Виртуальные связи - Татьяна Веденская Страница 4

– Урод! – улыбнулась Яна.

– Не то слово. Сидит голый и рассказывает, что читал там на форумах – луковички волос могут и не прижиться, а денег не вернут. Луковички! Меня уже почти тошнило, а он все говорил, что если он все-таки полысеет, то уж лучше ходить бритым совсем. Что это круто, как у Бондарчука или еще у кого-то там…

– Куценко?

– Нет, не Куценко. Да не важно. Я, в общем, еле убралась оттуда. Полный придурок. Напоследок все жаловался, что у него форма черепа не такая, какая нужна для брутальной лысины. Вот такие сейчас мужики. А в Интернете, думаю, вообще все такие – с луковичками вместо мозгов.

– Не только. И потом, разве он тебе встретился не в реале?

– А, ну да. Но и таких Валер, как у твоей знакомой, в реале знаешь сколько? Пруд пруди. Если бы я хотела с каким-то женатым козлом спать за сумку Domani, уж я бы, поверь мне, нашла такого вмиг. Безо всяких порталов.

– Я верю, верю. Ты-то нашла бы, – сказала Яна, то доставая, то пряча обратно телефон. Это нервное. Вечно она что-то крутит в руках. Она вообще дерганая. Что при ее жизни, кстати, не удивительно.

А Ира… понять, почему она одинока, было сложно. Молодая, красивая. Худеет все время, не жрет ничего. Может, завышенные запросы? В двадцать шесть еще можно носом крутить, хотя уже надо и задумываться.

– Знаешь, я все-таки попробую – пойду в Интернет. Может, выйду замуж и уеду в Новую Зеландию, – то ли в шутку, то ли всерьез сказала она.

– А как же я тут буду одна? Без тебя?

– Ну-у! У тебя-то все хорошо. – Ирина улыбнулась и встала из-за стола.

У Яны действительно в последнее время все было хорошо. Муж наконец-то хоть работал. Был и любовник, и даже любовники. Правда, сумок не дарили и денег действительно на нее не тратили, но не в этом счастье. Любовник нужен, чтобы чувствовать гармонию. Квит про кво. Яна не чувствовала себя одинокой на этом празднике жизни, на этой ярмарке аккаунтов.

– Я слышала, есть какой-то портал для топ-менеджеров и всяких крутых ребят. Такой – только для своих. Вот там бы я на твоем месте и погуглила, – предложила Яна, забирая сдачу.

– Я зарегистрируюсь, – согласилась Ирина. Необязательно же прямо сразу бросаться в пучину, пусть просто будет анкета. Она была открыта для энергии жизни. И хорошо знала: чтобы выиграть в лотерею, нужно хотя бы купить билет.

* * *

О том, что телефон отключен или, вернее, стоит на беззвучном режиме, Олеся вспомнила, только когда случайно достала его из сумки. Случилось это, только когда она расплачивалась за обед в ресторане гостиницы, которая смотрелась скорее рабочей столовой, располагалась на первом этаже. Как же это так вышло, что ее ничто не дернуло с вечера до самого обеда, Олеся понять не могла. Обычно ее телефон раскаляется от всяческих звонков, а тут – такое приятное молчание. Такие чудесные двенадцать часов. Надо же было почувствовать, что такие чудеса не случаются просто так. Но Олеся забегалась. Сама только что с поезда, всю ночь слушала чей-то заливистый храп. Потом мучительные попытки заставить представителей местной, принимающей стороны работать. Никто работать не хотел. Машины задерживались, телефоны не отвечали, коробки с книгами приходилось таскать на себе.

– Собачья работа, – ворчала Олеся, боясь, что, пока будет ловить приезжающих, коробки утащат.

