С первого взгляда - Даниэла Стил Страница 4

Дел в Париже у Тимми было очень много. Завтра в семь утра примерка моделей на манекенщиц. После примерки поездка на текстильную фабрику, которая находилась в трех часах езды от Парижа, надо выяснить, согласятся ли там и смогут ли изготовить для нее нужные ей ткани. Потом еще несколько интервью, ее будут расспрашивать о коллекциях, которые она привезла, и о женской, и о мужской, о новых духах, которые «Тимми О» выпустила на рынок в сентябре и которые сразу же завоевали признание молодежи. Молодые женщины во всех странах мира жаждали их купить. Все, к чему прикасалась Тимми, обращалось в золото, ее окружал такой притягательный для всех ореол успеха. В ее деловой жизни так было всегда, а вот личная жизнь складывалась гораздо более сложно. А поглядеть со стороны – перед тобой красивая женщина с густой гривой рыжих волнистых волос, с большими зелеными глазами, которая и не подозревает, как она хороша.

Она встала, готовясь к выходу из самолета, и Дэвид взял ее сумку из кожи аллигатора и, как всегда, издал при этом стон.

– Вижу, ты опять прихватила с собой шар для боулинга, – шутливо пожаловался он, и она засмеялась. Его можно было принять за модель-юношу, Джейд была одета безупречно, являя собой полную противоположность Тимми. Тот, кто их не знал, вполне мог принять Джейд за знаменитого модельера, а Тимми за ее помощницу, хотя Тимми могла выглядеть ошеломляюще – когда того пожелает. Она по большей части носила свои собственные модели в сочетании с винтажными вещами, которые покупала уже много лет, и редкостной красоты индийские и старинные драгоценности, которые покупала у Фреда Лейтона в Нью-Йорке и у разных ювелиров Парижа и Лондона. Она любила необычное, любила сочетать дорогие коллекционные вещи с дешевыми поделками, и никто, глядя на нее, не мог догадаться, что настоящее, а что ширпотреб. Не задумываясь надевала прекрасное бриллиантовое ожерелье на футболку или, например, огромный винтажный перстень белого, желтого и розового золота с черной и белой керамикой из коллекций драгоценностей Коко Шанель или Дианы Вриланд для деловых костюмов с бальным платьем. Тимми О’Нилл была наделена редкой природной красотой, но самое важное – она обладала врожденной элегантностью и умела очень интересно комбинировать элементы повседневной одежды в стиле «домохозяйки с тяжелыми сумками», как она любила себя называть. Никакой домохозяйкой она не была, но представлять себя в такой роли ей нравилось. Хотя вообще-то ни о какой роли ей думать не хотелось. Она просто вставала утром и одевалась, беря то, что попадется под руку. Эффект всегда оказывался превосходным, однако Джейд любила повторять, что рискни она, Джейд, одеться так, как позволяет себе Тимми, и ее не впустили бы в отель даже с черного хода. Но на Тимми все выглядело великолепно.

И когда они наконец спустились с трапа, небрежной элегантностью Тимми можно было только восхищаться.

Дэвид сразу углядел девушку из вип-зала, которая встречала их, и почувствовал себя несказанно счастливым, когда положил наконец на тележку неподъемно тяжелую сумку Тимми из кожи аллигатора. В ней было множество записей, блокнотов с набросками, книга, которую она захватила с собой на случай, если захочется почитать, флакон ее последних духов и тонна разнообразного хлама, как его называла Тимми, который всегда забивал ее сумку. Ключи, губная помада, зажигалки, пепельница, которую она украла в «Гарри баре» в Венеции, вернее, которую там ей подарили, когда она попыталась ее стащить, новая золотая ручка, которую ей кто-то презентовал, десяток серебряных карандашей, и все это весило не меньше тонны, и все это Тимми неизменно возила с собой. Дэвид говорил, что содержимого сумки Тимми довольно, чтобы открыть офис и начать дело. Она носила с собой все, что ей необходимо, чтобы чувствовать себя уверенно. Ей не хотелось тратить время и силы на поиски чего-то важного, когда она находилась в поездке. Поэтому и брала все с собой, как будто никогда больше домой не вернется.

