Одинокая звезда - Дженнифер Чиаверини Страница 43

Пока они согревались горячим чаем и теплыми одеялами, Ричард сообщил, что Агнес сестра его одноклассника, что они познакомились два месяца назад, когда его пригласили к ним домой на обед. Ее отец был успешным адвокатом, а мать из невероятно богатой и влиятельной семьи — впрочем, Ричард рассказал об этом более деликатно, чем я. Ее родители огорчились, когда узнали, что их единственная дочь проведет каникулы не с ними, но передают Бергстромам самые сердечные поздравления с Рождеством.

— Может, надо посадить Агнес на ближайший поезд до Филадельфии, чтобы она встретила Рождество в кругу семьи? — шепнула я Клаудии. И ее имя я произнесла правильно, без французского акцента.

Сестра лишь вздохнула.

— Скоро мы узнаем всю правду, но пока надо проявить вежливость. — Она отвернулась от меня и приветливо улыбнулась нежданной гостье.

Лишь на следующий день к вечеру я смогла поговорить с Ричардом наедине.

— Сильвия, правда она удивительная? — воскликнул он. — Она самая лучшая на свете девушка. Я не мог дождаться, когда познакомлю тебя с ней.

— Почему ты не упоминал о ней в письмах?

Ричард смутился.

— Я знал, что ты расскажешь Клаудии и папе, и не хотел, чтобы они подумали, что я забросил учебу. Я не забросил, — поспешно добавил он, вероятно, заметив вопрос в моих глазах. — У меня хорошие оценки, я много занимаюсь. — Он помолчал и нерешительно добавил: — Ей всего пятнадцать. Я знаю, она совсем ребенок, но такой необыкновенный и…

— А тебе всего шестнадцать, ты слишком молод, чтобы строить серьезные планы. О чем думали ее родители, разрешив дочери поехать через весь штат одной, в обществе мальчика?

Ричард нахмурился.

— Ты прекрасно меня знаешь. Я никогда не позволю себе ничего лишнего. Со мной она в безопасности.

— Хм‑м. Может, она позволит себе лишнее с тобой. — Он вспыхнул, и я подняла руку в знак извинения. — Прости. Я сказала лишнее. Но Ричард, милый, неужели ты не мог предупредить нас каким–то образом?

Он усмехнулся и, услышав приближавшиеся шаги, оглянулся через плечо.

— Я знаю, что ты тоже ее полюбишь, когда узнаешь лучше, — прошептал он, сжал мне руку, а потом удалился.

Можете себе представить мою реакцию.

«Ты тоже ее полюбишь», — произнес Ричард, и это означало, что он любил ее или по крайней мере так думал. Я вздохнула и решила, что нам остается лишь надеяться на лучшее.

Вскоре я была убеждена, что насколько Агнес была самой красивой девушкой из всех, каких я видела за свою жизнь, настолько же она была и самым глупым, капризным и инфантильным существом, какое когда–либо переступало порог нашего дома.

Она надувала губки, если чай был слишком холодный, хлопала ресницами, глядя на Ричарда, пока он не вскакивал и не бежал на кухню за горячей водой. Потом она отправляла его обратно, потому что он положил в напиток слишком много сахара. Мы дали ей лучшую гостевую комнату, и тут же услышали, что там «невыносимо холодно, не то что в Филадельфии». Она ковырялась в еде, бормоча, что, конечно же, нельзя рассчитывать в такой глуши на хорошие блюда, такие, как у нее дома. Она пыталась участвовать в застольных беседах, начиная каждый свой щебет словами «Папа говорит…». А Ричард обращался с ней так, словно она была сделана из бесценного, хрупкого фарфора — он готовил для нее лучшее место у огня, приносил для нее все, что она требовала, поддерживал под руку, когда она спускалась по ступенькам, ловил каждое ее слово, словно оно слетало из уст самого Шекспира — ох, это было ужасно и досадно.

Не одна я считала девушку невыносимой. Мы, взрослые, удивленно переглядывались, слыша ее новые глупости, и даже дети удивленно морщились, когда переводили взгляд с их любимого кузена на это странное существо из якобы божественной земли под названием Филадельфия. Всех нас мучил один и тот же вопрос: да, она красивая, но что же в ней такого разглядел наш любимец Ричард?

Джеймс предупредил, что надо смириться с ней, ведь Агнес может стать членом нашей семьи. Ох, я пыталась проникнуться к ней симпатией, заставляла себя скрывать неприязнь ради брата. Конечно, уговаривала я себя, когда мы узнаем Агнес лучше, мы разглядим в ней то, что мог увидеть Ричард.

Как–то днем мы с Клаудией решили заняться рукоделием и предложили ей присоединиться к нам.

— Какая прелесть, — воскликнула она, пощупав уголок квилта.

Вы помните картинки из балтиморского альбома, которые я показывала? Так вот, я как раз работала над таким стилем. Вообще–то я предпочитаю сборку кусков ткани, а не сложные аппликации, которые требует тот стиль. Но весной моя близкая подруга выходила замуж, и она такой стиль любила. Мой квилт должен был стать для нее сюрпризом. Ее будущий супруг воевал в Европе. Они намеревались сыграть свадьбу, как только он вернется домой.

Но, как я сказала, Агнес пощупала край квилта и воскликнула:

— Какая прелесть! — Потом добавила: — В Филадельфии мы можем покупать готовые одеяла, но тут, в провинции, это проблема?

Я выдернула квилт из ее маленькой руки.

— Совершенно верно. Тут на сотню миль ни одного магазина. Я надеюсь, что ты взяла с собой все необходимое?

— Сильвия. — В голосе Клаудии звучало предостережение.

— Правда? — Агнес открыла от удивления рот и теперь выглядела окончательной идиоткой. — Ни одного?

— Ни одного, — ответила я. — Вообще–то я никогда не знала, что такое магазины, пока Ричард не рассказал мне о них в письмах. Сначала я решила, что он все придумал, но папа подтвердил, что так оно и есть. Мне казалось, что все это из области сказок, но ведь я никогда не была в Филадельфии. — После этого я взяла иголку и продолжила работу.

Уголком глаза я видела, что Агнес озадаченно смотрела на меня. Ее щеки пылали. Потом она резко повернулась и выбежала из комнаты.

— Сильвия, это было не слишком вежливо.

— После ее слов ей еще повезло, что я не сказала ничего похуже. Зачем шить квилт, если можно просто купить одеяло? Честное слово, я не выдержала.

— Я согласна, что она могла бы проявить больше такта, но даже…

— И что Ричард увидел в ней?

— Я не знаю. Для меня это загадка.

— Она сама загадка, — возразила я, и с этого началось. С тех пор мы с Клаудией, говоря об Агнес, величали ее Загадкой холостяка. Иногда дразнили ее ЗХ или Загадкой, например, когда спрашивали: «Интересно, привезет ли Ричард к нам весной свою Загадку?» или «Ричард пишет, что они с ЗХ собираются на бал». Или: «Господи, я надеюсь, Загадка холостяка еще способна помнить, как ее зовут».

Мы никогда не говорили это ей, не называли ее так при остальных домашних. Но все равно это было не очень красиво, и я никогда не прощу себя за то, что придумала для нее такое ужасное прозвище.

* * *

— По–моему, она заслуживала этого, — засмеялась Сара.