Сама себе враг - Виктория Холт Страница 4

Мами прервалась, чтобы перевести дыхание, но вскоре возобновила свой рассказ:

– Король был безутешен. Он с ума сходил от горя и грозился последовать за Шарлоттой. Придворные стали зорко следить за каждым шагом государя. Кто бы мог подумать, что король, превосходно ладивший со столькими женщинами одновременно, устроит такое из-за одной! Люди уже поговаривали, что дело потихоньку идет к войне. Итак, король обнаружил, что оказался в центре невиданного скандала. Герцог Сюлли был обеспокоен и объявил государю, что, безумствуя из-за принцессы де Конде, Его Величество подрывает свою репутацию… нет, не репутацию примерного супруга… это пустяки – и в любом случае всем давно известно, что король – распутник… Но когда он смешивает свои любовные интриги с государственными делами, это становится опасным.

Взглянув на меня, Мами сказала:

– В королеве же связь эта пробудила невиданное упрямство. Ее Величество упорно требовала коронации, и король, чувствуя, что должен как-то отплатить жене за долготерпение, наконец согласился исполнить ее заветное желание…

Мами замолчала, задумчиво глядя куда-то вдаль, но вскоре опять заговорила:

– В это время у государя появилось странное предчувствие. Жизнь монархов всегда находится в опасности, поэтому, наверное, нет ничего удивительного в том, что у них часто сбываются разные предчувствия. Итак, когда-то давным-давно королю предрекли, что он лишь на несколько дней переживет коронацию своей супруги, потому-то он все время и отказывался устраивать эту церемонию, и если бы не почувствовал себя виноватым из-за принцессы Конде, то так никогда бы и не согласился короновать жену. Однако сейчас, когда торжественный день приближался, в душе у государя все росло и росло ощущение надвигающейся беды. Он настолько уверился в своей скорой смерти, что отправился обсудить это с герцогом де Сюлли. Это доказывает, как сильно короля мучила мысль о давнем пророчестве, ибо герцог де Сюлли был не тем человеком, с которым можно было говорить о таких предметах, даже если ты король.

Мами вздохнула и продолжила:

– Итак, государь направился в Арсенал, [12]в котором хранились немалые запасы оружия и где находились покои герцога де Сюлли.

Мами снова играла; она по-прежнему изображала короля, но место Бассомпьера занял теперь герцог де Сюлли.

– «Я не могу этого объяснить, господин герцог, но сердцем чую, что тень смерти уже нависла над моей головой».

«Сир, вы меня пугаете. Но откуда у вас такие мысли? Вы ведь здоровы. И нет у вас ни хворей, ни недугов…»

У герцога де Сюлли, – пояснила Мами обычным голосом, – стояло специальное кресло, предназначенное для короля, и тот всегда сидел в нем, когда приходил к герцогу с визитом. Оно было низким и смотрелось очень по-королевски. Вот и сейчас государь уселся в это самое кресло и, мрачнея все больше, произнес:

«Мне предсказали, что я умру в Париже. Час мой близок. Я чувствую это».

– Он действительно так сказал? – спросила я. – Или ты все это выдумала?

– Все это чистая правда, – уверила меня Мами.

– Значит, он был очень умным человеком, раз мог предвидеть будущее, – прошептала я.

– Он и впрямь был очень умным человеком, но пророчества не имеют к уму никакого отношения. Существует особый дар ясновидения, и колдуны предсказали, что король встретит свою смерть в Париже и что если королева когда-нибудь будет коронована, то сразу вслед за этим государя настигнет роковой удар…

– Тогда почему он позволил моей матери короноваться? – взволнованно спросила я.

– Потому что она не давала ему покоя, пока он не согласился; он чувствовал себя виноватым из-за принцессы де Конде; к тому же он вообще ненавидел отказывать женщине – даже королеве. Он думал: когда я короную Марию, исполнив тем ее самое заветное желание, она позволит мне следовать велениям моего сердца.

– Но раз ему было известно, что после коронации он должен умереть, как же он собирался следовать велениям своего сердца и обхаживать принцессу де Конде?! – недоумевала я.

– Я рассказываю вам лишь то, что знаю. Так вот: герцог де Сюлли был потрясен и объявил, что остановит все приготовления к коронации, раз одна мысль о ней действует на государя столь угнетающе. И король промолвил:

«Да, отмените церемонию… ибо мне сказали, что я погибну в карете, а негодяям легче всего добраться до моего экипажа именно во время коронации…»

Герцог де Сюлли, – опять своим же голосом продолжала Мами, – серьезно поглядел на короля и проговорил:

«Теперь мне многое становится понятно… Я часто наблюдал, как вы съеживаетесь в карете, проезжая по Парижу, а еще я знаю, что во Франции не сыскать человека, который был бы храбрее вас на поле боя».

– Но коронацию так и не отменили, – заметила я, – ведь на голову моей матери была возложена французская корона.

Мами продолжила свою повесть:

– Услышав, что приготовления к церемонии хотят остановить, королева пришла в ярость.

Мами не пыталась изображать государыню. Так далеко девушка заходить не осмеливалась. Но я без труда могла себе представить гнев моей матери.

– Целых три дня шли бурные споры. Коронация состоится! Коронация не состоится!! В конце концов король уступил, и коронация была назначена на тринадцатое мая, день святого Дени.

– Тринадцатое, – повторила я, содрогаясь. – Несчастливое число…

– Несчастливое – для некоторых, – зловеще подтвердила Мами. – В общем, королева была коронована, и на шестнадцатое был назначен ее торжественный въезд в Париж. Итак…

Мами сделала паузу, а я глядела на нее круглыми глазами. Я уже не раз слышала эту историю и знала, что мы приближаемся к ужасной развязке.

– Итак, в пятницу, четырнадцатого, король сказал, что отправляется в Арсенал к герцогу де Сюлли. Государь не был уверен, хочется ему туда ехать или нет. Он колебался. Сначала пожелал поехать, а затем подумал, что, может, не стоит… но наконец все же решился. Это должен был быть всего лишь короткий послеобеденный визит.

«Я скоро вернусь», – промолвил король.

Когда он собрался сесть в карету, подошел месье де Праслен, капитан дворцовой стражи, всегда сопровождавший монарха даже в коротких поездках.

«Не нужно», – бросил король.

Мами властно махнула рукой.

– «Сегодня я не хочу никакой охраны. Я всего лишь еду в Арсенал с кратким визитом».