Все пошли за барышней из вип-зала к транспортеру получать багаж, Джейд и Дэвид будут его дожидаться. Багажа у них высоченная гора, Тимми всегда брала с собой непомерно много, да еще они везли всю свою коллекцию, упакованную в специальные контейнеры. Авиалинию заранее предупредили, так что сундуки и чемоданы с коллекцией готовой одежды выгрузили первыми. Дэвид заказал фургон, который доставит все это в отель. Он предложил Тимми ехать прямо сейчас, а он приедет вместе с багажом, но она отказалась, сказала, что лучше подождет, хочет быть уверена, что ни одна вещь не пропала. Это была бы катастрофа. Оставив Джейд и Дэвида беседовать в ожидании багажа, Тимми отошла в сторонку и, рассматривая публику, закурила сигарету. Она бросила курить еще в незапамятные времена, но снова закурила одиннадцать лет назад, когда разводилась с мужем.

Она тихонько стояла себе у стены, глядя на пассажиров, идущих со своими чемоданами к таможенному контролю. Как американцы, да еще привезшие целую коллекцию одежды, они должны были пройти не только таможенный контроль, но еще и иммиграционный. У них были документы, освобождавшие их от пошлины и налога, хотя очень маловероятно, чтобы кому-то пришло в голову открывать их сундуки и чемоданы. Они заплатили пять тысяч долларов за перевозку сверхнормативного багажа, примерно столько же, сколько платили всегда, доставляя коллекцию из Нью-Йорка в Лондон, потом в Милан, потом в Париж и, наконец, домой, в Лос-Анджелес.

Тимми курила и думала о том, какой огромный путь она прошла. Сейчас для нее нет ничего проще и естественнее, чем остановиться в отеле «Плаза Атене», прилетев в Париж. Она чувствует себя там как дома, а с чего все начиналось? Она никогда не забывала то маленькое кафе, где служила когда-то официанткой, и благодарила судьбу за тот счастливый случай, который помог ей выбиться и потом подняться на такую высоту. Как далеко – ах, как несказанно далеко было оттуда до Парижа, где она сейчас стояла в винтажном норковом жакете, с драгоценным бриллиантовым браслетом на запястье, на который проходящие мимо пассажиры обращали внимание, когда она подносила к губам руку с сигаретой. Она обращалась с ним так небрежно, что хотя крупные камни сверкали ослепительно, трудно было понять, настоящие они или подделка. Тимми рассеянно сняла резинку с волос, и длинные рыжие волны разлились по ее плечам. Она была похожа на Риту Хейворт в расцвете молодости и красоты. Тимми выглядела гораздо моложе своих лет, никому бы и в голову не пришло, что ей сорок восемь. Ну самое большее сорок. И вовсе не потому, что она прилагала к этому особые усилия, как-то особенно заботилась о своей внешности, – ей просто достались хорошие гены, и ее благословила слепая удача. Она терпеть не могла физических упражнений, в диете не нуждалась и почти не пользовалась косметическими средствами ухода за кожей. Плеснет в лицо утром холодной водой, почистит зубы, расчешет волосы – и готова.

Ее скользящий взгляд остановился на молодой женщине с детьми, которая с трудом снимала с конвейера свои чемоданы. В кенгурушке у нее лежал грудной ребенок, двухлетняя девочка с куклой вцепилась в ее юбку, мальчик лет четырех пререкался с матерью и в конце концов заревел. И мама, и сын были сердиты и раздражены. Тимми обратила внимание, что девочка очень хорошо одета. На мальчике были короткие штанишки и матросская курточка. Измученная женщина снимала чемоданы, а мальчик продолжал реветь. Было видно, что он не просто капризничает, а из-за чего-то расстроился. Не задумываясь ни на миг, Тимми сунула руку в карман жакета, где у нее была горсть чупа-чупсов, она любила их сосать, когда ей приходилось делать наброски. Они заменяли ей сигарету, это была уже давняя привычка. Она вынула из кармана два леденца и подошла к маме плачущего мальчика. Судя по всему, они были французы. При всей пламенной любви к Франции и ко всему французскому, Тимми так и не выучила французский язык, знала лишь несколько обиходных слов. Объяснялась по большей части с помощью жестов и улыбок, помогал ей выходить из затруднительных положений водитель, с которым она обычно ездила в Париже. На сей раз помочь ей было некому. Ей удалось поймать взгляд молодой женщины, она незаметно для детей показала ей леденцы и робко вопросительно улыбнулась.