Как склеить разбитое сердце? - Вера Иванова Страница 4

— Да что мне эта бумажка, у кого ее сейчас нет, главное, умеешь ли ты водить?

— А ты сомневаешься? — оскорбилась подружка. — Между прочим, мне на экзамене сказали, что у меня потрясающая реакция! Это когда я чуть на голубя не наехала и успела затормозить.

— А голубь? — спросила я. — С ним что стало?

— Ничего. Он улетел.

— Так, может, это у него реакция потрясающая? — хмыкнула я. — Ладно, нечего поедать меня глазами. Лучше на дорогу смотри. А то вдруг реакция подведет или пешеход попадется медлительный.

Ура! Мы сделали это! Мы угнали машину Евгена и теперь мчимся на бордовой «шестерке» по Ленинградскому шоссе в сторону Питера! Хотя, конечно, слово «мчимся» едва ли подходит для движения со скоростью десять километров в час. Я сижу на переднем сиденье рядом с Каринкой, на коленях — листок бумаги. Подруга-«чайник» попросила не отвлекать ее разговорами, и я решила воспользоваться моментом и быстренько написать то, что давно хотела, — чем еще заниматься в пробке? Правда, машина движется рывками и строчки прыгают перед глазами, но я боюсь, что другого времени просто не будет, — все-таки мы едем навстречу Приключению.

— Пешком было бы быстрее, — ворчит Каринка, одной рукой вцепившись в руль, другой — в рычаг коробки передач. Но чего можно ожидать от водителя, получившего права три недели тому назад, в день своего восемнадцатилетия! Ясно, что для нее наша поездка — боевое крещение, а пробка — просто экстрим. И не только для нее, но и для меня тоже, а также для всех окрестных голубей и пешеходов, рискующих попасться на нашем пути.

Я говорю «угу» и продолжаю писать — подобные реплики не требуют ответа.

— Черт бы побрал этих дачников! И что им дома не сидится! — снова повышает голос Каринка, напряженно глядя перед собой.

— Угу, — снова кивнула я и подумала, что все водители одинаковы — и мой отец брюзжит за рулем, и Евген, Каринкин бывший парень, — он однажды катал нас по Москве.

— А ты куда прешься, «металлика»! Вот гадина! Чуть крыло не зацепила. Да ладно, не бибикай, все равно не пущу! — неистовствует подруга.

— Угу!

— Слушай, сколько можно — «угу» да «угу»! Ты совсем как мама, когда я рассказываю ей о своих школьных делах, — обиделась Каринка.

— Угу, — рассеянно кивнула я. — Кстати, а что ты наплела своей маме по поводу зареванных глаз?

— Она даже не заметила. Разучивает новую песню. У них на выходных выступление какое-то планируется.

Неожиданный рывок кинул меня вперед так, что я повисла на ремне безопасности и выпустила листок из рук. Хорошо, что подруга уговорила меня пристегнуться!

— Ну вот! — Каринка в досаде стукнула по рулю. — Чуть «черному» в зад не въехала! Все, встали. Долбаный бензовоз дорогу перегородил. Еще долго простоим! Пока его оттащат… А что это ты, собственно, пишешь? Нам сочинение вроде не задавали. — Моя молчаливость достала-таки ее, и я поняла, что пора колоться.

— Что пишу? В данный момент — «Манифест Брошенных Девчонок». Ну, тот, что мы у тебя придумали перед тем, как на дело идти!

— Это тот, где «никаких парней?»

— Ага! И «никаких мобильников».

— Слушай! У Евгена в бардачке есть черный маркер, напиши все это поярче и прикрепи к стеклу! Чтобы было перед глазами.

Через минуту рядом с талоном техосмотра болталась страничка с корявыми буквами:

Манифест Брошенных Девчонок

Никаких парней! Особенно высоких брюнетов по имени Евген и Петюня.

Никакой помощи парням — они этого недостойны!