Она встречала на вокзале делегацию писателей, в количестве семи штук, вылавливая их прямо из вагонных дверей, потому что писатели – народ рассеянный, могли и потеряться. Потом распределяла литераторов по машинам, причем все ее дергали, все хотели познакомиться, поговорить, переодеться, освежиться и покушать, конечно же. Писатели кушали всегда хорошо. Обычно с этим проблем не случалось.

Изо всех культурных мероприятий, что довелось организовывать Олесе, мероприятия с отцами (и с матерьми) российской современной словесности всегда проходили тяжело. Писатели много говорили, искали в глазах любых соприкасавшихся с ними людей признаки восхищения и обижались, если таковых не находили. Писателей было много, а читателей мало. А таких, чтобы знали писателей по имени-фамилии, вообще единицы. Большинство читателей приходили на встречи с писателями от скуки и от любопытства. Поглазеть да себя показать. Иногда, кстати, не с лучшей стороны. На периферии с читателями все же лучше, чем в Первопрестольной, где от многочисленных, практически ежедневных встреч с прекрасным у людей уже наблюдались аллергия и мозоли-натоптыши. На периферии читатель был вежливый, заинтересованный. Меньше психов опять же. Потому что живут люди в тишине и покое, пусть и бедно, но зато «крыши» стоят на месте.

Но и тут, в Тамбове, не было повода ожидать ажиотажа – провинция все-таки. К чтению большинство людей относилось как к перекусам в перерывах на работе, они проглатывали современную литературу, не разжевывая, и тут же забывали о ней, если, конечно, не возникало изжоги. В общем, уровень осведомленности никак не соответствовал писательским ожиданиям, и приходилось отыгрываться и отдуваться за всю пассивную перекормленную беллетристикой общественность. Тем более что на Олесину голову валились писатели преимущественно второго или даже третьего эшелона, никогда не звезды. Этих вообще мало кто знал. Но сами-то они себя знали, любили и тешили надеждами.

– Вы читали мою книжку… «Nechto»?

– Начала, – всем и каждому отвечала Олеся.

Врала она легко и непринужденно, не задумываясь ни на секунду, и, как правило, в тему и к месту. Можно было, конечно, опасаться, что писатель упомянет имена героев или какую-то сюжетную линию начнет освещать, но и в этом случае Олеся бы умело выпуталась, закрывшись общими фразами и комплиментами. Она не читала ничего, кроме русской классики девятнадцатого века, находя в ней удивительным образом ответы на все свои актуальные вопросы и узнавая мир, в котором живет, лучше, чем в поделках всех этих «гениев» нашего времени.

– Надеюсь, вам понравится. Кто читал, говорят, невозможно оторваться.

– Невозможно, – подтверждала Олеся, думая только о том, что ото всех этих амбициозных писак оторваться действительно невозможно. По крайней мере, на ближайшие три дня. К обеду удалось распихать писателей по номерам единственного пристойного тамбовского отеля, накормить, построить в колонну по одному – писатели с трудом объединялись в группы и крайне фальшиво дружили, не любили они друг друга, как ни старались, – и отправить по машинам, отрабатывать первые встречи. Таким образом, возможность прийти в себя и немного перекусить нашлась у Олеси только к обеду. Она и ее верная помощница Танечка стояли и смотрели на кассиршу, невыразимо медленно пробивавшую еду с подносов в, так сказать, ресторане отеля. Последний раз Олеся ела вчера днем, перед тем как сесть в поезд. Прием пищи под стук колес казался ей противоестественным, да и от всей этой колбасы соседа по купе ее мутило.

– Все. Хочу в отпуск! – заявила Танечка, глядя, как кассирша, желая разменять крупную купюру, скрывалась в недрах зала. – Холод собачий, у меня две недели еще с того года остались недогулянные. Я, представь, вчера сидела в этой идиотской гостинице, хорошо хоть тут WiFi есть, и смотрела на сайте на картинки отелей в Турции. Просто сидела и пялилась на все эти бассейны, шезлонги, тростниковые зонтики и представляла, что я там, а не тут.