Одна для двоих. + Ещё 2 - Марианна Арина Страница 41

Неожиданно по залу ожидания прошла какая-то непонятная волна беспокойства. Все сразу засуетились, начали переговариваться друг с другом и подниматься с мест.

Мое сердце забилось в груди испуганной птицей. Я до боли стиснула переплетенные пальцы. Но мозг сейчас даже эти сигналы не воспринимал.

Как зачарованная я пошла туда, куда потекла толпа ожидающих — к дверям, которые все еще были плотно закрыты. К которым нас не пускали металлические заграждения и наряды полиции, вместе с охраной аэропорта.

Сердце сильно и больно стукнуло в груди. А дыхание сбилось. Я несколько секунд не могла сделать вздох. В ушах зашумело, виски сдавило. И я вся превратилась в зрение. Как и все стоящие рядом со мной, я пристально смотрела на открывшиеся двери, из которых еще никто не выходил.

Иногда секунды растягиваются до невозможности.

Ненавижу это свойство времени. Тебе так нужно, чтобы оно ускорилось. Но словно в насмешку, оно только замедляет свой ход.

Когда в дверях все же появились первый пассажиры, по залу прошел синхронный, громкий вздох. Потом послышались вскрики, чей-то плач. Атмосфера в зале в миг стала пронзительно-эмоциональной.

Полиция еле сдерживала натиск встречающих, которые пытались подойти хоть чуть-чуть ближе к дверям.

Каждый хотел поскорее выцепить из числа выходящих своего… родного, близкого, любимого человека. Все мы сейчас были словно на одной волне, созвучны. И я чувствовала эмоции каждого стоящего рядом.

Я точно также хотела увидеть…

Мамонтята!

В первое мгновение мне показалось… что показалось! Что их там, в дверном проеме нет, моих дорогих и родных. Мотнула головой, прогоняя морок, даже глаза протерла.

Но нет! Вот же! Вот же они!

Идут по проходу, удивленно озираются по сторонам, как и все вышедшие раньше пассажиры. Переглядываются между собой, в таком знакомом мне немом диалоге. Хмурятся, смотрят на явно неспокойную толпу людей, охрану, полицию.

В этот момент меня не смогла бы удержать никакая сила. Сама не заметила, как рванула к своим мамонтяткам, как в считанные секунды оказалась рядом с ними, как уткнулась в грудь Вику, а в Андрюшу вцепилась мертвой хваткой и притянула к себе. И… разревелась. В голос, почти с истерикой.

Мозгами понимала, что радоваться нужно! Вот же они! Живые, родные, в моих руках. Но эмоции, которые я пережила за время ожидания новостей, которые тщательно сдерживала, чтобы не напугать детей, чтобы сохранить силы… Сейчас все эти эмоции хлынули наружу бурным потоком.

И в эту минуту мне было совершенно на все плевать. Главное было ощущать, трогать, сжимать, обнимать своих любимых мужчин. Чувствовать их запах, таять от их прикосновений.

—Ксюша… котеночек. Что с тобой? Что случилось? Что-то с детьми?— хором заговорили мои мужья, гладя и обнимая меня в четыре руки.

До меня сквозь свои же громкие рыдания дошло осознание странности их вопросов. Я оторвалась от рубашки Вика, которую уже изрядно подмочила. Уставилась на мамонтят, на лицах которых была растерянность, непонимание, беспокойство. И смогла только удивленно хлопнуть ресницами.

—А вы все что тут делаете?— спросил Вик, глянув поверх моей головы.

Несложно было догадаться, что вся наша «делегация» образовалась у меня за спиной.

—Вы ничего не знаете?— наконец-то смогла я сказать хоть что-то.

Нас оттеснила в сторону толпа еще ждущих своих родных людей. Но я цепко держалась за своих мужей. Мне казалось просто невозможным сейчас выпустить их хоть на секундочку из своих рук. Глупо, но было страшно, что это все мираж. Что может я сплю или потеряла сознание, а когда очнусь — их не будет рядом. И потому я еще сильнее сжимала пальцы, держась за мамонтят.

—Не знаем ЧТО?— нахмурился Андрей, быстро переводя взгляд с меня на своих родителей, родителей Вика.

—Видимо пассажирам ничего не говорили, чтобы не возникло паники на борту самолета.— задумчиво подытожил над моей головой Мыша.— Что в принципе довольно логично.

—Какой паники? Да о чем вы все говорите?— Вик явно начинал терять терпение.— Родители, почему на вас лица нет? Почему Ксюша вся в слезах? Да что происходит в конце концов?

Я сделала глубокий вздох. Произнести то, что я собиралась сказать, мне еще было очень сложно несмотря на то, что мои мужья были живы, здоровы и рядом со мной. Видимо какая-то часть сознания не до конца поверила в то, что чудо случилось. Никто не погиб, не пропал без вести. Что мои мужья вернулись домой.

—Ваш самолет пропал с радаров.— выдохнула я, сдерживая подступившие слезы.— Нам ничего не говорили. Вообще ничего. Только чтобы мы ждали.— Я глянула на Вика, на Андрюшу.— Мы боялись, что…

Закончить фразу не смогла. Мотнула несколько раз головой, и слезы снова побежали по щекам. Удержать их было невозможно.

Несколько долгих минут явно ошарашенные услышанной только что информацией мамонтята не шевелились и ничего не говорили.

—Твою ж мать!— не сдержался Вик и заграбастал меня в свои объятия, сильно обняв, почти придушивая.

А сзади меня тут же обнял и Андрюша. Я оказалась в таком любимом мной «коконе» рук моих мамонтят.

—Котеночек… Солнышко… Страшно подумать, что ты тут пережила.— Андрюша принялся зацеловывать мое лицо там, куда доставал: висок, щеки, лоб.

—Мама… папа…

Он обнял одной рукой свою маму. Его отец крепко, по-мужски сжал его плечо, но по глазам я видела, что он тоже держится из последних сил.

С другой стороны, ко мне прижалась мама Вика, которая тихо всхлипывала. Я приобняла ее за талию, а Вик прижал к себе. Рядом был и его отец.

Я очень старалась не разреветься опять. Но это было невероятно сложно. Всех присутствующих тут эмоции накрывали с головой. Мужчины старались держаться. А я с мамами мамонтят — тихо плакала.

И рядом по залу прокатывались точно такие звуки и эмоции. Кто-то плакал, кто-то нервно тараторил, кто-то вскрикивал, наконец-то дождавшись появления своего пассажира.

Люди обнимались, прижимали к себе своих родных, которых боялись потерять, что-то говорили, плакали, смеялись, снова плакали. В какой-то момент мне даже начало казаться, что сейчас рыдания просто захлестнут весь зал.

—Все хорошо, котеночек. Уже все хорошо.— бубнил мне в макушку Вик.— Нам просто сказали, что возникли технические неполадки со связью. Но полет продолжается в штатном режиме. Мы и подумать не могли, что самолет пропал с радаров.

Я дрожала в руках своих мамонтят. Видимо так выходило из тела нервное напряжение. Тугой узел страха, который завязался в районе моего солнечного сплетения, наконец-то начал развязываться.

Чтобы до конца поверить в чудо мне не хватало только одного — чтобы мамонтятки взяли на руки наших телепузиков. И тогда я точно, окончательно и бесповоротно была поверить в то, что они ВЕРНУЛИСЬ!