Никакой косметики! Всегда оставаться самой собой!

Никаких мобильников!

Нас не догонят!

— Кайф! — вздохнула Каринка. — Перечитаешь — и легче на душе становится! Все-таки печатное слово — великая сила.

Машины сзади гудели: пока мы болтали, бензовоз уже оттащили, и движение возобновилось.

«Шестерка» тронулась. Каринка вставила в магнитолу кассету, и меня переклинило: это были ее песни — а я их просто ненавижу! И не я одна — от них не в восторге ни ее предки (а они все-таки весьма продвинутые рок-музыканты), ни Евген, ни остальные…

Воспоминания о недавнем прошлом опять навеяли грусть.

Вообще-то, когда мы познакомились с нашими теперь уже бывшими, ничто не предвещало, что все закончится так плохо. Наоборот, казалось, что эти отношения перерастут во что-то серьезное. Посудите сами: знакомства с парнями состоялись почти одновременно, но в разных местах. А позже выяснилось, что ребята — братья! Столько совпадений — разве это не к добру? Оказалось, нет.

Подруга познакомилась с Евгеном на вечеринке, после концерта ее родителей. Начинающий журналист собирался взять интервью у Каринкиного папаши, но вместо этого ему на глаза попалась дочка, в итоге до папаши он так и не добрался, зато добился согласия Каринки встретиться на следующий день. Их роман развивался так же бурно и стремительно, как начался, и вскоре парочке казалось, что они знакомы уже много лет и просто созданы друг для друга.

У нас с Петюней все было совершенно по-другому. Мы познакомились в библиотеке, когда я пришла туда сделать ксерокопию. Петюня сидел в читальном зале, но смотрел не в книжку, а только на меня. А когда я собралась уходить, он вдруг вскочил и бросился следом. Мне было интересно, что он скажет, но парень молчал, только семенил за мной, все еще сжимая в руке книгу. У метро я сжалилась и спросила:

— И часто ты крадешь книги?

Он икнул и покраснел, но в библиотеку не вернулся. Вместо этого он проводил меня до дома, а потом мы стали встречаться. Книгу он так и не вернул! До сих пор она стояла у него на полке, на самом видном месте, напоминая о дне нашего знакомства. Интересно, что он сделает с ней теперь? Может быть, все-таки отнесет в библиотеку?

Хоть они с Евгеном и братья, больших противоположностей не придумать. Евген был шумным, чумовым заводилой, а Петюня — тихим, застенчивым скромником. Одно слово — историк! Он словно возник из своих архивных книжек — абсолютно несовременный, мечтательный, медлительный, и даже ухаживал, как в позапрошлом веке: с цветами, свиданиями у фонтана, стихами при луне… Никогда бы не подумала, что такой меня бросит! И все-таки это факт — я в пролете, а мой тихий милый очкарик оказался жестоким эгоистом и уже стал прошлым…

Мы в пути уже три часа. Солнце падает за горизонт, от его длинных вечерних лучей больше достается Каринке — она все время ворчит: ей в левый глаз бьет слишком яркий свет и мешает вести машину. А я посмеиваюсь про себя и наслаждаюсь — в занавешенной смогом Москве не увидишь такой красоты. И воздуха такого не найдешь — чистые, свежие струи вливаются в открытые окна, выдувая прочь запах бензина и пропитанного лосьоном Плюшки. Мне кажется, я даже различаю другие ароматы — леса, свежей луговой травы, первых цветов. А когда деревья подступают к самой дороге, до нас доносятся голоса птиц! На душе легко и радостно — все беды остались позади, в душном скучном городе. Еще раз убеждаюсь, что Каринкина идея была просто супер! Не знаю, что будет, когда мы вернемся, но пока что наше Приключение словно переключило жизнь на другой канал. Там шел бесконечный, нудный, надрывный сериал, а тут — что-то вроде «Фабрики звезд», или «Последнего героя», или даже КВНа!