Студентка с обложки - Робин Хейзелвуд Страница 39

Джордан возвращается к экономике, Пикси — к истории искусств, а я смотрю на свою стопку книг и пытаюсь совладать с нарастающей паникой. Спенсер готов, но меня еще ждут Ньютон, Мильтон, Макиавелли и Августин, а еще куча французской грамматики и вокабуляра, добрую часть которого я увижу впервые. Как я умудрилась так отстать? Когда? Все из-за этих собеседований — не только по пятницам, но и в другие дни, между занятиями — и фотопроб по выходным. Они отняли больше времени, чем я думала.

Я берусь за Мильтона — и бросаю. Как-то же я получила на аттестации в середине семестра 98 баллов! Больше, чем у всех остальных. Как-нибудь сдам. Лучше поучу будущее время.

Je parlerai

Tu parleras… [52]

Кого я пытаюсь обмануть? Я тихонько выхожу из библиотеки.

Коридор пуст и тих, широкая полоса линолеума взрезана редкими лучами ламп, но, проходя мимо читальных залов, я вижу, что все места заняты, все носы уткнулись в книги. Вдруг мне становится тесно и душно, и тусклый свет давит на меня весом всего мира — многих миров — будущего. Зря это, думаю я. Зря я уезжаю. Подойдя к телефонной будке, я уже в этом уверена и мысленно молю: господи, пожалуйста, сделай так, чтобы все отменилось!

— Поздравляю! — кричит Байрон. — Тебя взяли!

Если раньше воздух казался мне душным, теперь он густой, как гороховый суп.

— Прекрасно, Грета! Прекрасно! Теперь чуть расставь ножки!

Я закладываю книгу пальцем и подаюсь вперед. Колени Греты скользят по мягкому песку.

— Хорошо! — кричит Тедди. Щелк. — Еще шире!

Ноги Греты продолжают движение. Торс опускается ниже. Руки прижимаются к слегка загорелым бедрам. Голова откидывается. Густые золотые пряди сверкают на солнце… и беспорядочно рассыпаются.

— Волосы! — кричит Тедди.

Волосы Греты укрощают, но следующий порыв ветра тут же растрепывает их.

— Ладно, сама работай!

Грета поворачивается к океану. Волосы сдувает назад. Тедди бежит к воде, не снимая пальца с кнопки затвора. Модель застенчиво улыбается в объектив и игриво проводит пальцем по шву купальника.

— Хорошо! — Щелк. — Да! — Щелк. — Вот оно! — Щелк. Щелк.

На встрече с Тедди Макинтайром я увидела, что стены студии оклеены обложками журналов с супермоделями семидесятых: Джиа, Иман, Дженис. Я засомневалась: динозавр какой-то! Но Байрон быстро меня переубедил. «Тедди сказал, ты свежее лицо, ты выделяешься, ты красивая и он должен с тобой работать!» И я поняла: даже если звезда Тедди закатилась — что с того? Моя и так застряла на уровне леса, если вообще поднималась. Тедди все равно может дать мне толчок. К тому же, как подчеркнул Байрон, в заказ входит шестнадцать страниц редакционного материала, а на съемки отведено всего семьдесят два часа. Готовиться к экзаменам можно в самолете.

— О'кей, Грета, поддай жару! Сейчас нужно больше экспрессии!

Пока что все мое внимание поглощают не учебники, а Грета. Зеленоглазая пышногрудая блондинка. Девушка, украсившая собой обложку «Спортс иллюстрейтед», посвященного купальникам («И Бог создал Грету!» — гласила надпись). Я чувствовала себя гимнасткой, которая приехала на первые в жизни соревнования и узнала, что выступает сразу после Мэри Лу Реттон.

Как быть лучше идеала?

— Пленку!

Тедди бросает фотоаппарат Лотару, второму ассистенту, тот ему — другой фотоаппарат. Грета щурится:

— Солнце яркое!

Тедди качает головой.

— Мы не можем поставить ширму. Слишком ветрено.

Она поворачивается к Джиллиане, редактору отдела моды «Леи» — в этой поездке она наш главный стилист.

— Тогда можно мне очки?

— Извини, в этом сюжете у нас нет очков, — отвечает та.

— А шляпу?

— Извини.

— А…

— О боже, Грета, сама справишься! — обрывает ее Тедди.

Девушка не строит из себя примадонну. Солнце действительно яркое. И еще ветер. На рассвете мы вышли из гостиницы и приплыли на рыбацкой лодке в эту пустынную бухту. Сначала все было здорово, но теперь солнце жарит как сумасшедшее, а ветер задувает мелкий белый песок в глаза и рот.

Тедди смотрит в видоискатель.

— Поехали!

Грета улыбается и откидывает голову назад. Раньше я думала, что эта поза значит: «О-о-о, какое приятное солнце!» Оказалось, «О-о-о, мои бедные глазки!» Полдюжины снимков в разных степенях восторга, и Грета переходит к другим хитростям, чтобы спасти сетчатку от солнца. Сначала надо посмотреть на какой-нибудь участок пляжа, а потом на свой купальник. Поза, которая, казалось бы, говорит: «Вы только гляньте, как я хороша!», на самом деле означает: «Ах, лифчик из темной лайкры, как приятно на тебя смотреть после противного белого песка!».

— Отлично! — Щелк. Щелк. — Отлично! Маневры супермодели на солнце действительно выглядят отлично. Причем она не прикрывает глаза рукой и не улыбается до ушей, как сделала я в первый и пока последний раз перед камерой Тедди.

— Ты что вытворяешь? — закричал на меня Тедди. — Где рука?

Ой. Я передвинула руку с бока на бедро.

— Не эта!

Ой-ой. Я передвинула вторую руку на другое бедро.

Тедди смотрел на эту позу молча, что с учетом всех обстоятельств я приняла за хороший знак — пока он не опустил фотоаппарат.

— Эмили, это не конкурс культуристок! — заорал он. — Ты модель, так двигайся КАК МОДЕЛЬ!

Да-да, Тедди Макинтайр — козел. К сожалению, этот козел тоже иногда прав. До сих пор я снималась только для каталогов или рекламных проспектов, где позирование сводится к следующему: правая стопа вперед, правое бедро смотрит в камеру, туловище чуть назад и в сторону, но не прямо, чтобы не казаться толще. Потом идет серия мелких вариаций: рука на бедре, рука у воротника или, что самое удобное, в кармане. Разные выражения лица — смотрим в объектив и в сторону, улыбаемся с зубами и без, — и поза меняется, т. е. вперед идет левая стопа. Если ты совсем разошлась, можно попробовать качающуюся походку.

— Эмили, зачем ты ХОДИШЬ НА МЕСТЕ, когда перед тобой ЦЕЛЫЙ ПЛЯЖ?

…Как я уже говорила, все это для каталогов. Позировать для редакционного материала — совсем другое. Насколько другое, я не имею понятия, потому так внимательно изучаю Грету.

— Готово! — Тедди бросает Лотару фотоаппарат и объявляет, что идет с Хьюго (первым ассистентом) и Джиллианой проверить ветер в соседней бухте. Остальные (Грета, Ровена — парикмахерша из Гарлема, которая курит травку, травит байки и шумно жует резинку — и Винсент — визажист, с которым я работала у Конрада) идут прямиком к пенопластовому холодильнику под брезентовым навесом, где сижу я.