Украденное счастье - Тарокнахт Гонгопаддхай Страница 43

— Поклянись, что так было!

— Зачем мне лгать? Сколько людей болели оспой и выздоравливали! — уверяла Шема.

Некоторое время Гопал сидел молча. В это время с улицы донесся шум экипажа. У их дома экипаж остановился.

— Диди, посмотри, кажется, доктор приехал.

Шема пошла открывать дверь. Вошел доктор. Он подошел к постели больного, внимательно осмотрел его и, взяв за руку, пощупал пульс.

— Сколько времени больной находится без сознания? — спросил доктор, нахмурившись.

— Сегодня с самого утра он не сказал ни слова! — ответил Гопал.

Доктор опять нахмурился.

— Положение серьезное? — спросил Гопал с тревогой.

— Не только серьезное, но и очень опасное!

Гопал разрыдался.

— Не плачь! Ухаживай как следует за больным. Еще есть надежда, что он выживет, — проговорил доктор.

Гопал немного успокоился. Он записал все, что приказал сделать доктор, и продолжал заботливо ухаживать за Хемом.

После ухода доктора Гопал спросил Шему:

— Диди, я до сих пор не писал ничего его домашним, нужно ли и теперь молчать, как ты считаешь?

— Конечно, надо послать письмо! — ответила Шема. — Если ему станет хуже, они подумают, что вокруг него чужие, равнодушные люди, поэтому он и умирает.

Гопал согласился с Шемой и написал Шорнолоте такое письмо:

«Шорна, дада заболел оспой. До сих пор не извещали Вас об этом. Но сегодня с раннего утра он находится без сознания. Доктор сказал, что и сейчас еще есть надежда. Если Вы хотите приехать, приезжайте. Мы с Шемой ухаживаем за ним, как можем.

Гопалчондро Чоттопаддхай».

Отослав письмо, Гопал стал намного спокойнее. Но он приходил почти в отчаяние при мысли, что вдруг случится что-нибудь плохое, и тогда люди скажут, что, видно, плохо он ухаживал за больным.

Гопал неотлучно сидел у постели друга. Он считал, что никому не может доверить заботу о Хеме. Никто, кроме Гопала, не понимал Хема. Стоило больному чуть шевельнуть губами, и Гопал уже знал, что ему нужно.

Получив письмо от Гопала, Шорнолота и ее бабушка пришли в неописуемое волнение. Они бросили дома все, как было, а сами в паланкине отправились на станцию. Но они не знали, как найти Хема в Калькутте. Недалеко от Шрирампура находился дом их духовного наставника.

— Шорна, пойдем сначала к нашему гуру. Я знаю, где он живет, — предложила бабушка. — Оттуда вместе с кем-нибудь доберемся до Калькутты!

Шорна согласилась. Они взяли билеты, сели в пассажирский поезд и к вечеру были у гуру.

Этого гуру звали Шошанкошекхор Смритигири. Он встретил приезжих гостеприимно и с должным почтением. Бабушка Шорнолоты низко поклонилась ему, коснулась его ног и сказала:

— Гуру, Хем тяжело заболел, жизнь его в опасности. Мы едем к нему, но не знаем, как его найти. Поэтому мы приехали к вам. Дайте нам кого-нибудь из слуг, и мы легко отыщем его дом.

— Зачем слугу? — возразил гуру. — Я сам готов поехать с вами. Чем болен Хем? Может быть, следует совершить жертвоприношение, чтобы он скорее поправился?

— У него оспа! Если ваши молитвы могут умилостивить судьбу, поступайте, как находите нужным, и не считайтесь с расходами. — С этими словами бабушка протянула гуру пятьдесят рупий.

Гуру подошел к свету, стал разглядывать деньги. Радостная улыбка так и просилась на его губы, но он подавил ее и сказал:

— На первое время этих денег хватит, но мне кажется, что для полного выздоровления Хема их недостаточно.

— Расходуйте пока эти деньги, а потом получите столько, сколько будет нужно, — ответила бабушка Шорнолоты.

— Хорошо, — согласился гуру. — Я только не знаю, как вы отправитесь в Калькутту сегодня вечером.

— Разве так поздно и нет уже экипажей? — удивилась бабушка.

— Да.

— В таком случае наймите лодку! Нам обязательно нужно ехать! — решительно заявила она.

Сделав вид, что он согласен, гуру послал слугу на берег Ганги. Немного спустя тот вернулся.

— Сегодня лодки не будет, — объявил он.

Шорнолота с бабушкой вынуждены были остаться на эту ночь в доме гуру. Они встали на другой день задолго до восхода солнца и приготовились к отъезду в Калькутту. Вскоре поднялся и Шошанкошекхор. Поставив на лбу метку илом священной Ганги, он отправился к Шорнолоте и ее бабушке. Те приветствовали его глубоким поклоном. Шошанкошекхор благословил их, пожелав им долгой жизни. Видя, что они совсем готовы ехать в Калькутту, он спросил:

— У Шорны сделана прививка?

— Ни у кого в нашей семье нет прививок! — ответила бабушка.

— Тогда, мне кажется, Шорне не следует ехать в Калькутту!

— Мы поступим, как вы пожелаете, — согласилась бабушка Шорнолоты.

— Шорну оставьте в моем доме, а сами поезжайте в Калькутту. Иначе и она, несомненно, заболеет оспой.

Бабушка согласилась, а Шорна воскликнула:

— Я поеду в Калькутту во что бы то ни стало. Оспы я не боюсь!

— Шорна, — остановила ее бабушка, — тебе нельзя ехать в Калькутту! Во-первых, у тебя нет прививки, во-вторых, гуру против этого. Ну как я тебя возьму в Калькутту при подобных обстоятельствах?

Шорна молчала.

— Ты останешься здесь. Ты будешь ежедневно получать известия о здоровье Хема! — пообещал гуру.

Шорнолоте ничего не оставалось, как согласиться. А Шошанкошекхор вместе с бабушкой Шорнолоты поехал в Калькутту.

Уже третий день, как Хемчондро лежал без сознания. Утром по обыкновению доктор пришел навестить больного. Осмотрев его, он с удовлетворением улыбнулся. В самом деле, Хем выглядел значительно лучше.

— Теперь можете не бояться, — сказал доктор, — скоро он выздоровеет!

Радость Гопала была безгранична. В это время приехали бабушка Хема и Шошанкошекхор. Они сразу направились в спальню. Вскоре Хем открыл глаза, но, не видя Гопала, позвал:

— Гопал!

— Это я приехала, милый, что ты хочешь? — спросила его бабушка.

— Где Гопал? — настойчиво повторил свой вопрос Хем.

Оставив бабушку Хема в Калькутте, Шошанкошекхор в тот же день вернулся домой. Тотчас к нему подбежала Шорнолота.

— Видели даду? Как он? — спросила она.

— Не беспокойся. Ему стало лучше. Скоро он совсем поправится, — ответил гуру.

— А когда мне можно будет поехать туда? — спросила Шорнолота.

— Пока он совсем не поправится, тебе не следует ехать. Как знать, и ты можешь заболеть оспой! К чему так торопиться, Шорна? Разве о тебе здесь не заботятся?