Черный лебедь - Звева Казати Модиньяни Страница 43

Настройщика звали Лодовико Джиларди. Эстер встретила его у входа и удивленно посмотрела на него.

– Разве вы должны были прийти сегодня? – вежливо спросила она, поздоровавшись.

Никогда не случалось, чтобы маэстро Джиларди являлся без ее вызова.

– Нет, синьора, – смутился тот. – Я пришел не для того, чтобы настраивать фортепьяно.

– Какова же цель вашего визита?

– Речь идет об одной очень деликатной вещи, – сказал Джиларди, который держал в руках папку для нот и неловко переминался с ноги на ногу, пытаясь скрыть некоторое замешательство.

– Слушаю вас, – подбодрила его Эстер, приглашая движением руки сесть на диванчик.

Мужчина подозрительно оглянулся кругом, не решаясь сесть.

– Я бы не хотел быть неправильно понятым, синьора Монтальдо, – озабоченно сказал он. – Но нас никто не слышит?

Маэстро Джиларди выглядел таким обеспокоенным, что Эстер начала волноваться.

– Мы абсолютно одни, – вежливо сказала она. – Но, во имя всего святого, не держите меня в неведении. Что же такое произошло?

– Видите ли, синьора, я бы хотел забрать один предмет, спрятанный несколько месяцев тому назад в вашем саду.

Эстер заметила пунцовый румянец, заливший щеки гостя.

– Какой предмет? – встревоженно спросила она.

– Один чемоданчик, если я правильно понял, – выпалил он одним духом. – Или, вернее, документы, содержащиеся в этом чемоданчике.

– Какие документы? – Эстер решительно ничего не понимала.

– Секретные бумаги, содержание которых было бы лучше не знать. Я и сам этого не знаю, синьора Монтальдо.

Больное сердце Эстер начало учащенно биться.

– Кто спрятал их в моем доме? – спросила она. – И где они спрятаны?

– Под лестницей, ведущей в беседку, – признался настройщик, ответив только на второй вопрос.

– Но кто их спрятал? – настойчиво повторила она.

– Этого я не могу вам сказать. Потому что и сам не знаю. Клянусь вам, синьора Монтальдо, – сказал музыкант, который, казалось, вот-вот заплачет!

– Почему я должна верить вам? – спросила она.

Настройщик открыл папку с партитурами, вынул оттуда запечатанный конверт и протянул его Эстер.

– Это все, что я могу сделать, чтобы вызвать ваше доверие, – сказал он.

Дрожащей рукой Эстер вскрыла конверт. Он был такой тяжелый, плотный и толстый, что ей пришлось приложить немало усилий, чтобы разорвать его. Внутри был только маленький черепаховый гребень. Эстер сразу узнала его, и сердце ее упало. Она признала его без всякого сомнения, этот гребень с изящным серебряным цветочком принадлежал ей. Эстер вспомнила, как долго искала его много лет назад в Кастильончелло, после ночи, проведенной с Себастьяно. Она перевернула тогда всю спальню в попытках найти его, но, убедившись в тщетности своих усилий, убрала оставшийся парный гребень в ящик туалетного столика.

– Будьте любезны, подождите минутку, – сказала она.

Она поднялась на верхний этаж и пошла в гардеробную. Открыла ящик и нашла маленький черепаховый гребень. Сравнила его с тем, который передал настройщик. Они были совершенно одинаковые.

– Значит, это ты взял его, – тихо сказала она, словно говоря с Себастьяно.

На мгновение Эстер почувствовала себя счастливой. Значит, все эти годы он хранил маленькое воспоминание о ней, а теперь возвращал его, чтобы дать понять, что любит ее, и она должна верить словам маэстро Джиларди.

Эстер сунула в карман юбки оба гребня, наконец-то соединенные, и вернулась к настройщику, с нетерпением и надеждой ожидающему ее.

– Хорошо, синьор Джиларди, – начала она. – Скажите мне, что я должна сделать для вас.

– Только позвольте мне подойти к беседке в вашем саду. И лучше бы удостовериться, что никто меня не видит.

Было что-то привлекательное в этом маленьком человечке, таком слабом на вид, но не боящемся риска, и Эстер почувствовала к нему искреннее уважение.

Они вышли вместе в парк, и она показала ему на беседку.

– Делайте то, что должны, – сказала она. – А я позабочусь, чтобы никто не побеспокоил вас.

Прихрамывая, Фабрицио подошел к стволу секвойи и поднял глаза вверх, где Эмилиано был погружен в чтение.

– Ток-ток, – произнес он условленные слова, которыми начинались их тайные разговоры, – мне надо поговорить с тобой.

– Ток-ток, я сейчас спущусь, – ответил Эмилиано, слез с дерева и встал рядом.

– Пойдем со мной, – позвал Фабрицио, двинувшись впереди него по тропинке, ведущей в беседку.

– Что случилось? – спросил Эмилиано. Лицо его сделалось серьезным и озабоченным.

– Здесь недавно был маэстро Джиларди. Возился с этой доской, – сказал мальчик, показывая именно на то место, где был спрятан чемоданчик монсеньора Бригенти.

Эмилиано огляделся вокруг. Поблизости не было ни единой живой души. Помогая себе складным ножом, с которым никогда не расставался, он отодвинул доску. Чемоданчик по-прежнему лежал на своем месте.

– Все в порядке, – успокоил он Фабрицио.

– Тем лучше, – воскликнул тот с облегченным вздохом.

И все же Эмилиано обеспокоенно спрашивал себя, что делал маэстро Джиларди возле беседки, что он здесь потерял.

Дом нотариуса, старинного друга адвоката Аризи, был небольшим строением с башенками в готическом стиле, окруженным аккуратным садиком. Здесь любили играть дети двух семей, эвакуировавшихся из Милана. В городе остались их отцы, которые еще работали и приезжали в Белладжо лишь на субботу и воскресенье. После ужасных августовских бомбардировок, которые опустошили город, сообщение между Миланом и этим местечком затруднилось, и каждый раз рассказы взрослых во время этих воскресных приездов делались все более драматичными. Они привозили такие известия, которые никогда не публиковались в газетах, по-прежнему заполненных лживой героической трескотней, хотя повсюду царили нищета, террор и разрушение.

Нотариус оставил себе для работы только две комнаты на первом этаже, а Джузеппе Аризи с Анной отвел две комнаты в башне, окна которой выходили на озеро. В свободное время, которого у него теперь было даже слишком много, адвокат занимался своим любимым спортом – рыбной ловлей. А принимая во внимание нехватку продуктов, это было кстати и в отношении пропитания: каждый день на столе появлялись то вкусные окуни, то аппетитная форель. В этот период своей жизни Джузеппе Аризи, известный юрист, гораздо больше ценился как рыбак, чем как адвокат.

Нотариус тоже занимался деятельностью, весьма далекой от его истинной профессии. На токарном станке он вытачивал с необыкновенным искусством шкатулки, чашки и маленькие статуэтки, которые раздаривал затем соседям и друзьям.