Лорд - дикарь - Патриция Коулин Страница 47

Леон откашлялся и пересохшим от волнения голосом заметил:

— Удивительной красоты вещица. Правда, мне казалось, что благовоспитанные английские леди получают в наследство нечто другое.

— Что именно? — спросила Ариэл с искренним удивлением. — Портрет герцога Веллингтона или, еще лучше, драгоценности, достойные королевской особы?

— Или более утонченную брошь, — добавил Леон.

— Так случилось, что эта брошь была подарена бабушке лихим капитаном дальнего плавания, когда он ухаживал за ней еще до встречи с дедушкой.

— И она тоже надевала ее только на воскресную службу? — спросил Леон с лукавой улыбкой.

— Как раз наоборот: она надевала ее, когда хотела поддразнить моего дедушку. Должна вам сказать, она совсем не походила на благовоспитанную английскую леди, чем я очень горжусь. Моя бабушка была большая проказница. — Ариэл вздохнула и грустно улыбнулась. Ее пальцы нежно коснулись броши. — Я очень скучаю по ней, — сказала она. — В детстве она часто разрешала мне дотронуться до броши и загадать желание. Бабушка была уверена, что эта сирена принесет мне счастье и все мои желания обязательно исполнятся.

Странное чувство охватило Леона: он ощутил свинцовую тяжесть в ногах, в то время как в голове все плыло как в тумане.

— Это… это просто удивительно, — сказал он задумчиво и, заметив настороженность в глазах Ариэл, быстро добавил: — Я говорю сейчас не о вашей бабушке, а о странном совпадении. Когда ваша бабушка позволяла вам дотронуться до броши и просила загадать желание, твердо веря, что оно непременно исполнится, за тысячи километров от вашего дома другая женщина, моя мать, делала то же самое.

— Неужели это правда? Леон кивнул:

— Нет, у нее не было броши, до которой я мог бы дотронуться, но у нее была лагуна, в которой, по ее словам, жили прекрасные сирены, и у нее был сын, который смертельно боялся воды. Вода унесла от меня моего отца, и шестилетний мальчик боялся, что вода унесет и его самого.

Леон все еще держал Ариэл за талию, а ее руки лежали на его плечах. Он почувствовал их легкое пожатие.

— Я могу понять чувства шестилетнего мальчика, — сказала она просто. — Он рассуждал вполне логично.

— Возможно. Но жить на острове, окруженном водой, и совсем не уметь плавать очень опасно. И вот тогда моя мать, чтобы как-то научить меня плавать, придумала чудесную сказку про сирен. Она сказала мне, что если я научусь нырять, то смогу поймать ее за хвост, а за свое освобождение она исполнит любое мое желание. Я легко попался на крючок, потому что у меня было одно, но очень сильное желание.

Лицо Леона стало печальным. Он и сам не ожидал, что воспоминания, так глубоко запрятанные в его душе, могут взволновать его.

— И сказка помогла? — тихо спросила Ариэл.

— Я научился плавать лучше всех в деревне. Я под водой переплывал широкую лагуну из конца в конец.

— А вам удалось когда-нибудь поймать сирену?

Леон грустно покачал головой, вспомнив разочарование, которое пришло в сердце шестилетнего мальчика вместе с гордостью за то, что он так быстро научился плавать.

— Нет, никогда, — ответил он, лаская Ариэл большим пальцем за ухом. — Я их так и не встретил вплоть до сегодняшнего дня. Мне бы хотелось…

Леон замолчал, боясь выплеснуть то, что было у него на сердце и названия чему он пока не знал.

Ариэл помогла ему справиться с эмоциями, легко зажав его рот своей рукой.

— Вы не должны говорить вслух о своем желании, — предупредила она Сейджа.

— Почему? — Он в удивлении изогнул брови.

— Потому что иначе оно никогда не исполнится. Таково правило. Неужели ваша мать не говорила вам об этом?

Леон снял руку Ариэл со своего рта и положил к себе на грудь:

— Нет, не говорила. Возможно, она тоже не знала правил, как не знала многого другого.

Ариэл попыталась вырваться из его объятий, но Леон продолжал крепко держать ее.

— Расскажите мне об этих правилах, — попросил он. — Почему мы не можем вслух говорить о своих желаниях?

— Я сама не знаю почему. Просто такое правило. Мне говорила об этом бабушка, а ей я верю.

— И сейчас?

Ариэл сделала неопределенный жест рукой и грустно улыбнулась, отчего сердце Леона сжалось еще больше.

— И сейчас, — ответила она. — Просто когда мы вслух говорим о наших желаниях, мы тем самым как бы воплощаем их в жизнь, а реальность может быть хуже, чем наши ожидания.

Ее слова были понятны Леону. Не надо, чтобы люди знали, о чем ты думаешь или, что еще хуже, желаешь в данную минуту. Желание, высказанное вслух, никогда не исполнится. Но как быть с тем желанием, которое всего несколько минут назад было на ее лице? Ведь ей явно хотелось получить его одобрение.

— Я понимаю, о чем вы говорите, — сказал Леон. — Но с другой стороны, если вы поведаете кому-нибудь о своем желании, то он может быть в состоянии помочь осуществить его. Вдруг это в его силах?

Лицо Ариэл стало серьезным, как будто они обсуждали вопросы жизни и смерти, а не вели разговор об исполнении желаний и сиренах.

— Вы говорите о добрых феях? — спросила Ариэл.

— А что, в Англии у фей есть крестные матери? — удивился Леон.

Ариэл беззлобно рассмеялась:

— Здесь игра слов, но это не одно и то же. Добрая фея является на землю, чтобы стать чьей-то крестной матерью, которая охраняет человека и помогает в осуществлении всех его желаний. Вы понимаете, о чем я говорю?

Леон понимал, но не спешил говорить ей об этом. Ему было так приятно держать Ариэл в объятиях и слушать ее нежный голос. Ему хотелось подольше насладиться этим моментом. Возможно, удастся поцеловать ее, а возможно, и нет. В воздержании тоже есть своя прелесть. Иногда и молчание бывает более интимным, чем сам поцелуй.

— Кажется, я все понял, — ответил он наконец. — У желаний есть свои законы, а феи посылают нам крестных. Это так?

— А я-то вчера думала, что уже ничему не смогу научить вас, — рассмеялась Ариэл.

— Разве я не прав? — спросил Леон.

— Не волнуйтесь, — ответила Ариэл. — Мы поработаем над этим вопросом.

Ариэл и не предполагала, что она из скромной, искренней девушки может превратиться в настоящую кокетку. Она с удивлением отмечала, что шаг за шагом, медленно, но верно кокетство овладевало всем ее существом.

Она скептически относилась к тому, чему учил ее Леон. Нельзя сказать, чтобы Ариэл ждала от него лекций по искусству флирта, но все же предполагала, что он научит ее правильно и остроумно вести беседу, более изысканным манерам за карточным и обеденным столом.

Но Леон никогда не поучал ее, вместо этого он тратил много сил и энергии на то, как она должна выглядеть и реагировать в той или иной ситуации, чтобы пробудить к себе интерес Пенроуза и завоевать его внимание. Он всегда доходил до самой сути вещей и объяснял их просто и понятно, но при этом требовал от нее соответствующего ситуации выражения лица, а это Ариэл очень смущало.