Ночная голубка - Рексанна Бекнел Страница 42

Когда он повторил их, девушка часто-часто заморгала, чтобы не дать пролиться непрошеным слезам. «Жаль, что это случилось наяву, а не во сне»! Прошлой ночью она совершила путешествие в чудесный, заповедный мир, как бы ни были тяжелы последствия этого события, она побывала в земном раю. А он так буднично, с такой оскорбительной досадой говорит о происшедшем!

Внезапно девушку охватила злобная радость, которая помогла ей преодолеть клокотавшие в груди и вот-вот готовые прорваться наружу рыдания. У этого негодяя и правда есть веские причины желать, чтобы их объятия происходили во сне, а не в действительности, ведь его подлым планам теперь, по-видимому, не суждено осуществиться. Джоанна перестала быть девственницей, сразу утратив значительную часть своей «продажной цены». Пусть-ка теперь сэр Райлан попробует сбыть ее кому-нибудь! Ничего у него не выйдет!

Но вскоре это мрачное торжество уступило место сомнениям и недовольству собой, для которых у Джоанны были весьма веские причины. Ведь если она пошла на сближение с этим бесчестным рыцарем лишь по воле злого рока, преследуя при этом вполне достойные цели, то что же заставило ее уснуть на его плече, когда все задуманное свершилось? Почему она сразу не покинула его ложа и не предалась раскаянию? Зачем она снова позволила ему овладеть ею, почему не отдернула руку, когда он схватил ее и повлек туда, где…

Со сдавленным криком она натянула одеяло на голову. Боже, о Боже милосердный! Теперь она окончательно сбилась с пути! Ведь стоило ей вспомнить об этой смелой ласке, как тело ее тут же отозвалось знакомым жаром, а сердце неистово забилось.

«О, прости мне мои прегрешения, — пыталась она молиться. — Я осознаю свою вину. Я глубоко раскаиваюсь и прошу…» — Слова молитвы замерли на ее устах, и душу девушки охватило отчаяние. Она не могла молить Бога о прощении и произносить слова раскаяния, когда тело ее горело при воспоминании о вчерашних ласках и требовало новых…

«Матерь Божия, помоги мне, — пробормотала Джоанна через силу. — Сладчайшая Матерь Божия, прошу тебя, помоги мне…»

Едва произнеся эти слова, Джоанна услышала звук шагов Райлана. Вот скрипнул отодвигаемый шкаф, а вслед за этим хлопнула дверь. Девушка несколько минут прислушивалась и наконец отважилась выглянуть из-под одеяла.

Райлан вышел из домика. Огонь в камине ярко пылал, высохшая одежда Джоанны по-прежнему висела на веревке. Но Райлана в комнате не было. Девушка с трудом подавила охватившее ее совершенно неуместное разочарование, сказав себе, что следует возблагодарить Господа за эту возможность выскользнуть из-под одеяла и одеться в отсутствие этого разбойника. А жалеет он о случившемся или нет — ей это совершенно безразлично. И если уж на то пошло, то чем сильнее будет проявляться его недовольство происшедшим между ними, тем лучше. Тем больше шансов, что ее план осуществится. Она превратилась в никуда не годную невесту, и сэр Райлан, похоже, останется с носом.

С этими мыслями она решительно поднялась с кровати, придерживая одеяло у груди. Ноги Джоанны плохо повиновались ей, все мышцы болели после вчерашней нагрузки, столь непривычной для них. Стараясь не обращать на это внимания, девушка стала спешно искать свою рубашку. Та оказалась на кровати, и, взяв ее в руки, Джоанна увидела на белой простыне довольно большое пятно подсохшей крови — свидетельство ее вчерашнего грехопадения.

Несколько секунд она стояла неподвижно, уставившись на грязно-бурое пятно, затем нахмурилась и резко отвернулась. «Что ж теперь поделаешь, — подумала она. — Содеянного не воротишь». Джоанна принялась торопливо натягивать рубашку, но мысль о случившемся продолжала настойчиво сверлить ей мозг. Она лишилась невинности в объятиях этого злодея. Он сделал ее женщиной, и теперь она уже никогда не будет такой, какой была до встречи с ним. Пусть он, не ведая того, стал соучастником ее планов, все равно именно сэр Райлан — виновник происшедшей с ней необратимой перемены.

Джоанна тяжело вздохнула, понимая, что чувство торжества в связи с успешным претворением в жизнь ее безумной затеи быстро улетучилось и уже не вернется к ней. Она медленно стянула с веревки свое серое платье и облачилась в него. У нее не было ни башмаков, ни панталон, ни даже платка, чтобы набросить его на растрепавшиеся волосы. Сделав несколько неуверенных шагов, она приблизилась к двери и распахнула ее навстречу утреннему свету.

Картина, представшая перед ее взором, красноречиво свидетельствовала о пронесшемся вчера урагане. Все вокруг было еще влажным после дождя, землю вокруг домика покрывали прибитая ливнем трава, березовые листья и сорванные с деревьев мелкие ветки. Буря с корнем вырвала высокий вяз, и он лежал, накренившись набок, — ствол его попал в развилку росшего неподалеку дуба. Остров перенес свирепый натиск шторма, но на безоблачном небе теперь ярко светило солнце, и было ясно, что скоро эта сочная зеленая растительность залечит нанесенный ей ущерб. Ветер совсем стих, и волны мирно плескались о берег. Все стало таким же, как было прежде, а скоро и последние следы урагана исчезнут сами собой.

Только она уже никогда не станет прежней, горько подумала Джоанна, такой, какой была до этого шторма.

Краешком глаза она уловила какое-то движение у входа в сарай. Оттуда появился Райлан, ведя в поводу своего коня. Животное спокойно следовало за хозяином. Стреножив коня, Райлан оставил его пастись. Джоанна, не желая быть обнаруженной, наблюдала за ними тревожным взором. Ее скрывала тень от распахнутой двери. Она придирчиво оглядела фигуру Райлана.

Девушка не могла не признать, что он, при всех его недостатках, — человек во многих отношениях незаурядный. Высок, хорошо сложен. Все зубы целы. Любая женщина сочла бы его внешность весьма привлекательной. Он упрям и безжалостен, готов идти на любой риск и ради достижения своей цели жертвовать чем и кем угодно, он резок и нетерпелив, страшен во гневе, и все же… Все же, пусть на свой особый лад, но он проявил к ней столько нежности и внимания… Прежде никто и никогда не окружал ее такой заботой…

Джоанна попыталась было вытеснить эти неуместные мысли воспоминаниями о его эгоистичном, бессовестном поведении. Чего стоили одни его наглые домогательства, венцом которых стало ее грехопадение…

Но девушка, желая быть честной с самой собой, вынуждена была прервать на этом месте поток своего праведного негодования. Она заставила себя вспомнить, что хотя поначалу он и воздействовал на нее силой — тогда, в самый первый раз, под сенью леса, и потом, в домике, — но ведь он не собирался идти дальше этого. Она сама спровоцировала его на очередной поцелуй, и, когда он, поняв, что их ласки могут завести их слишком далеко, хотел отстраниться от нее, она сама потребовала продолжения.

Эта мысль причинила девушке почти физическую боль. Она отвернулась, чтобы не видеть Райлана, и вошла в домик. Однако первым, что бросилось ей в глаза в маленькой комнате, оказалась разобранная постель — немой свидетель ее испорченности. Издав полный отчаяния крик, она бросилась вон, чтобы не видеть больше ни этого дома, ни этого человека. Сознавая, что ей никуда не деться от терзавших ее чувств, она все равно продолжала бежать.