Розетта - Барбара Эвинг Страница 43

— Долли? — Но Долли спала.

Розе стало легче, она уже было собралась выйти, но внезапно что-то на кровати привлекло ее внимание. При слабом свете, проникавшем в окно, Долли показалась Розе какой-то очень маленькой. Роза подошла поближе, подняла лампу. Постель была смята, из-под одеяла выглядывала подушка.

— Долли? — Свет лампы выхватил из тьмы большой палисандровый шкаф, тяжелые занавески, умывальник и кувшин. Но Долли в комнате не было.

Какое-то мгновение Роза не двигалась с места. Она снова вспомнила лицо Долли — в экипаже, за обедом. «Я не уделила ей достаточно внимания. Конечно, она видела меня с Пьером. Она думает, что я соперница. Мне следовало сразу же прийти к ней». Она быстро повернулась и поспешила, тяжело дыша, по широкому темному коридору к комнате Джорджа. Она не остановилась, чтобы постучать, распахнула дверь и вбежала внутрь, высоко держа в руке лампу. Она несколько раз позвала Джорджа. Тут она остановилась как вкопанная.

Сначала Розе показалось, что на широкой кровати с балдахином рядом с Джорджем лежала Долли. Определенно, на кровати находились два человека.

Но, подняв лампу, она поняла, что вторым был Уильям.

Тела мужчин так переплелись, что они не смогли сразу оторваться друг от друга. Наконец в комнате повисла тишина. Только слышалось тяжелое дыхание. Дочь адмирала поняла: перед ней предстало то, что король Георг III назвал «позорным актом», за который полагалось повешение.

Первым молчание нарушил Джордж.

— Ну, Роза? — Он все еще не мог отдышаться.

Наконец она смогла выдавить:

— Долли.

— Что?

— Долли, — глупо повторила Роза.

— Что с Долли?

Но Роза не могла произнести ни слова. Она быстро развернулась, собираясь уйти. У нее перед глазами стояла картина переплетенных мужских тел. Затем, сделав над собой неимоверное усилие, она обернулась и сказала:

— Долли исчезла.

Потом она убежала, убежала, не выпуская из рук лампы, которая вскоре потухла. Она потеряла шаль. Любой, кто бы попался ей на пути, мог подумать, что по широким темным коридорам отеля ночью бегает сумасшедшая. Вернувшись в свою комнату, Роза резко сдернула с кровати голубое покрывало и накрыла им голову, словно так она могла покинуть мир и отправиться в какое-нибудь другое место.

Очень скоро по коридорам забегали люди. Начали стучать в двери, послышались громкие голоса: «La jeune anglaise [66] исчезла». Наконец Роза зажгла еще одну свечу и медленно пошла в кафе-кондитерскую. Там уже были одетые Джордж и Уильям, а также Энн со вдовой. Они громко, оживленно разговаривали с управляющим. Парижские улицы ночью — это не то место, где английские леди могли бы чувствовать себя в безопасности. Впрочем, как и в Лондоне.

— Найдите ее! — воскликнула вдовствующая виконтесса Гокрогер. — Невеста моего сына ни за что бы не покинула отель по собственной воле. Нам постоянно повторяют, какими небезопасными стали улицы этого чертова города. — Управляющий выглядел испуганным. — Чертова, я говорю. Черт его дери. Мы полагаем, что ее украл француз. Я сообщу об этом королю Англии!

— Мама! — прошипел Джордж. Но он смотрел на Энн. — Значит, эта история из ее дневника оказалась правдой? — Энн буквально схватилась за лицо, такой сильной вдруг стала боль. Она слабым голосом попросила коньяка, но управляющий не услышал. Он махал руками и давал содержательные ответы на все обвинения в адрес его страны.

Джордж пытался говорить тихо.

— Есть один французский маркиз, который преследует ее, — хрипло прошептал он. — Ее следует найти, прежде чем… — На его лице выразилось то, что невозможно было передать словами.

Все были так напуганы, что никто не заметил, как ушла Роза. Снаружи шел сильный дождь. Огни во дворе мерцали и шипели, отбрасывая на стены пляшущие тени. Неподалеку виднелась разрозненная цепь экипажей. Роза подозвала один. Она с трудом отдавала себе отчет в том, что делает. Она только позволила себе сказать извозчику: «La Commission de l’Egypte» [67]. Он ничего не ответил, а только принялся погонять лошадь, увозя Розу во тьму. «Если он окажется якобинцем и привезет меня на гильотину, пусть будет так». Но они проехали к реке. Копыта лошади месили грязь, а по крыше кареты без устали барабанил дождь, проникая сквозь щели и капая на сиденье. Но Роза не замечала этого. Сквозь дождь кое-где мелькали огни, в темноте слышались голоса и смех. Перед входом в Комиссию горела жаровня. Роза увидела то место, где Пьер сообщил ей о том, что египтянка родила от Гарри девочку, что ее забили камнями. Сердце ее было готово выскочить из груди.

— Подождите здесь! Attendez-moi ici! — крикнула она извозчику, выпрыгнув из кареты. Она глубоко вздохнула, подбежала к двери и принялась колотить в нее, а затем с радостью услышала звук поворачивающегося ключа. Ей открыл француз-портье. Он удивился, увидев еще одну истеричную англичанку, ищущую месье Монтана.

— Долли здесь? — глупо спросила Роза, но портье ни слова не понимал по-английски.

— Etes-vous une amie de la jeune anglaise? [68]

— Да, — с облегчением ответила Роза. — Oui! Est-cequelle est toujours là? [69]

— Oui, oui, madame [70]. — И, словно он каждую ночь только этим и занимался, портье впустил ее в дом, аккуратно запер дверь и проводил следующую убитую горем даму через зал с древностями, мимо таинственных сокровищ Египта, включая многочисленные статуи кошек, которые смотрели на Розу древними глазами.

Из-за закрытой двери доносился голос Долли. Она плакала, умоляла.

— Пожалуйста, Пьер, ты должен выслушать меня, помочь мне. Они заставят меня выйти за него замуж, моя жизнь будет разрушена. Я люблю тебя, я сделаю все, все, что ты захочешь, моя семья одна из самых знатных в Англии.

Роза не слышала, что ответил Пьер, до нее донесся лишь звук его голоса, низкого и недовольного.

— Ты любишь Розу? — воскликнула Долли. Ее голос поднялся до истерического визга. — Я видела, как ты поцеловал ее руку, я видела, как ты у всех на глазах обнимал ее! Ты не можешь на ней жениться, она старая вдова! Она обещала, что поговорит с тобой обо мне! Она обещала, что спросит тебя. Она сделала это?

Роза открыла дверь и вошла в комнату. Пламя свечей задрожало, потревоженное неожиданным сквозняком. В комнате были картины, мольберты художников, небольшие обелиски и огромная рука, отломанная от статуи. Все это было покрыто иероглифами, неизвестными письменами.