Злой умысел - Даниэла Стил Страница 42

Но позвонил он Грейс на следующий же день – просто поболтатьи рассказать о том, как он присматривал себе фотостудию. Говорил, что все ониужасные, что он в полнейшем отчаянии. Грейс смеялась, разыгрывая сочувствие, итут он пригласил ее пообедать.

– Прости. Не могу, – кратко ответила она. Она ужепривыкла отшивать мужчин. Это для нее уже не было проблемой. – Я сегоднявечером занята. – Для нее привычным стало делать вид, что в ее жизни естьмужчина, а не только избитые женщины и перепуганные дети.

– Тогда завтра.

– А завтра мне придется допоздна работать. У наскрупный заказ с девятью моделями, и Шерил хочет, чтобы я присутствовала.

– Нет проблем. Я приду. – Он говорил какмальчишка, и это ее тронуло, невзирая на решимость оставатьсяравнодушной. – Я в городе новичок, никого не знаю. Мне одиноко.

– Ну-ну, Маркус… не будь дрянным мальчишкой.

– Но я именно такой и есть! – гордо заявил он, иоба рассмеялись.

И в конце концов, досадуя на себя, Грейс пригласила его насъемку, и он здорово помог. Там толпилось столько людей, что присутствия ещеодного просто никто не заметил. А моделям Маркус очень приглянулся. Он былобаятелен, остроумен, к тому же начисто лишен высокомерия, присущегобольшинству фотографов. Вообще он был потрясающим парнем, а когда он сталежедневно захаживать в агентство, Грейс наконец сдалась и приняла егоприглашение на обед. Это было ее первым выходом в свет с мужчиной – после ПолаВайнберга.

Маркус с трудом верил, что ей всего двадцать одингод, – она выглядела такой зрелой, у нее был вид женщины, умудреннойопытом, поэтому она казалась куда старше. Грейс все еще порой стягивалатемно-рыжие волосы в хвост на затылке, но все чаще закалывала их вочаровательный пучок, а одевалась точь-в-точь как фотомодель. Но Маркус ужепривык к молоденьким девушкам, кажущимся старше своих лет. Раз или два он даженазначал свидания пятнадцатилеткам, не подозревая об истинном их возрасте…

– Так чем же ты занимаешься, когда не работаешь? –спросил он с интересом, когда они обедали вместе у Гордона. Он недавно подыскалсебе студию, и рассказывал, как там классно – и жилые комнаты, и вообще все,что нужно…

– Я по горло занята.

Она начала кататься на велосипеде, а одна из новых соседокобучала ее игре в теннис. Так она еще никогда прежде не проводила досуг. Раньшеее спортивные занятия ограничивались упражнениями с гантелями и джоггингом подчутким руководством Луаны. Но она никому не собиралась рассказывать о двухгодах, проведенных в Дуайте. Она собиралась хранить это в тайне до конца своихдней. Она твердо следовала совету Луаны.

– А у тебя много друзей? – спросил Маркус,заинтригованный ею. Она была очень замкнута, но он безошибочным чутьем угадывалв ней изумительную женщину.

– Достаточно, – улыбнулась она. Но это была неправда– он это уже знал. Он специально наводил справки о ней. Ему уже было известно,что она не встречалась с мужчинами, что была скрытна, стеснительна и занималаськакой-то благотворительностью. Он спросил ее об этом, прихлебывая кофе, и онарассказала ему немного о госпитале Святой Марии.

– А почему именно это? Чем привлекают тебя эти забитыеженщины?

– Они отчаянно нуждаются в помощи, – серьезноответила Грейс. – Женщины в такой ситуации думают, что у них нет выхода.Они словно стоят на подоконнике пылающего дома – и их надо спасти, вытащить изогня. ; Сами они никогда не отважатся на прыжок.

Она знала это лучше многих. Прежде сама Грейс искреннесчитала, что из горящего дома не выбраться. Ей пришлось ! убить, чтобыспастись. Это была слишком высокая цена. И она искренне хотела, чтобы другимникогда не пришлось L пойти на столь крайние меры.

– Почему они так заботят тебя, Грейс? – Ах, какему было любопытно – и как мало она позволяла узнать! В течении всего обеда онзамечал, как она осторожна – внешне проста и дружелюбна, а внутренне напряжена.

– Просто это именно то дело, которым я хотела бызаниматься. Это для меня очень много значит, особенно работа с детьми. Они такбеззащитны, так изуродованы всем тем, через что пришлось им пройти.

…Как и она сама – кому, как не ей, это знать! Она вполнепредставляла себе их израненные души, так схожие с ее собственной. Она хотеласпасти их. Это было ее подарком этим к. беднягам, и собственной жизни Грейспридавало смысл одно сознание того, что ее личная боль спасет кого-то отстрашного путешествия в преисподнюю, которого сама она не избежала.

– Не знаю, думаю, у меня просто есть к этомуспособности. Я подумываю о том, чтобы учиться и получить диплом психолога… новот времени нет – работа и все остальное…

может, когда-нибудь.

– Тебе не нужен диплом, – усмехнулся Маркус, и тутГрейс ощутила нечто неведомое ей прежде – это испугало .. ее. Он был так хорошв эту секунду… – Тебе нужен мужчина, – заключил он.

– Почему ты в этом так уверен? – Она улыбнуласьему. Он так похож был на большого красивого ребенка, когда завладел ее рукой.

– Потому что ты чертовски одинока, что бы ты там ниговорила! И вся эта твоя бравада, и разговоры о новой прекрасной жизни грошаломаного не стоят! Мне кажется, у тебя никогда не было мужчины – настоящегомужчины; – Он сощурился и оценивающе посмотрел, на «ее. – Бьюсь обзаклад, ты девственница!

Грейс ничего не ответила, но высвободила руку из ладониМаркуса.

– Но ведь я прав, а, Грейс?

…Как много есть такого, о чем он и не догадывается! Онанеопределенно пожала плечами.

– Я прав, – заключил Маркус. Теперь он был уверен,что знает, что именно надо этой девушке. Попади она в руки стоящему мужчине, изнее вышла бы необыкновенная женщина.

– Банальные выводы – это не истина в последней инстанции,Маркус. – Произнося эти слова, она снова казалась куда старше своихлет. – Люди гораздо сложнее, чем ты думаешь.

Но Маркус был прямо-таки убежден, что вполне еепонял, – девочка просто боится, она стеснительна и еще очень молода и,возможно, из очень строгого и добропорядочного семейства.

– Расскажи мне о своей семье. Кто твои родители?

– Их нет, – холодно ответила она. – Они обаумерли, когда я заканчивала школу.

Это кое-что добавляло к общей картине – ее постиг тяжелыйудар, и вот уже несколько лет она одинока. Это было. вероятно, очень горькоеодиночество.

– А братья или сестры?

– Нет. Я одна. Вообще никаких родственников.

Неудивительно, что она выглядит такой взрослой. ВоображениеМаркуса уже вовсю писало ее портрет, не жалея красок.

– Странно, как это ты не выскочила замуж за школьногодружка. – В его голосе сквозило уважение. – В твоей ситуациибольшинство поступило бы именно так – еще бы, остаться одной, да еще совсемдевчонкой.