Любовница. Война сердец - Шерил Сойер Страница 45

На ферме он выпустил курицу. Она восторженно посмотрела на него так, словно первый раз в жизни видела человека, а потом бросилась наутек за угол каменной стены. Пока он добирался до речки Линь, ласточки то и дело пролетали перед ним. А позже на подходе к Сомбреффу жаворонок выпрыгнул прямо из травы рядом с его ногами и взмыл ввысь навстречу новому дню.

В час дня Жак был разбужен топотом копыт и голосами входивших конюхов. Он затаился между стойлами под стогами сложенного сена и увидел подъезжавшего со свитой Веллингтона. Хардинг тоже был с ним — должно быть, он шпионил за герцогом и выехал встречать его на дорогу. Жак откинулся на сено, проклиная себя за то, что спал так долго. Позже он отчитался перед Веллингтоном, и по всей колонне прошел распорядок их действий от одного наездника к другому. Жаку приказали отдыхать:

— Двадцать четыре часа в седле — это на шестнадцать часов больше положенного. Приляг.

Сейчас Жак находился в Бюсси, небольшом приятном местечке недалеко от Линя, где Блюхер разместил своих главнокомандующих — по иронии судьбы, как раз на большой ветряной мельнице. С вершины открывался потрясающий вид на все французские силы, собранные позади Брука, мимо которого Жак проходил только утром. Ему необходимо было взглянуть на это.

Он соскочил с лестницы, потрепал Мезрура и спешно развязал мешок, который был приторочен к седлу. Внутри лежали бриджи, свежая рубашка и сапоги из такой же мягкой кожи, как и его ботинки. Это была не форма, но по крайней мере вещи были чистыми. Помывшись у колодца во дворе, он переоделся, позволяя капелькам прозрачной воды стекать с шеи и волос.

На мельнице они все вместе поднялись вверх по лестнице, чтобы Веллингтон мог как следует разглядеть расположение французов. Герцог задал несколько вопросов о Флеурусе, а потом потерял к нему интерес, пока генерал Блюхер обозревал окрестности в подзорную трубу.

Даже невооруженным глазом легко можно было различить среди дивизионов охранников императора. Сердце Жака сжалось.

Старый прусский генерал изучал ближайшие французские войска, как вдруг его седая голова перестала двигаться. Остальные проследовали за его взглядом вниз, к небольшой группе всадников, среди ушедших чуть дальше батальонов. Один из офицеров чуть отступил назад и невольно вымолвил:

— Бонапарт!

Все затаили дыхание. Он был небольшой серой фигуркой на белоснежной лошади: ошибиться и не узнать его было невозможно, так как он постоянно находился в небольшом круге из всадников, которых, в свою очередь, окружали колонны людей.

— Он был там в одиннадцать, — произнес тот же офицер, — мы слышали восторженные приветствия и возгласы оттуда.

Наполеон находился в полумиле от них, но у Жака было такое чувство, что он уже стоит лицом к лицу с врагом. Кулаки его сжимались сами собой, а ноги не могли устоять на месте.

Когда генералы отпустили его, он вернулся в конюшню и долго стоял там, не в силах пошевельнуться. Потом он положил голову на шею Мезрура, чтобы как следует все обдумать. Было слишком поздно, чтобы прояснить что-либо у свиты императора, а все снаряжение, которое могло бы ему понадобиться, вместе с оставшимся багажом находилось в Ватерлоо, более чем в пятидесяти милях отсюда.

Это было снаряжение Рене. Жак попросил своих родителей переправить его на корабле в Нью-Хейвен и отправился, чтобы забрать его и привезти в Джо-лиф-корт днем ранее, перед тем как они с Софией отправились верхом во Фристонский лес. Он поклялся себе в том, что когда настанет долгожданный момент, он предстанет перед императором одетым в форму Рене и сотворит дело мечом своего брата… Но сейчас, при данных обстоятельствах, это становилось невозможным, французы уже подступали, чтобы атаковать. Пока они продвигались, Жак мог попробовать подобраться к Бонапарту, переодевшись в местного фермера, но эта идея вызывала в нем отвращение.

Сначала ему необходимо было разобраться с Кулом. Но он не мог разузнать, где теперь тот находится, не попав на брюссельскую дорогу. Жак прижал голову к упругим мускулам на шее Мезрура. Он был готов к битве — но кого он был готов убить?

Затем он отошел от Мезрура и принял решение. Когда пруссаки захватят Бонапарта, он присоединится к ним. Если в это время к нему в руки попадет оружие, он воспользуется им.

После отъезда Веллингтона у Хардинга не было срочных поручений к Жаку, и тот решил воспользоваться этой возможностью и отвел Мезрура обратно на маленькую ферму, заплатив фермеру, чтобы тот спрятал жеребца в амбаре за сеном. На обратном пути он обдумывал причины принятого им решения и сделал вывод, что стал слишком осторожным. Но приговор Веллингтона продолжал звучать у него в памяти. В течение той часовой консультации между двумя генералами герцог отчетливо сообщил Блюхеру: — Каждый знает свою собственную армию лучше, но если бы мне пришлось сражаться здесь с собственными соотечественниками, полагаю, я был бы разбит.

Блюхер взорвался, прокричав, что его люди собраны здесь потому, что они рвутся в бой и рвутся к победе. Однако Жак понял все опасения герцога. Веллингтон делал ставку на косогоры и убежища из стен и построек, где большая часть прусской армии разместила свои отряды, пользуясь отличным видом на местоположение французских отрядов.

По дороге к реке Линь Жак присоединился к артиллерии, провозившей двенадцать футов взрывчатки, и стал помогать им перетаскивать груз. Когда они проволокли огромную пушку через деревню к батарее, он остановился, раскурить трубку и пообщаться с местными жителями. Он заговорил на французском с молоденьким солдатом из Эльзаса, который вступил в армию только год назад.

Послышались первые выстрелы из ружей не с их стороны, а откуда-то с Катр Бра, в девяти милях от того места, где они стояли теперь. Гомон прошел по рядам пруссаков, в тот же момент можно было видеть, как поредела толпа французов, словно ветер пробежал по полю с множеством трав. С того момента началась смута во всем. Жак еще никогда в жизни со столь холодным рассудком не ждал ответа французов.

Сражения, в которых он участвовал, состоя в рядах британских стрелков, — при Сан-Себастьяне, Ронсесвалле и Сорорене — были инициативой британцев с совершенно иными условиями. Когда барабаны послышались на другой стороне, он увидел калейдоскоп из французских войск в очень необычной дислокации. Выглядели они непобедимыми.

У него ушло около часа на то, чтобы понять, что прусская армия думала о французах то же самое. Все начиналось с дуэли артиллерий, составляющей захватывающее зрелище; потом французский полк прорвался через прусские ряды в самый центр. В тот момент взвод солдат из Лине бросился вниз по косогору, обратившись в бегство, и Жак, инстинктивно присоединился к ним. Но остановился на полпути, его взгляд был прикован к тому, что происходило внизу, на полях. Передние линии прусской армии были отброшены назад, но некоторые из них поворачивали обратно. Они натыкались на собственный резерв, который не мог сразу освободить им проход, среди солдат началась неразбериха.

Они почти прорвались в резервы, которые выталкивали их вперед, словно волна, то набегающая, то ускользающая. Жак постарался сплотить их.