Вкус соблазна - Кэт Шилд Страница 4

Возможно, он прав. Его экранный образ был харизматическим и завораживающим. Он был классным парнем, с которым все хотели бы познакомиться. Но телевизионные серии не могли вполне раскрыть его мужскую силу. Его невероятную сексуальную притягательность. Наблюдая за ним, Харпер страшно боялась быть очарованной его ямочками на щеках и порочной улыбкой.

Харпер покачала головой. Она не собиралась спать с Эштоном Крофтом. Вот если бы она познакомилась с ним где-нибудь на экзотическом курорте… Сколько бессонных ночей она провела, мечтая о нем! В воображении ее возникали самые романтические сценарии. Вот она случайно сталкивается с Эштоном на винограднике в Тоскане или на прогулке вокруг древних стен Дубровника. Они сидят на берегу моря, любуясь закатом. Или на уютной закрытой террасе, обращенной к Адриатическому морю, при свете свечей он заключает ее в свои объятия и…

Легкий сигаретный дым отвлек ее от грез.

Поставив дорожный чемоданчик Эштона на пол, Харпер оглядела свой кабинет. На диване валялась сумочка ее матери, украшенная страусовым пером, с наполовину рассыпавшимся содержимым. Пустые пачки сигарет валялись на кофейном столике рядом с бледно-розовой губной помадой. Элегантное кремовое пальто небрежно висело на спинке рабочего кресла Харпер. Действительно, ее мать приехала.

Пенелопа Фонтейн стояла возле окна, выходившего на улицу Лас-Вегаса, прижав руку к горлу, будто пытаясь защитить большое ожерелье из черного жемчуга, украшавшее ее шею. В другой руке она держала сигарету, зажав ее между двух пальцев, и тонкая струйка дыма поднималась к потолку. В черно-белом платье, с уложенными в высокий пучок светлыми волосами она выглядела элегантной и неприступной.

Харпер вдруг вспомнила тот день, когда родители, усадив ее на стул, сказали ей о том, что они расходятся. Мать собиралась уехать во Флориду по состоянию здоровья. Харпер должна была остаться в Нью-Йорке со своим отцом. А это означало, что она останется одна, под присмотром персонала, потому что Росс Фонтейн практически не бывал в Нью-Йорке. Он не появлялся на заседаниях совета директоров, вопреки ожиданиям своего отца. «Отели и курорты Фонтейн», расположенные в стране и за рубежом, позволяли отцу Харпер разъезжать по всему миру и при этом ни за что не отвечать. Весь груз ответственности лежал на его отце, Генри Фонтейне.

– Мама, я буду очень признательна тебе, если ты не будешь курить в моем кабинете.

– Прости. – Подойдя к кофейному столику, Пенелопа бросила сигарету в пустой стакан. – Ты знаешь, я возвращаюсь к этой дурной привычке, когда расстраиваюсь.

– Что тебя расстроило? – Достав освежитель воздуха с настенной полки, Харпер опрыскала комнату «океанским бризом».

– Мне нужна твоя помощь. – Голос Пенелопы звучал так скорбно, будто она озвучивала свою последнюю просьбу.

Не зная, играет ее мать или она действительно попала в беду, Харпер внимательно взглянула на нее. Зеленые глаза матери покраснели.

– Ты плакала. Что случилось?

– Нечто ужасное. – Голос матери сорвался. – Иначе зачем бы я приехала в этот богом забытый город? Ведь ты не приезжаешь ко мне во Флориду.

– Отель отнимает у меня все время. – Харпер могла бы найти какое-нибудь другое, более приличное объяснение, но стычка с Эштоном выбила ее из колеи. – Почему ты не поехала к дедушке?

Пенелопа покрутила на пальце бриллиантовое кольцо с камнем в десять карат, которое она продолжала носить, хотя муж ее умер пять лет назад.

– Генри не сможет мне помочь.

– А я смогу?

У Харпер голова пошла кругом. Пенелопа считала, что женщины созданы для того, чтобы украшать собой мужчину, быть привлекательными и обворожительными, демонстрировать изысканные манеры. И то, что Пенелопа обратилась к ней за помощью, можно было расценивать как победу.

– Ты единственная, кто может мне помочь.

– А что тебе нужно?

– Деньги.

Странно, ее мать получала значительную ежемесячную сумму из семейного фонда Фонтейнов.

– Зачем?

– Меня шантажируют.

– Шантажируют? – Меньше всего она ожидала это услышать. – Ты обратилась в полицию?

Пенелопа уставилась на нее с таким изумлением, будто Харпер предложила ей устроиться на работу.

– Я не хочу, чтобы мои личные дела стали достоянием широкой публики.

Пока ее мать не уехала во Флориду, Харпер каждый день убеждали в том, что имидж – это все.

– Понимаю, но что, если шантажист распространит о тебе информацию, даже если ты заплатишь ему?

– Он обещал не делать этого. – Мать сказала это таким тоном, будто была поражена тупостью дочери. – Я приехала сюда, ожидая, что ты поможешь мне.

Харпер сдержала вздох.

– Сколько тебе нужно?

– Триста пятьдесят тысяч долларов.

На некоторое время Харпер лишилась речи.

– Что же ты сделала?

Так резко разговаривать с матерью было нельзя, но названная сумма лишила ее осторожности.

Пенелопа вскипела:

– Это тебя не касается!

– Простите за вторжение…

В кабинет вошел Эштон.

Слишком взволнованная бомбой, которую мать подбросила ей, Харпер неподвижно сидела на стуле и молча смотрела на него. Взгляд его переходил с нее на Пенелопу, и Харпер подумала, сравнивает ли он мать и дочь.

Наверное, он решил, что они похожи. Богатые женщины, уверенные в себе, в своем будущем, довольные тем, как идет их жизнь. Харпер обычно так себя и чувствовала. Но не сегодня.

– Харпер?

Тихий, предостерегающий голос матери заставил ее встать.

– Мама, познакомься, это шеф-повар Эштон Крофт. Эштон, это моя мама, Пенелопа Фонтейн.

– Рада с вами познакомиться, – промурлыкала Пенелопа, царственным жестом протянув ему руку, словно она была королевой, а он – ее подданным.

Эштон пожал ее руку и блеснул своей голливудской улыбкой:

– Я наслаждаюсь работой с вашей дочерью.

Лгун. В лучшем случае он терпит ее.

Увидев эффект, произведенный им на ее мать, Харпер развеселилась. Пенелопа, казалось, мгновенно забыла о том, зачем она приехала сюда за две тысячи миль. Однако Харпер хотела бы вернуться к теме шантажа и решить эту проблему.

– Тебе что-то от меня нужно? – спросила она Эштона.

Он посмотрел на нее:

– Всего лишь мой планшет. Через десять минут у меня видеоконференция.

– Он вон там. – Жестом Харпер указала на черный чемоданчик.

Открыв боковой карман, Эштон достал тонкий компьютер. Когда он наклонился, под рубашкой обозначились его накачанные мышцы, и Харпер восхищенно вздохнула. Сильный и атлетичный, в рабочих брюках, джинсовой рубашке и спортивных ботинках, с выгоревшими на солнце растрепанными волосами, спадавшими на его ярко-голубые глаза, он являлся воплощением всего того, чего была лишена Харпер. Наполненный жизнью, непредсказуемый, волнующий.