Принцесса на вечеринке - Мэг Кэбот Страница 40

— Лилли!

Но она была непоколебима.

В отместку я из этических соображений от­казалась проверять и сшивать ее журнал, так что она подключила к этой работе Бориса. Сра­зу было видно, что ему не хотелось этим зани­маться. Просто он слишком устал, чтобы играть на скрипке.

Знаете, я начинаю задаваться вопросом, не легче ли было бы торговать свечками.

8 марта, понедельник, наука о Земле

Кенни вчера вечером так устал, что не напи­сал нашу лабораторную. Но даже усталость не помешала ему залить ее всю соусом «маринара».

Я переписала ее совершенно бесплатно. Все, я официально отказываюсь от Альфреда Мар­шалла. Может, бабушке и Лане он помогает, но мне от него никакого толку.

От Майкла по-прежнему ничего. А его экза­мен по научно-фантастической антиутопии в кинематографе должен уже закончиться.

Все ясно.

Он меня ненавидит.

ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ

Домашняя комната: не задано.

Физкультура - ПОСТИРАТЬ СПОРТИВ­НЫЕ ШОРТЫ!!! И КАК Я ТОЛЬКО МОГЛА ЗА­БЫТЬ?!

Экономика США: кто его знает! Я так уста­ла, что мне все равно.

Английский: в с (все равно).

Французский: в с.

ТО: если бы.

Геометрия: в с.

Наука о Земле: в с (Кенни скажет).

8 марта, понедельник, лимузин, по дороге домой из «Плазы»

Просто не верится.

Честное слово. Это уже слишком. После всего...

Ладно, надо взять себя в руки. НАДО ВЗЯТЬ СЕБЯ В РУКИ.

Все началось довольно невинно. Мы все ле­жали на полу в бальном зале, обессиленные пос­ледним прогоном.

Потом кто-то, кажется, это была Тина, сказал:

— Ваше Высочество, мои родители интере­суются, где можно купить билеты на наш спек­такль? Они хотели бы пойти,

— Имена всех ваших родителей уже внесе­ны в списки гостей, — сообщила бабушка, с удовольствием затягиваясь сигаретой (я поня­ла, что она балует себя сигаретой не только пос­ле еды, но и после репетиций), — на эту среду.

— На эту среду? — переспросила Тина ка­ким-то странным тоном.

— Совершенно верно, — подтвердила бабуш­ка, выпуская струйку голубого дыма.

Часть дыма долетела до сеньора Эдуарде, и он во сне закашлял-

— Но разве не на эту среду назначен благо­творительный вечер в помощь фермерам? — спросил кто-то другой, кажется, Борис.

— Совершенно верно, — снова сказала ба­бушка.

И тут до нас стало доходить. Первой осенило Лилли.

— Что? — вскричала она. — Вы хотите, что­бы мы играли эту пьесу перед всеми, кто при­дет на ваш вечер?

— Не пьесу, а мюзикл, — мрачно уточнила бабушка.

— Я вас на прошлой неделе спрашивала, ког­да мы будем выступать, и вы сказали, через неделю! — закричала Лилли. — А это был чет­верг!

Бабушка затянулась сигаретой.

— О, милочка! — Было совершенно ясно, что возмущение Лилли ее нисколько не трогает. — Какой пустяк, я ошиблась всего на день.

Тут Борис поднялся и встал в полный рост.

— Я не желаю, чтобы меня душили чьей-то косой перед Джошуа Беллом.

— А я, — заявила Лилли, — не собираюсь играть чью-то любовницу в присутствии Беназир Бхутто, и неважно, сколько времени она поддерживала «Талибан».

— Я не хочу при знаменитостях играть гор­ничную, — робко запротестовала Тина.

Бабушка очень спокойно затушила сигаре­ту о пустую тарелку, которую кто-то оставил на рояле. Фил, сидевший за клавиатурой, нервно наблюдал за дымящимся окурком. Наверное, он так же, как и я, боится подхватить рак легких из-за пассивного курения.

— Так вот как, — сказала бабушка голосом, огрубевшим от курения, — вы меня благодари­те за то, что я внесла в ваше скучное, серенькое существование блеск искусства.

— Вообще-то, — сказал Борис, — в моей жизни уже есть искусство. Может быть, Ваше Величество, вы об этом не знаете, но я — кон­цертный скрипач и...

Бабушка не обратила внимания на его слова и повысила голос.

— Вы влачите дни в занудном школьном раб­стве, я пыталась хоть как-то обогатить вашу жизнь, дать вам нечто значительное, нечто та­кое, к чему вы могли бы стремиться. И вот чем вы мне отплатили: ноете, что не хотите делить­ся с другими тем, что мы с таким трудом созда­ли вместе. И какие же вы после этого актеры??? Тут все уставились на нее. Потому что, есте­ственно, никто из нас вообще не считал себя актером.

— Разве Бог, — громогласно продолжала бабушка, — посылая вас на эту землю, не обя­зал вас делиться своим талантом с другими? Неужели вы посмеете оспорить Божий замысел, лишая мир возможности увидеть ваше искус­ство? Уж не ЭТО ли вы пытаетесь мне сказать? Что вы спорите с Богом?

Только Лилли хватило храбрости ответить.

— Э-э, Ваше Высочество, я не думаю, что оспариваю замысел Бога — если, конечно, он вообще существует, — тем, что не хочу выстав­лять себя дурой перед сильными мира сего и кинозвездами. .

— Поздно! — вскричала бабушка. — Ты уже это сделала! Потому что только дураки стесня­ются! Истинный художник никогда не стесня­ется своей работы. НИКОГДА.

— Ладно, — сказала Лилли. — Я не стесня­юсь, но...

— Это шоу, — продолжала бабушка, — в ко­торое вы все вдохнули свое дыхание, влили свои жизненные соки, слишком важно, чтобы не поделиться им с как можно большим количеством народу. Да и можно ли придумать для первого и единственного представления этого мюзикла площадку лучше, чем благотворитель­ный вечер, устроенный для сбора средств в пользу бедных фермеров Дженовии, выращи­вающих оливы? Неужели вы сами не понимае­те? «Коса!» содержит в себе послание, которое людям, особенно фермерам Дженовии, очень важно услышать — это послание надежды. В эти мрачные времена наше шоу показывает, что зло не может победить, что даже самый сла­бый из нас может сыграть свою роль в победе над злодеями. Неужели мы не дадим людям ус­лышать это послание, и тем самым позволим злу одержать победу?

Я слышала, как Лилли пробормотала под нос:

— О господи.

Но все остальные, казалось, очень вдохнови­лись. Пока до всех не дошло, что среда — это уже послезавтра. А некоторые из нас (ладно уж, скажу: Кении) до сих пор не выучили хореог­рафию. Вот почему бабушка сказала, что мы все должны быть готовы к тому, что завтрашняя вечерняя репетиция может затянуться на всю ночь, если это будет необходимо,

И все-таки речь бабушки прозвучала очень вдохновляюще. Мы действительно не можем допустить, чтобы ало победило.

Даже если злодеи это... мы сами.

Вот почему я только что велела Хансу везти меня в Ингл-холл, в университетское общежи­тие, где живет Майкл. Я должна добиться, чтобы он меня простил, даже если ради этого мне придется ползать по полу, как Роммель, когда он понимает, что пришло время его капать