Цена ошибки - Ирина Лобановская Страница 41

Гошка растерялся еще больше.

— Женщины — это всегда такое сопротивление материала… Сколько вам лет?

Она застенчиво улыбнулась:

— Да уже нема-ало… Сазонов махнул рукой:

— Ну ладно! Мне все равно больше — тридцатник скоро!

Она как-то странно отреагировала — замкнулась, нахмурила высокий лоб… Позже выяснилось, что ей почти столько же. Приятели — оба — были ошарашены. Никогда бы никто не дал ей столько лет — от силы двадцать два. И так неосознанно сделали ей комплимент…

— Такое впечатление, словно она из детства вдруг перенеслась сразу в тридцать, — задумчиво заметил Лазарев. — Бывает же такое…

Тогда о любви между ними не было сказано еще ни слова, но быть вместе для них уже становилось потребностью.

Ве-роч-ка… Три слога и вся жизнь…

Утром Софья Петровна опоздала на работу. Впервые в жизни. Лазарев удивился.

— Соня, сверим часы!

Секретарша тотчас распахнула перед ним свой жакет, выставила незащищенную грудь и патетически простонала:

— Убей меня! Но только прости!

— Дура ты, Соня! — устало сказал Лазарев. — Почему я всегда был уверен, что ты намного умнее?… Нет, все бабы одинаковы…

— Тогда зачем тебе она? — ловко поймала его на слове хитрая Софья Петровна и принесла бутерброды и чай. — Игорь… зачем тебе она? Что тебе вздумалось искать женщину, которую ты не видел столько лет? Может, у нее уже пятеро детей! А может, сифилис…

Лазарев нехорошо изумился и откинулся на спинку кресла.

— О-ля-ля… Соня, как ты цинична… Что с тобой? Вообще я стал замечать, что женщины сейчас намного циничнее мужчин. Почему? Наверное, просто потому, что они в силу своего социального положения больше времени проводят за телевизором, а значит, больше впитывают то, что там показывают.

Игорь вспомнил тонкий финт Верочки. Возвращаясь с ним вместе поздними вечерами в метро и болтая, она всегда приближалась к нему, вроде бы просто для того, чтобы лучше его слышать — ведь действительно кругом такой грохот! Но при этом ненавязчиво легонько припадала к нему всю дорогу…

— Мне нужно найти ее, Соня…

Он вспомнил рыжебородого из музея, который утверждал, что все по промыслу Божию. Тогда… Тогда и встретились они с Верой не случайно, и разошлись тоже не просто так… Все задумано и продумано. А что там впереди? Даст ли Господь профессору возможность найти Веру?… Помысел Божий… Как угадать его?… И разве это в человеческих силах?…

Секретарша смотрела испуганно.

— Игорь… значит… это так серьезно?… Я никогда не думала…

— Я тоже не думал, — признался Лазарев. — Никогда… А вот как оно вышло… Как мне ее найти?…

— Существует справочное бюро, — холодно сообщила Софья Петровна.

— Правильно. И еще ее новая фамилия. Она тоже существует. Поскольку вряд ли она осталась незамужней.

— А почему нет? — вызывающе спросила Соня. — Если она была хороша собой, то вполне могла остаться не у дел. Замуж обязательно выходят только страшилы. — И Соня горделиво вскинула маленькую красивую седую голову.

— Всякие там тра-ля-ля про одиноких красоток мы слыхали. И про уродок нарасхват тоже, — пробормотал Игорь. — Может, ты и права, Соня…

Вечером он заехал в справочное бюро. Чувствуя себя неловко, каким-то молодым влюбленным идиотом, потерявшим всякое умение соображать из-за такой же глупой девчонки, профессор, стараясь по возможности держаться солидно и холодно, запросил данные: Кудреватова Вера Ивановна, год рождения… место рождения: город Орел…

— Подождите минут тридцать, погуляйте, — равнодушно глянув на него, посоветовала девушка, принявшая запрос. — Поищем…

Через полчаса Лазарев получил такой же безразличный ответ — Кудреватова Вера Ивановна, год рождения… место рождения: город Орел… в Москве не значится.

И вновь равнодушный беглый взгляд…

Зачем Игорь попытался строить свой мир без Веры?…

Позвонил Сазонов:

— Гор, мне плохо… Это правда-истина.

Игорь с трудом оторвался от статьи по трансплантации, лежащей перед ним. Софья Петровна нарыла в каком-то немецком научном журнале. Очень интересно…

— А что случилось?

— У меня все-таки язва… Болит и болит… А вообще, сегодня я прощупал у себя опухоль. Довольно большую.

— И где же у тебя она на этот раз? — с досадой нехотя поинтересовался Лазарев. — На прошлой неделе, сдается мне, был желудок… УЗИ никогда твои диагнозы не подтверждает. Ты удивительно мнителен. И просто неутомим в вечном поиске болезней!

Гошка продолжал нудеть свое:

— А эта стерва, Шурка, звонит и ехидно так вопрошает, сибирская язва: «Как живете? Как животик?» Умилительно, правда? Слушай, Гор… А может, мне к ней вернуться?… Сын все-таки…

— По-моему, у тебя он не единственный, — саркастически отметил Игорь. — А диагнозы так просто, за здорово живешь, себе ставить нечего. Даже если ты сам врач. Ты у нас специалист исключительно по импотентам. Вот я тебе сейчас что расскажу… — Ему хотелось вдосталь поиздеваться над другом-приятелем. — Тут Антон дал мне пленку какого-то студенческого концерта. Было очень забавно — сценки с предметами, которые одушевляются на манер действующих лиц. Особенно мне понравилась одна девушка. Этакая милая толстушечка! Прикольная, как говорит мой сын. Вначале вышла на сцену в брюках — эдакий деловой стиль — чуть не при галстуке. За ней выскочил такой же, по стилю одежды, парень, и стали они друг по другу взбираться, друг друга на руки поднимать и поочередно на голову становиться. А потом она ускакала за кулисы и снова моментально вылетела — в платье, с двумя торчащими в разные стороны твердыми косичками и в больших очках. Такой вот имидж ботанички, с утра до ночи решающей задачи по алгебре. Изображала девушку с веслом. Схватила в обе руки большое байдарочное и его подкидывала, крутила как пропеллер, а потом стала виться вокруг поставленного вертикально весла, как вокруг шеста, и снова на руки встала, показав восторженным зрителям еще вдобавок забавные панталончики.

Лазарев выдержал значительную паузу. Но друг-приятель молчал. Вероятно, от изумления.

— Жаль, тебя там не было! — лицемерно посетовал профессор. — Но пленку могу тебе подкинуть. Развлечешься по полной! Весло у нее прямо ожило и по ней каталось. И все дивились: пышнотелая девушка — и такая пластичная! А потом стало еще веселее. Выбежал парень с бородатенькой мордашкой эдакого лесовичка. Принес с собой обруч. Поставил его в руках, а тот вдруг обвис и опал, стал из твердого мягким. Парень смешно свою лесную мордочку перекосил, сделал из обруча еще какую-то фигуру, и та снова обмякла. И такова суть его выступления: он хочет сделать нечто твердое, но оно обвисает. Я этот номер охарактеризовал как танец импотента. В общем, приезжай, будем тебя обследовать и лечить. Но на мой взгляд, у тебя типичное нервное расстройство. Жениться надо было меньше!