В поисках любви - Кэтрин Кинкэйд Страница 40

Чем ближе они подплывали к Аллахабаду, тем беспощаднее становилось солнце. Даже Кингстон вспомнил про шлем, Эмма же не снимала топи ни на минуту. Тем не менее солнечного света, отражаемого речной водой, оказалось достаточно, чтобы она покрылась загаром. Когда барка уткнулась наконец в каменный причал Аллахабада, что означало конец их плавания, она испытала одновременно радость и печаль. Выслав Сакарама вперед с поручением оповестить об их прибытии, Кингстон предложил Эмме дойти до дома своего друга пешком. Путь был недалекий и обещал скорое избавление от пекла.

Нога Эммы окончательно зажила, бок тоже почти не беспокоил, поэтому она с радостью согласилась. К вечеру они вышли в притихший, полусонный город. На замечание Эммы по поводу непривычной тишины Кингстон ответил, что это – одно из священнейших мест в стране, где жизнь протекает в замедленном ритме.

– Оживление происходит раз в двенадцать лет, во время Кумбха Мела. Тогда в Аллахабад стекаются приверженцы различных индуистских сект и аскетических течений, а также сотни тысяч паломников.

Эмма старалась подстроиться под его длинный шаг.

– Как бы мне хотелось при этом присутствовать! Правда, я не люблю толпу, но ради Кумбха Мела готова на все.

– Боюсь, вам не позволили бы присутствовать на религиозной церемонии. – Он взял ее за руку, чтобы побыстрее обойти ватагу мальчишек, игравших посреди улицы во что-то вроде крикета. – Вы женщина, да еще британка. Это не приветствуется.

– А я надела бы накидку с прорезями для глаз.

– Ничего бы у вас из этого не вышло, мисс Уайтфилд. Вас выдал бы рост… Вот, кстати, и жилище моего друга. Я же говорил, что это близко. Только бы он оказался дома!

Эмма недоверчиво уставилась на выросший перед ними дворец. Кингстон описывал ей Форт-Акбар, оставшийся от Великих Моголов, с роскошным садом Кхушробах, где похоронен могольский принц Кхушро вместе с семьей. Неужели это здесь? Роскошные сооружения величественно возвышались над окружающими постройками.

– Вы не предупредили меня, что ваш друг – принц и живет во дворце.

– Это – дворец? – Кингстон усмехнулся; в его усмешке Эмма почувствовала горечь. – Я бы не назвал это дворцом, хотя этот дом действительно построен в эпоху Великих Моголов. Мой друг – принц, но не правитель. Когда здесь воцарились британцы, они низложили его семью и привели к власти другую, более лояльную правителям, поселив ее в родовом имении моего друга. Дом, где ему полагалось бы жить, гораздо больше и красивее этого.

– Боже! – Эмма не могла взять в толк, как британцам хватило дерзости решать, кому править в этом краю, а кому нет. Позиция Кингстона была ей также странна: она была определенно антибританской, словно он, как и она, осуждал метрополию. Раз так, он был единственным саибом во всей Индии, осуждавшим политику священной и неприкосновенной Ост-Индской компании.

– Мисс Уайтфилд! – Кингстон остановился и обернулся. – Я должен вам кое-что сказать!

Эмма набрала в легкие побольше воздуху.

– Я вас слушаю, мистер Кингстон.

– У вас такой вид, будто я собираюсь скормить вас крокодилам! Я хочу вас предупредить, что во время нашего пребывания в этом доме вам придется ночевать в зенане, то есть на женской половине. У вас не будет недостатка в прекрасной еде, но пищу принимать вы будете в одиночестве. Не прикасайтесь и не пользуйтесь тем, что не предоставлено вам в исключительное пользование. Учить вас разговаривать с женщинами в зенане я не буду, потому что они все равно не понимают по-английски.

Эмма догадалась, что он опасается, как бы она, не зная местных обычаев, не поставила его в неудобное положение.

– Постараюсь не оскорбить ваших друзей. Все эти предосторожности вызваны тем, что я неприкасаемая?

Кингстон кивнул:

– Да. Кстати, если вы полагаете, что британцы слишком соблюдают этикет, то скоро увидите, что среди индийских аристократов встречаются куда большие педанты. Культуры, возможно, разные, но снобизм тот же. Многие индийцы считают британцев почти нецивилизованным народом.

Пришла очередь Эммы рассмеяться.

– Знали ли бы вы, что я услышала, едва очутившись в вашей стране! Старая англичанка, источавшая запах ячменного отвара, заклинала меня не обмениваться с индусами рукопожатием, «потому что, душечка, откуда вам знать, где побывала его рука?». Как вам такой снобизм?

В глазах Кингстона сверкнуло не то веселье, не то гнев, а может, и то и другое вместе.

– Недурно. А она вам не сказала, что индус по той же самой причине может не захотеть пожать руку вам? Наверняка ей было невдомек, что индусы пекутся о чистоте своей правой руки, которой они едят, тогда как левую используют для черной работы по дому.

– Я тоже этого не знала. – Эмму удручало собственное невежество, которое было под стать невежеству Рози и людей ее круга, смотревших на индийцев свысока.

– Кхансама моего друга отведет вас в зенану. Там вы будете предоставлена сама себе.

– Кто такой «кхансама»? Главный слуга вроде Сакарама?

– Да. Вы удивитесь, насколько они похожи одеждой и манерами. Это особая порода.

Они подошли к дворцу, окруженному высокой каменной стеной, и остановились перед изящной решеткой ворот.

– Скажите, мистер Кингстон, что за женщины обитают в зенане? Мне что-нибудь следует о них знать?

– Одно-единственное: не надо нервничать. Они проявят любопытство – на их месте вы сделали бы то же самое. Некоторые из них – жены и наложницы моего друга, другие – только служанки. Чтобы разобраться, кто есть кто, потребовался бы целый месяц.

Эмма слышала о многоженстве у индусов, но не знала, что жены и наложницы живут вместе.

– Разве удобно, когда жены и возлюбленные одного и того же мужчины живут под одной крышей? Что мне им говорить?

– Я. уже сказал: вам не придется много разговаривать, потому что у вас разные языки. Успокойтесь, мисс Уайтфилд, вам будет очень удобно. Если сами жены не видят в этом проблемы, почему ее должны видеть вы? В зенане заправляет всем мать моего друга; будьте с ней почтительны. Скорее всего она заглянет к вам и будет молча сидеть, пока вы кушаете. Ее обязанность – заботиться о вашем удобстве. Обещаю, мы не задержимся здесь надолго. Через несколько дней мы продолжим путешествие.

– Смотрите, Кингстон, если вы не сдержите своего обещания… Эмме стало страшно, но одновременно она была заинтригована. Никто из ее знакомых никогда не переступал порога зенаны.

– Мне потребуется несколько дней, чтобы подготовиться к сухопутному путешествию. К тому же законы дружбы требуют, чтобы я пробыл у друга какое-то время. Я давно с ним не виделся, и он опечалится, если я буду слишком торопиться.

– Как вы с ним познакомились? Когда стали друзьями? – Эмма не смогла удержаться от вопросов.

Она полагала, что Кингстона свели с принцем дела – именно так обычно знакомились англичане и индийцы. Однако при этом не было принято наносить друг другу визиты; Эмма знала об этом из разговоров Рози.