Одинокая звезда - Дженнифер Чиаверини Страница 42

Они убрали коробки и спустились в гостиную, где Сара достала все, что требовалось для изготовления шаблонов.

— Сегодня я научу вас, как сшить блок «Загадка холостяка», — сообщила миссис Компсон, и в уголках ее губ мелькнула улыбка.

— Что в нем такого смешного? — удивилась Сара, подумав, что с ним связано какое–то суеверие. Может, миссис Компсон скажет, что квилт, в который вшит блок «Загадка холостяка», обрекает его создательницу на безуспешные поиски работы?

Улыбка миссис Компсон сделалась шире.

— Вообще–то ничего особенного. Это наша с Клаудией шутка. Не очень приятная, мне даже стыдно о ней рассказывать.

— Не томите меня. Что за шутка?

— Я уже говорила, что вы пока не знаете всех историй, связанных с особняком или его обитателями, — пробормотала пожилая мастерица, словно размышляя вслух. — А ведь когда–то одна девица была тут очень важной персоной. — Она вздохнула и опять посмотрела на Сару. Ее щеки слегка порозовели, а на лице читалось едва ли не смущение. — Ладно, я поведаю вам еще одну историю, пока мы работаем над новым блоком. Но предупреждаю, что мой рассказ выставляет меня в нехорошем свете. Признаюсь, в молодые годы я не всегда помнила о милосердии.

— Эге, в это трудно поверить, — ответила Сара суховатым тоном, похожим на тон миссис Компсон.

* * *

Как я уже говорила, Ричард не любил школу. Если бы папа не твердил ему все время, что он должен получить приличное образование, если хочет когда–нибудь управлять конным заводом, то он, пожалуй, вообще перестал бы учиться. Семестр в Пенсильванском колледже не утолил его жажду к странствиям и приключениям. Ричард часто жаловался, что уотерфордская школа душит его, что учителя там жуткие, а город скучный, и так далее. Когда Ричарду исполнилось шестнадцать, они с отцом пошли на компромисс: если Ричард улучшит оценки, папа разрешит ему учиться в Филадельфии.

— Если ты скажешь, что во всем виноват детский квилт, — заявила мне сестра, когда мы услышали эту новость, — я никогда тебе этого не прощу.

— Что ты, Клаудия, я ни слова не сказала, — ответила я с невинным видом, хотя мне хотелось рассмеяться. Впрочем, я тут же загрустила. При мысли о том, что рядом со мной не будет Ричарда, стало пусто в душе. Я изо всех сил старалась радоваться за него, но не могла.

Так Ричард поехал в Филадельфию, чтобы продолжить учебу. У папы там были друзья, которые согласились принять его у себя, так что мое беспокойство за него было безосновательным. Он часто писал мне, и когда я читала вслух его письма Клаудии и всем остальным, мы радовались, но скучали еще сильнее.

К счастью, рядом со мной оставался Джеймс. Они с папой были очень похожи — добрые, решительные и порядочные. С помощью Джеймса наши лошади стали еще лучше. Муж выполнял много опасных вещей, которые становились для папы все труднее и труднее.

Мы были женаты уже три года, и с каждым днем наше счастье увеличивалось. Какие это были беззаботные времена! Конечно, вы понимаете меня, ведь вы тоже недавно вышли замуж, да еще за такого чудесного парня, как Мэттью. Мы очень хотели, чтобы у нас были дети, но даже через три года не очень волновались, что их нет. Джеймс всегда гладил меня по голове и говорил, что у нас впереди еще очень много времени, что мы с ним вместе на всю жизнь. Молодые женщины любят, когда им говорят такие слова.

Поэтому, как ни болела моя душа за брата, я знала, что он вернется, когда закончит учебу. Может, к тому времени он уже станет дядей, думала я про себя, пряча улыбку, чтобы Клаудия не прицепилась ко мне и не заставила поделиться мыслями. Напомню, что это была осень 1943 года. Так много семей каждый день теряли братьев и сыновей, и грех было жаловаться, что мой брат просто уехал в другой штат, чтобы учиться в школе.

Наконец, спустя целую вечность, наступили рождественские каникулы. Вы можете себе представить нашу радость. Рождество в Элм — Крик всегда было радостным временем, а тут еще добавился восторг от возвращения Ричарда. Нам пришлось проявить особую изобретательность, потому что в стране не хватало самого необходимого, но мы прогоняли от себя тревожные мысли. Ведь Ричард наконец–то приедет домой.

В день его прибытия дом наполнился нетерпеливым ожиданием. Весь день я ходила от окна к окну, что–то поправляла, что–то готовила и снова смотрела на дорогу, пытаясь что–то разглядеть сквозь снежную завесу. Вдруг одна из кузин сбежала по лестнице из детской с криком, что к дому подъезжает автомобиль.

Все бросились к парадной двери, смеясь и споря, кто откроет ее для Ричарда, кто снимет с него пальто, кто будет сидеть рядом с ним за столом. Папа первым подошел к двери, за ним я. Отец распахнул дверь, и вот он — Ричард.

— Ричард! — закричала я и рванулась вперед, чтобы обнять брата. И вдруг застыла на месте.

За спиной брата стояла маленькая фигурка. Огромные голубые глаза, таких огромных я никогда не видела, смотрели на меня из–под белого мехового капюшона, а почти все лицо было скрыто за шерстяной муфтой.

— Ну, сестра. Ты пустишь нас в дом, или мы так и будем стоять на холоде? — спросил с улыбкой Ричард, когда я замерла, раскрыв рот. Он взял под локоть закутанную фигурку и повел ее в дом, а когда проходил мимо меня, торопливо чмокнул в щеку.

По–прежнему не находя слов, я пошла за ними. Все разом бросились обнимать Ричарда, что–то говорили ему. Хрупкая фигурка стояла в стороне и боязливо смотрела на незнакомые лица.

Тогда Ричард высвободился из объятий и повернулся к своей спутнице.

— Ты все еще стоишь, закутанная? — ласково упрекнул он, и огромные глаза, казалось, улыбнулись ему в ответ. Пальцы в перчатках неловко стали возиться с пуговицами и капюшоном. Ричард быстро снял с себя пальто и стал помогать девушке.

Семья молча стояла в холле. Даже маленькие кузины выжидающе наблюдали за Ричардом. Брат повернулся к нам.

— Я хочу, чтобы вы познакомились с моей… познакомились с Агнес Шевальер. — Он произнес ее имя вот так — «Ан–йес», вместо нормального «Аг–нес».

— Привет, — произнесла Агнес; ее губы, растянутые в улыбку, чуть дрожали. Я уже сказала, что у нее были самые большие голубые глаза, какие я видела в своей жизни. Еще самые длинные, самые темные волосы, какие я когда–либо встречала, даже длиннее моих. Ее кожа была очень белая, кроме щек, которые порозовели от мороза. И Агнес была такая маленькая, что еле доставала мне до плеча. Помнится, я подумала, что она похожа на маленькую фарфоровую куколку.

— Добро пожаловать в Элм — Крик, Агнес, — проговорила Клаудия и шагнула вперед, чтобы взять у них вещи. Она передала их кузине и велела повесить где–нибудь, где они обсохнут. Потом повернулась к Ричарду и Агнес и обняла девушку за хрупкие плечи. — Пойдемте скорее к жаркому камину, хорошо? — Она повела Агнес по коридору в гостиную, а две кузины схватили Ричарда за руки и потащили за ними следом.

Мы с папой быстро переглянулись, чтобы убедиться, что никто из нас не знал о спутнице Ричарда, и поплелись позади всех.