Без тебя - Келли Риммер Страница 40

Я предчувствовала, что Каллум ей понравится, и не ошиблась. Он часами напролет слушал вчера вечером мамину болтовню, подливая нам в бокалы вина. Вчера он проявлял ко мне все обычные знаки внимания. Тем временем я приметила в маминых глазах блеск, который я никогда прежде в них не замечала. Думаю, это было одобрение.

«Он мне нравится, – прошептала она мне на ушко, когда мы обнялись, прощаясь. – Лайла, он великолепен. Я очень за тебя рада».

Я тоже рада, по-настоящему счастлива, возможно, впервые. Я правильно поступила, привезя Каллума сюда. Пусть встретится с моей семьей и займет свое место в моей жизни. Да, ему здесь место, хотя Каллум, если честно, не отличит моркови от эвкалипта.

В другой жизни, в другое время я вышла бы за него замуж.

Наше бракосочетание состоялось бы где-нибудь в живописной местности, возможно, в Голубых горах, возле горы Томах, где раскинулись ботанические сады. Там на возвышении есть заросшая травой, но свободная от кустарника поляна, откуда открывается красивый вид на обширную долину. Мы запланируем церемонию на вторую половину дня, под вечер, когда золотой диск солнца будет садиться за горы позади нас. Аромат эвкалиптов будет тяжело висеть в весеннем воздухе. Каллум наденет что-нибудь неофициальное, например темно-серые брюки свободного покроя и рубашку без воротника. Никакого пиджака либо галстука. Он будет нервничать, ожидая меня, но братья станут похлопывать его по плечу и шутками пытаться отвлечь. Соберутся гости, немного, не более дюжины или около того. Они обступят нас кружком. Я приглашу Бриджит и Алана… возможно, помощников, если они не достанут меня на этой неделе. Все должно пройти гладко. Пышную церемонию мы вряд ли запланируем. Мы с Каллумом обговорим все в деталях за пару месяцев, а потом по электронной почте за несколько дней уведомим гостей о часе и месте. Пусть приезжают, если захотят. Минимум всякой ерунды.

Я приду туда пешком, с распущенными волосами, со свободно ниспадающими локонами. Скорее всего, я наложу немного косметики, но чуть-чуть. Я хочу, чтобы Каллум видел меня, когда будет давать обеты, меня, а не мою поддельную ипостась. Оденусь я в светло-голубое платье. Уверена, что не всем это придется по вкусу, но я всегда считала, что голубой цвет очень подходит к моей бледной коже и волосам. А еще я принципиально не собираюсь одеваться в белое. Платье будет сшито из тяжелой шелковой ткани, с неглубоким вырезом спереди.

Я не стану обувать туфли. Каллум расхохочется, когда я выйду на поляну. Мои ступни будут касаться мягкой травы. Я буду наслаждаться каждым мигом происходящего. Скорее всего, всплакну, возможно, разревусь до неприличия. Мама, которая будет вести меня между двумя рядами гостей, закатит глаза. А еще она обязательно настоит на том, чтобы спеть для нас. Мама и ее чертово пение.

Священник проведет обряд по упрощенной схеме. Думаю, его роль ограничится несколькими фразами. Говорить будем в основном мы – я и Каллум.

После этого мы устроим скромный пир в близлежащем заведении. Мы засидимся допоздна. Обойдемся всего несколькими бутылками вина. Сельский антураж будет дополнен лишь красивым голубым тюлем и несколькими живыми цветами в банках из-под варенья. Еда должна быть, разумеется, только из выращенных на грядке продуктов. Не будет ничего животного происхождения, разве что Каллум втайне принесет какие-нибудь мясные деликатесы и съест их под столом, пока я не буду на него смотреть.

Позже мы уединимся где-нибудь в хижине посреди национального парка. Только я, Каллум, миллион деревьев, птицы и жуки. Он растворится во мне, а я – в нем. Мы будем строить планы на будущее, даже решим расширить сад на ферме. Там мы будем жить, когда уйдем на пенсию. Каллум научится работать на земле. Леон и Нэнси не вечны, и, Господь свидетель, садовод из меня не вышел.

В другой жизни, в другое время, позже, когда я пойму, что не могу заснуть, а пока у меня есть эта жизнь и это время. Ночью я лежу без сна и выискиваю поводы впасть в панику. Когда я пытаюсь очистить свое сознание перед сном, ум начинает усиленно работать. Не было ли судороги в руке, когда я резала сегодня томат? Забыла ли я о встрече из-за занятости или из-за того, что с моим мозгом что-то не в порядке? Не становлюсь ли я неуравновешенной, даже не замечая этого?

Ирония всего этого от меня не укрывается. Я стараюсь не думать, почему не могу быть с Каллумом, и вижусь с ним все чаще, а в остальное время фантазирую о нем. Полагаю, это демонстрирует то умиротворение, которое даруют мне наши отношения. Даже тогда, когда я превращаюсь в клубок страхов, я всегда могу успокоиться, начав мечтать о совместной жизни, которой никогда не суждено стать явью.

Полгода назад мысль о болезни мелькала в моем мозгу раза два в неделю, не чаще, не задерживалась там и уносилась прочь. Теперь же я вспоминаю о ней ежедневно. Очень легко при этом соскользнуть в состояние вечного беспокойства. Эти очертания в тенях постоянно норовят принять образ чудовищ. Пока не заметно ни одного явного симптома. Нет ничего такого, что я не могу объяснить происками собственного воображения либо побочным эффектом того, что я слишком многого от себя хочу. Если моя ремиссия дала обратный эффект…

Смысла нет думать о болезни, но я все время возвращаюсь к этому в своих мыслях. Если бы я не была такой трусишкой, то позвонила бы в клинику и договорилась бы об обследовании. Это может успокоить меня, но не исключено, что результат будет как раз противоположным и мне придется распрощаться с Каллумом.

Я пока к этому не готова.

Выходящие на восток стеклянные двери домика на берегу вели на террасу, а оттуда открывался чудесный вид на океан. Это означало, что прелестный бриз был к твоим услугам и днем, и ночью, но одновременно такая планировка позволяла солнечным лучам на рассвете проникать прямиком в спальню. Что ни говори, а этот дом был естественным врагом любителей поспать.

Проснулся я, как только комнату залил солнечный свет. Лайла продолжала посапывать. Меня позабавила такая смена ролей. Она спала на спине, засунув обе руки под подушку. Локти широко разведены. Некоторое время я смотрел на нее и прислушивался к ее мерному дыханию. Я думал о том, не здесь ли нужно искать волшебный ключ, способный даровать Лайле покой. Вот и все, что мне, оказывается, нужно было сделать: привести Лайлу домой.

Уже давно перевалило за восемь, а она все спала. Учитывая, что в Мэнли Лайла к шести часам обычно вскакивала с кровати и уже была вся в делах, она явно увлеклась. Даже когда Лайла наконец поднялась с постели, она не бросилась хлопотать со скоростью примерно миллион миль в час. Вместо этого она заварила себе кофе, а затем уселась за барной стойкой, одетая лишь в одну из моих рубашек. А потом, к величайшему моему удивлению, она принялась читать что-то не по работе, а для собственного удовольствия. Это случилось впервые с тех пор, как мы познакомились, пусть это были лишь новости в интернете.

– Не будешь утром работать? – спросил я.

Лайла приподняла брови.

– Сегодня уикенд.