Мотылек летит на пламя - Лора Бекитт Страница 44

На сборищах бежавших на свободу рабов, в которых он участвовал почти ежедневно, всегда подавался кленовый сироп, в который макали лепешки.

Лепешки пекла Хейзел. Она умела делать и многое другое: стрелять, ездить верхом, врачевать раны. Работая «кондуктором» «Тайной дороги», она без конца пересекала границу и ни разу не была поймана.

— Ты мог бы стать полезным для нас, — с ходу заявила она Алану, и он согласился стать проводником, хотя совсем недавно поклялся себе, что не станет иметь ничего общего ни со словом «рабство», ни со словом «Юг».

Кроме того, это давало пусть маленькую и во многом безумную надежду на то, что когда-нибудь он сумеет вернуться в Южную Каролину и забрать с собой Айрин.

— Я не боюсь, — промолвил он, когда Хейзел объяснила, что провал будет равносилен смерти: за участие в деятельности «Тайной дороги» грозило линчевание.

Он учился у нее и у других негров, мулатов и белых, которые тоже рисковали жизнью, проводя партии беглецов от одной «станции» к другой.

Хейзел была старше Алана, намного опытнее и в работе, и в жизни, и он искренне восхищался ее качествами. Решив, что именно она сумеет ему помочь, Алан признался:

— Я был бы признателен, если бы ты помогла мне переправить в Канаду одну девушку.

Длинные ресницы Хейзел дрогнули. У нее была кожа того же медового цвета, что и кленовый сироп, а оттенок глаз напоминал лесной орех. Если б не любовь к Айрин, Алан сказал бы себе, что никогда не встречал такой красивой женщины.

— Она твоя родственница?

— Невеста.

— На какой плантации она работает и кто ее хозяева? — спросила Хейзел, сохраняя привычное самообладание.

— Она свободна. Это белая женщина.

Хейзел решительно покачала головой.

— Мы не помогаем белым. Только неграм и только рабам.

— Тогда я бы хотел послать ей письмо.

— Ты же знаешь, Алан: никаких письменных сообщений. Только устная негритянская почта. И передать свои слова ты можешь лишь негру.

— Хорошо. Я знаю одну мулатку. Лила из поместья Темра, что в Южной Каролине.

— И что ты хочешь ей сообщить?

— Что Алан жив и обязательно вернется за Айрин.

С конца сороковых годов Калифорния сделалась центром притяжения человеческих страстей. За несколько лет Сан-Франциско, город старателей, наспех построенный из досок и парусины, вырос как на дрожжах: новоявленные аргонавты штурмовали корабли во всех портах Восточного побережья, дабы успеть отвоевать у судьбы место под солнцем.

В пятидесятые золотой мираж понемногу начал рассеиваться, но и поныне сюда устремлялись люди, охваченные алчностью и жаждой чуда, устремлялись затем, чтобы просеять тонны земли и песка в надежде отыскать крупицу драгоценного металла. После чего большая часть — разочарованных и по-прежнему нищих — возвращалась обратно.

Как и все новички, Джейк и Барт надеялись наткнуться на жилу, которая не рисовалась даже в самом богатом воображении.

Стоя на палубе, они жадно смотрели на набережную Сан-Франциско — Длинный Причал, заслоненный паутиной мачт и слегка подернутый утренней дымкой. Море сверкало, как перламутр; приятели жадно вдыхали его острый запах, а солнечные блики играли на их растрепавшихся волосах и обветренных за время путешествия лицах.

Сан-Франциско с первого взгляда показался им процветающим, преуспевающим и многообещающим молодым городом. Жизнь в нем била ключом: звучали голоса, раздавался шум повозок, гулкий стук шагов. Вдоль улиц тянулись лотки торговцев, магазины были забиты товарами, по улицам сновали двуколки.

Этим городом правили стремления к грубым развлечениям и неистребимая вера в счастливый случай.

— Надо зайти в какой-нибудь известный салун, там можно узнать все новости, — сказал Барт, едва они сошли на берег, и спросил: — Кстати, ты умеешь драться?

Джейк пожал плечами.

— Никогда не пробовал.

— Ладно, тогда, если что, драться буду я, а ты — лечить меня.

На том и порешили.

Когда они зашли в «Голубое крыло», большой салун на Монтгомери-стрит, публика показалась вполне миролюбивой: в клубах дыма люди с выдубленными солнцем и ветром лицами ели, пили, курили, что-то обсуждали и спорили. Чувствовалось, что это отчаянный и вместе с тем вполне разумный народ.

Появление незнакомцев прошло без внимания; Джейк и Барт сели за плохо вытертый, безжалостно изрезанный деревянный стол и заказали излюбленное старательское блюдо — жареную говядину с картошкой и по стакану виски.

Вскоре к ним подсел человек в потрепанной одежде, по внешности которого нельзя было догадаться ни о его прошлом, ни о его характере. Единственной отличительной особенностью этого мужчины можно было считать отсутствие правой руки. Он представился Недом Истменом и недвусмысленно предложил поведать о приисковых обычаях за доллар и стаканчик виски.

Барт хотел возразить, но Джейк согласно кивнул.

Нед долго рассказывал о том, как жить, питаться и развлекаться, избегая высоких приисковых цен, и — что самое важное — какие инструменты, одежду, предметы обихода необходимо купить, как зарегистрировать участок и какой налог придется платить.

— Если дело не пойдет, можете наняться в горнорудную компанию, там платят два доллара в неделю.

— А врачи у вас есть? — спросил Джейк.

— Есть, да только дорого берут и все — золотом.

— Я врач, — сказал Джейк.

Нед склонил голову на бок.

— Вот как? Пустить о вас слух?

— Пока не надо.

— Зря, — заметил Нед. — Цинга, дизентерия, лихорадка, переломы, а уж ран просто не сосчитать! Станете брать унцию золота за прием — и богатство у вас в кармане!

Джейк вспомнил о том, как в Новом Орлеане совесть не позволяла ему брать деньги с нищих эмигрантов. Здесь будет то же самое: к нему потянутся бедняки, и ему придется раздать последнее.

— Оставим это на крайний случай, — сказал он.

Нед допил виски и поднялся с места.

— Вроде все сказал. Добро пожаловать в Город Грез, ребята! — промолвил он напоследок, а потом вдруг спросил: — Совсем забыл: женщины вас интересуют?

— Интересуют, — быстро произнес Барт, опережая Джейка.

— С белыми лучше не связывайтесь. Порядочные вымотают душу, а шлюхи разденут до нитки. Тут как раз уехала большая партия старателей, после них остались индианки. Наверняка какая-нибудь заглянет и к вам. Можете взять одну на двоих, так многие делают. Кроме того, она станет готовить еду, стирать и чинить одежду.

— А платить ей надо?