Виртуальные связи - Татьяна Веденская Страница 5

– А мне уже даже и не хочется никуда. В Турции сейчас холодно. Я, может, летом поеду в Венецию с дочкой, – поделилась Олеся.

– А я хочу поехать в Китай. Там, говорят, дешево, а сервис – просто зашибись.

– Далеко, – усомнилась Олеся. – И одной скучно.

– А я не одна поеду. Я уже все придумала. У меня одна подружка так ездила – нашла себе по Интернету попутчицу.

– Может, попутчика? – хмыкнула Олеся.

– Ну, это не для меня, – помотала головой Танечка. – Это своего рода секс-туризм. Да, можно, конечно, найти какого-нибудь козла на loveplanet и вообще за его счет съездить. Там вообще есть раздел – отдых. Все туда пишут. Но там же и девчонки ищут компанию, просто чтобы не скучно и чтобы в номере не поселили черт-те с кем. А так знакомишься еще в Москве, договариваешься, как будешь отдыхать, куда ходить, расходы пополам. Чтобы, скажем, мужиков в номер не водить. И все! У меня куча девчонок так съездили. Чудесно.

– Я бы с дочкой поехала, я ее уже два месяца практически только по телефону слышу. Собачья работа, – снова вздохнула Олеся. Ее дочка Катя, тринадцати лет, практически всю жизнь прожила с Олесиной мамой в Твери, а сама Олеся ездила к ним по выходным. Так уж сложилось, и потом, надо же кому-то деньги зарабатывать. Школа, бассейн, английский, театральная студия. Что поделаешь, если родному отцу нет до всего этого никакого дела, если у родного отца новая молодая жена, другой ребенок, расходы, коттедж достраивается. И Таиланд так подорожал, так подорожал! Ай-ай-ай! Олеся давно уже смирилась с существующим положением вещей. Главное, она свободна и не должна больше жить с ним. С таким, как ее бывший муж, жизнь казалась ужасной и невыносимой в коттедже любого размера. Уж лучше одной, чем вот так, как они прожили. И прожили-то всего ничего – год до рождения дочери, два – после, в итоге всего три года, а вспоминается как тотальный кошмар. Хоть уже десять лет прошло – а до сих пор закроешь глаза, вспомнишь и думаешь: одной лучше.

– С вас двести тридцать рублей, – сказала вернувшаяся кассирша.

– Однако! – хмыкнула Танечка. – Хорошо еще, что это за счет фирмы.

– Хорошо, – согласилась Олеся, и именно в этот момент сунула руку в сумку, где валялся безмолвно разрывающийся от звонков телефон.

– О господи! – выпалила она, в ужасе наблюдая на экранчике двенадцать неотвеченных вызовов. От шефа из Москвы – два. От представителя администрации в Тамбове – аж четыре. Два от неизвестных абонентов, вероятнее всего, от писателей, которым, конечно же, ее телефон раздавали вместе с памяткой мероприятия. Один из писателей особенно беспокоил Олесю. Высокий бородатый мужчина лет за тридцать, с несколько пропитым, как и положено настоящему русскому писателю, лицом с самого перрона принялся к Олесе клеиться, требовать ее внимания, отдельную машину и персональную встречу с губернатором Тамбовской губернии. Наверняка это звонил он. Что делать с праздно пристающими мужчинами, Олеся знала, но что делать с праздно пристающим мужчиной, который представляется так – «Великий русский писатель Савва Захарчук!», – и смело хватает тебя под локоток, тут надо было еще подумать. Бить его по писательскому лицу и требовать соблюдения приличий время пока не пришло, нужно хотя бы закончить мероприятие. Огорчало то, что обратно в Москву Олесе полагалось ехать вместе с творческой интеллигенцией. И место великого русского писателя было в соседнем купе. Но… что ж делать, такая работа.

Олеся перебрала оставшиеся звонки. Остальные были от дочери. И еще одна SMS от Машки, Олесиной самой лучшей, самой близкой подруги.

«Олеська, я все-таки сделала это. Но почему-то ничего не чувствую, никакого удовлетворения. Только хочется нажраться. Ты когда вернешься?»

– Вот сумасшедшая! – воскликнула Олеська, покачав головой.

– Кто сумасшедшая? – спросила Танечка.

– Да тут одна. Решала одну проблему, теперь зато у нее две.

– А что за проблема?

– Да как обычно. Ей муж изменил.

– А она? – заинтересовалась Танечка, но в этот момент у Олеси зазвонил телефон. Великий русский писатель Савва Захарчук прилюдно пообещал подарить библиотеке детского дома в области всю антологию русской классики. А теперь менеджер в истерике спрашивал у Олеси, где эту самую классику раздобывать и за чей, собственно, счет. Ясно же, что великий русский писатель платить ни за что не станет.

Лаура Джини, ударение ставится на последний слог – Джини́ и никак иначе, ненавидела Россию всей душой. Она не была русской, не хотела быть русской, не видела в русских ничего хорошего, и вообще глаза б ее на них не смотрели – с их дикостью, хамством, безвкусицей и воровством. Но в силу различных причин Лаура Джини была вынуждена здесь жить. Вернее, прозябать. Она прозябала тут, на тринадцатом этаже бесконечно серой унылой многоэтажки, вот уже двадцать восемь лет – всю ее жизнь. Ее тело, но не ее душа. Она давно уже жила в совсем других мирах, мысленно перебралась в свою любимую Италию, с ее солнцем, зеленью, страстными итальянцами, пьяцца, рыцарскими крепостями и Колизеем.

У нее был старый, потрепанный и видавший всякое ноутбук, у которого не хватало нескольких клавиш, а несколько имеющихся кнопок почему-то не жались вовсе, так что вводить эти символы приходилось с виртуальной клавиатуры, что дико Лауру бесило. На заставке – вид на Флорентийские горы. Любимая игра – Assassin’s Creed, бродя по ней, можно было почти воочию увидеть то, что в жизни Лауре пока увидеть не довелось. Конечно, она играла исключительно во Флоренции. Графика была прописана на редкость хорошо. Можно было обойти все площади, посмотреть на улицы, даже зайти в строения и побродить по анфиладам дворцов – в реале это было куда сложнее. Лаура знала виртуальную Италию как свои пять пальцев. Лучше Москвы. Впрочем, это ничего не меняло. Все это было так, развлечения запертого в многоэтажке ума. Способ потратить время, такое тугое и вязкое, что в нем вязнешь и застываешь – особенно зимой, как теперь.

– Лорочка, у нас нету творожка, – ласково, даже приторно щебетала Бьянка, высунувшись из ванной. Заспанная, растрепанная, в растянутой майке.

Творожка ей!

– И что? – нахмурилась Лаура. Сегодня она была на редкость зла. Может, потому, что мрачный московский январь висел за окном, как гигантский воздушный шар серого цвета. Может, потому, что опять не было денег. Творожок тоже, знаете ли, бесплатно не дают. Деньги, деньги. Проблемы.

– Ничего! – пожала плечами Бьянка. – Надо купить молока, я бы сейчас и сделала творог.

– Ты погладила белье? – спросила Лаура, только чтобы перевести тему. Слово «купить» было для нее сейчас хуже, чем матерщина.

– Не переводи тему! – возмутилась Бьянка.

А Лаура как раз хотела тему перевести. Бьянке что, сидит себе дома и ни о чем не тужит. Деньги ее не волнуют. Бьянку вообще мало что волновало, она почти ничего не хотела в этой жизни, только покоя и разве чтоб у Лауры все было хорошо. За что Лаура особенно ее ценила. Но творожок действительно нужен.