Девушка "амальфи" - Ребекка Уинтерз Страница 4

– У меня его нет при себе.

– Я так и думала.

– Оно на кухне.

– Ну, разумеется, – насмешливо продолжала Аннабел. – А если я спрошу ваше имя, вы мне соврете. Пусть с вами разбирается полиция.

При этих словах незнакомец открыл глаза и посмотрел на нее из-под чернильно-черных ресниц.

– Как печально, что вы уже такая обозленная.

– Уже?..

– Ну, вы ведь не замужем. – Он бросил взгляд на ее пальцы без колец. – Обычно разочарование приходит к женщине лет в сорок. Так, по крайней мере, я считаю.

– И чтобы это понять, надо быть сломленным сорокалетним циником? Ваши обширные познания в этом вопросе, кажется, не принесли вам много пользы. На вашем пальце также нет обручального кольца. Да и ободка нет, что доказывало бы, что вы когда-то его носили. Вам, синьор, нужен ходунок, чтобы не поскользнуться, а не трость.

У него напряженно сжался рот. Она не поняла: то ли задела его за живое, то ли ему очень больно.

Мужчина бросил на нее косой взгляд.

– Признайтесь: вы – туристка без гроша в кармане, денег на комнату в гостинице у вас нет, поэтому вы порыскали по окрестностям и набрели на этот пустой дом.

Обвинение задело ее не на шутку.

– И что из этого следует? Предположим, я туристка, но вы-то поступили точно так же: дождались полночи и нашли укромное место, где можно зализать раны.

– Вы хотите сказать – как бездомная собака? – огрызнулся он.

Она увидела, что у него побелели губы. Хватит взаимных оскорблений. Она смягчилась.

– Я здесь в гостях. Я Аннабел Марш. А как вас зовут?

Он прижался головой к стене.

– Вас это не касается, – последовал резкий ответ.

Он закрыл глаза, а она поспешно вернулась в спальню и схватила с тумбочки у кровати сотовый. Когда она вернулась обратно, то глаза мужчины были открыты.

– Что вы собираетесь делать? – властным тоном спросил он.

– Я звоню Гвилио Каведзали, моему шефу. Уж он-то решит, как с вами поступить.

– Нет, не смейте! – Он рванулся вперед, опрокинул ее, и она оказалась у него между ног.

Трость отлетела в угол коридора. Он выхватил у нее телефон и отбросил еще дальше. Аннабел ощутила у себя на шее теплое дыхание.

Я не желаю, чтобы вы звонили ему так поздно.

Он знаком с Гвилио? Кажется, фамилия Каведзали что-то для него значила. Она придала голосу твердость.

– Чего вы хотите?

– Чтобы меня никто не видел этой ночью. Одно лишь ваше слово может меня погубить.

– Подозреваю, что, если вас и разыскивает полиция, вы мне об этом не скажите.

Он как-то странно хмыкнул:

– Меня никто не разыскивает. Но ближе к делу. Сколько времени вы здесь уже живете?

Она чувствовала спиной стук его сердца.

– Я приехала в Равелло только этим вечером.

– Когда вы увидите своего шефа снова?

– Он пришлет за мной машину завтра в одиннадцать утра. Возможно, я увижу его позже днем.

– Чем именно вы занимаетесь?

Этот человек, вломившийся в дом, судя по всему, знает намного больше, чем она думает, но она не собиралась рассказывать ему про Гвилио. Пока что незнакомец одержал над ней верх, и к тому же она находится в его цепких руках. Что ей остается, как не ответить ему, но сообщить лишь малую толику правды о Гвилио? Фамилия Гвилио олицетворяет собой «Амальфи» и известна по всей Италии.

– Я временно у него работаю.

– Почему не живете в гостинице или на квартире?

– Я попросила его найти мне фермерский дом, где сдают комнаты. Что может быть прекраснее итальянской деревни? Тогда он предложил мне остановиться здесь. Я словно вошла в картинку на цветном календаре с видами Италии. И уходить отсюда мне не хочется.

– Очень интересно, – ответил он, явно ей не веря.

Она резко выдохнула:

– Теперь, когда я ответила на все ваши вопросы, будет честно, если вы ответите на один мой вопрос. Кто вы?

– Лукка Каведзали, – простонал он.

– О нет! – вырвалось у нее.

Это – единственный сын Гвилио, его обожаемый сын. Гордость и счастье отца.

Если она расскажет ему, в чем именно состоит ее работа, то испортит сюрприз, который отец задумал для него еще год назад.

Она посмотрела на Лукку другими глазами. Да, они похожи. Одинаково сложены, хотя Гвилио не такой высокий. И черты лица у них немного похожи, а черные волосы Лукка, должно быть, унаследовал от матери. Гвилио ни разу не упомянул о том, что его сын был ранен.

Аннабел попыталась отодвинуться от него, но он крепко ее держал.

– Из-за вас, синьорина, все мои планы на сегодня провалились к чертовой бабушке, как любите говорить вы, американцы.

– Вы правы! Мы действительно любим так говорить, – сердито прошипела она. – Позвольте мне поблагодарить вас, синьор. Ваше неожиданное ночное вторжение нарушило и мои планы тоже. Если вы соблаговолите меня отпустить, я позвоню и вызову такси. Через полчаса меня здесь не будет.

Но как она объяснит Гвилио, почему решила переехать в гостиницу? Вот ужас. Ей придется сочинить вразумительное оправдание, но об этом она подумает позже.

– Уедете зализывать свои раны? – пробормотал он.

– Вас это не касается.

– Боюсь, касается. Но выгонять вас сегодня ночью я не собираюсь, если, конечно, вы готовы пойти на мои условия и до утра держать в секрете то, что я здесь.

Пойти на его условия? Ну и ну.

– Вы просите слишком многого от вашей заключенной. – Аннабел снова попыталась вырваться из железных тисков его рук, но безрезультатно. Может, он и ранен, но, черт, какой же сильный.

Я в отчаянном положении.

– Я заметила. Почему вы не хотите, чтобы ваш отец узнал, что вы вернулись?

– Вернулся откуда, синьорина?

– Он говорил, что вы на военной службе. – Аннабел нервно облизала губы. – Вы, вероятно, приехали в отпуск?

– Это также не ваше дело.

– Хорошо, – согласилась она, не зная уже, как с ним говорить. – Вы правы, но я вижу, что вы мучаетесь от боли. Вам необходимо лечь в постель.

– Я как раз туда и шел. – Его речь сделалась замедленной, и она поняла, что начал действовать какой-то сильный анальгетик, который он успел принять.

– Ваша постель не приготовлена, так что придется воспользоваться моей.

– Согласен, но только чтобы вы были в поле моего зрения. Оставшуюся часть ночи мы проведем на одной кровати. Я хочу быть уверен, что вы до утра на меня не донесете.