Вайдекр, или Темная страсть - Филиппа Грегори Страница 48

— Не могу дождаться нашего отъезда, — сказала я и невольно прислонилась к Гарри.

Мы в это время стояли, наблюдая за погрузкой нашего багажа. Рука Гарри незаметно для всех гладила мою спину. Я чуть не мурлыкала от удовольствия.

— Два месяца, — тихо проговорил он. — Мы любим друг друга уже два месяца, и никто ничего не заметил.

Он продолжал украдкой ласкать меня, и я с трудом старалась сохранить равнодушный вид. Слуги торопливо сновали взад и вперед, ничего не замечая.

— Я приду к тебе сегодня ночью? — спросил Гарри едва слышно.

Его губы находились так близко от моего уха, что я чувствовала тепло его дыхания. Мы редко оставались наедине за последние несколько недель моей болезни из-за тяжелого наркотического сна, и теперь я чувствовала, как просыпается во мне желание.

— Не забывай, пожалуйста, что я все-таки жених, — с усмешкой продолжал он.

— В таком случае, — стала я развивать его мысль, — тебе полагается сегодня пировать с твоими друзьями, пользуясь последними холостяцкими деньками, пока твоя ревнивая, страстная жена не прибрала тебя к рукам.

Гарри смеялся вместе со мной:

— Что-то я совсем не представляю Селию в этой роли. Но, Беатрис, я хочу быть с тобой сегодня ночью.

— Нет, — ответила я, наслаждаясь неожиданностью своего отказа.

Я отстранилась от него и повернулась к нему лицом, полузакрыв глаза в ответ на его тайную ласку.

— Нет, я приду к тебе завтра, после венчания, как твоя невеста. — Я произносила эти слова медленно, будто давая клятву. — Завтра мы будем стоять вместе перед алтарем, и каждое слово, которое ты произнесешь, каждое «клянусь» будет обращено ко мне. И каждый ответ, который ты услышишь, каждое обещание любви и верности, каждое «да» будет моим обещанием, хоть и произнесет его Селия. Невеста — она, но я стану женой. Завтрашний день будет принадлежать ей, но зато завтрашняя ночь будет моя. Завтрашняя, а не сегодняшняя, мой дорогой. Сегодня ты можешь мечтать обо мне, а завтра мы трое разойдемся по нашим комнатам, и Селия может спать сколько ей угодно, в то время как ты и я не будем спать совсем.

Голубые глаза Гарри засверкали, как от обещанной игрушки.

— Я согласен, — воскликнул он быстро. — Это будет наш медовый месяц. Это на тебе я женюсь, тебя я беру с собой, а Селия отправляется с нами так же, как багаж или слуги, — для нашего удобства.

Вздохнув от предвкушения наслаждения и от вкуса победы, я еще раз повторила:

— Да, завтра у тебя свадьба, и завтра ночью мы будем вместе.

Мы выполнили и то и другое. Волшебная волна подняла меня и поставила рядом с Гарри у алтаря, и, слушая голос Гарри, обещавший радости супружества, я воображала, что это относится ко мне, и предвкушала предстоящую ночь.

От сильного волнения у Селии кружилась голова, и поэтому, когда лорд Хаверинг, проведя ее по проходу церкви, оставил у алтаря, мне пришлось сделать шаг вперед, чтобы не дать ей упасть. Только ее хрупкое тело находилось между мной и Гарри, когда он давал обещания любви, радости и верности, он смотрел в мои глаза и обращался ко мне.

Селия едва слышно прошептала свои клятвы, и служба окончилась. Завтрак после венчания был, как и ожидалось, довольно скучным, хотя и обильно сдобренным приторными комплиментами в адрес Селии, которая порозовела и вправду стала очень миленькой. Ни мне, ни Гарри, который, стоя в углу с лордом Хаверингом, пил с ним за свое здоровье, внимания не уделялось. Мне не с кем было поболтать и пришлось занимать глупых сестер Селии и их еще более глупых подруг. Неожиданно я заскучала. И даже оценивающие взгляды лорда Хаверинга не утешили меня. Вскоре мужчины перешли в кабинет, и мы, женщины, остались одни. Но внезапное появление доктора Мак-Эндрю заставило меня поднять на него глаза и улыбнуться.

— Мне приятно вас видеть, — сказал он, садясь рядом. — Какой радостный сегодня день, не правда ли?

Я обратила внимание, как тактично он не стал интересоваться моим здоровьем, и впервые заметила, что он очень интересный мужчина. Я видела, как другие девушки — сестры Хаверинг и две подружки невесты — следят за ним. В их взглядах промелькнуло что-то хищное.

— Вы долго собираетесь отсутствовать, мисс Лейси? — спросил он с мягким шотландским акцентом.

— Только до Рождества, — ответила я. — Не выношу жить вне дома, к тому же у нас с Гарри множество работы перед весенним севом.

— Я слышал, вы заядлый агроном? — В его голосе не прозвучало и тени насмешки, которую я так часто слышала от наших соседей.

Хотя их земли не давали и половины нашего дохода, но они тем не менее находили мой интерес к хозяйству неприличным для молодой леди.

— Да, — прямо ответила я, — мой отец воспитал во мне преданность нашей земле, я люблю Вайдекр и счастлива узнавать о нем все, что можно.

— Это замечательно — иметь любимый дом, — сказал он понимающе. — Моя собственная семья так часто покупала и продавала поместья, что у меня не было возможности пустить где-либо корни.

— Вы родом из Эдинбурга? — спросила я с интересом.

— Мой отец — владелец компании «Линии Мак-Эндрю», — робко ответил он.

Эта информация была тем фрагментом, которого не хватало в решаемой мною головоломке. Теперь легко можно было понять присутствие молодого доктора в доме Хаверингов. «Линии Мак-Эндрю» были одной из самых процветающих компаний, торговые суда которой курсировали между Англией, Шотландией и Индией. Этот молодой доктор, оказывается, принадлежал к сказочно богатой семье. Принимая его в своем доме, леди Хаверинг закрывала глаза на его необычное занятие из уважения к одному из самых крупных денежных состояний в Британии. Она уже обратила на него внимание как на возможную партию для одной из своих дочерей.

— Я удивлена, что ваш отец отпустил вас так далеко от дома, — сказала я.

Доктор Мак-Эндрю рассмеялся.

— Боюсь, он не был доволен, когда я оставил и родовое поместье и родовое занятие. Он очень хотел, чтобы я работал с ним, но два моих старших брата и один младший успешно помогают ему. А я отдал свое сердце медицине, еще когда был мальчишкой, и, несмотря на отцовские возражения, все-таки закончил университет.

— Я бы не хотела много заниматься больными людьми. — С этим молодым человеком, обладающим таким твердым взглядом, я разговаривала совершенно свободно. — У меня совсем нет терпения.

— Да зачем это вам? — воскликнул он. — Хотел бы я, чтобы все в мире были такими же сильными и крепкими, как вы. Когда я впервые увидел вас скачущей вверх по крутому холму, я даже рассмеялся от удовольствия. Вы не созданы для коляски больного, мисс Лейси. Юности и красоте нужен простор.

Я была польщена.

— Вам вообще-то не следовало подсматривать, как я скакала, — с притворным смущением сказала я. — Мне не полагается выезжать верхом из поместья, пока мы в трауре, и я до сих пор стараюсь скрыть это занятие. Но когда у вас хорошая лошадь и ветер дует в лицо, удержаться просто невозможно.