сустав в сустав, только хую место оставь!»

Лазарев поморщился.

— Чистоплюй! А ка-ка-а-я у тебя новая девчоночка в операционной! — пропел друг-приятель с наслаждением, рассматривая Веру в ординаторской, где врачи и сестры отдыхали после очередной плановой операции.

Вера опустила глаза в чашку с чаем, торопливо поставила ее на стол и вышла.

Лазарев посмотрел ей вслед и мрачно буркнул:

— Не про тебя!

Гошка искренне удивился:

— А про кого? Ну уж не про тебя, во всяком случае. Но это симптом! И вообще, Гор, либо ты умеешь потрясающе таиться, либо действительно хранишь столько лет лебединую верность Майе. — Он хитро прищурился. — Ну да правда-истина простая: мир в семье среди людей и друзей — это плод древа молчания.