Маскарад в лунном свете - Кейси Майклз Страница 48

Максвелл покачал головой, выпуская руку сэра Ральфа.

— Вы уже знаете ответ, друг мой. Вы искали способ продлить свою жизнь, но вы не преуспели в этом, потому что тратили деньги не на то, на что нужно. — Он улыбнулся. — До сегодняшнего дня. Сегодня, друг мой, я узнал, зачем я был послан к вам. Сегодня, друг мой, мы начнем наш поход за «Щитом непобедимости», который обеспечит вам больше, чем долголетие. Я могу предложить вам возврат к невинности, что, в свою очередь, приведет вас на тропу вечной жизни.

— Бессмертие? — Сэр Ральф прошептал это слово, затем поднес руки ко рту, чтобы сдержать рвущийся из горла истерический смех. Он знал это. Он просто знал это. Максвелл, явившийся к нему незваным, этот человек с черными глазами, похожими на горящие уголья, станет его спасением. — Сколько? — спросил он умоляющим тоном, не заботясь о том, что в голосе его прозвучало отчаяние, выдающее его с головой. — Господи, не томите меня. Сколько?

— Двадцать тысяч фунтов, — неожиданно по-деловому ответил Максвелл и, встав со стула, направился к двери. — Но эти деньги не для меня. Половина должна пойти на благотворительность, причем вы отдадите их добровольно, чтобы очистить душу. Остальные будут использованы для других целей, вы скоро поймете, каких.

— Благотворительность? Добрые дела? Да-да, в этом есть смысл. — Сэр Ральф энергично закивал. — Да-да, я смогу сделать это. Конечно, потребуется время, чтобы достать такую сумму, — несколько недель, самое большее месяц, — но я смогу это сделать.

— Пятница, мой друг. И ни днем позже. Сейчас я уйду, чтобы подготовиться, но я вернусь в пятницу. Помните, друг мой. Я видел вашу руку. У вас мало времени. До свидания.

Сэр Ральф повернул руки ладонями вверх. Он нервно переводил взгляд с одной руки на другую, сравнивая линии на ладонях и убеждаясь, что они были неодинаковы. Это было несправедливо! Он был рожден для великих свершений — так было написано на его левой руке. Но жизнь сдала ему не те карты, которые нужно. Вильям украл его энергию, его волю, даже его мужество. Вильям, втянув его в свои подлые интриги, попытался украсть даже его жизнь.

Но все это скоро изменится. Как только дверь за Максвеллом закрылась, сэр Ральф позволил себе усмехнуться. Он болыпе не чувствовал усталости, он испытывал радостное возбуждение. Пусть Вильям выполнит всю работу. Но корону возложит себе на голову он, сэр Ральф. И войдет в этой короне в вечность.

Пэдди Дули опустил свое упитанное тело в кресло, которое быстро становилось его любимым, и, качая головой, с отвращением посмотрел на своего друга, лежавшего, вытянувшись во весь свой рост, на диване уже так долго, что, по мнению Дули, он вполне мог бы пустить там корни.

— Надолго ты присосался к этой бутылке, Томми? Ты знаешь, я не люблю совать нос не в свои дела и спрашиваю об этом лишь для того, чтобы узнать, не нужно ли принести горшок из другой комнаты, на случай если тебя вдруг начнет выворачивать на ковер, поскольку ты вливаешь в себя это пойло с того самого момента, как вернулся вчера вечером. Мне нравится эта девочка, которая приходит убирать нашу комнату, и мне не хотелось бы огорчать ее.

Томас, удерживавший бутылку на груди, открыл один глаз и мрачно уставился на ирландца.

— Ты не понимаешь, Пэдди. Я встретил свою ровню, — проговорил он не без сожаления. — После всех этих лет, в течение которых я вступал в поединки умов с мужчинами вдвое старше себя и раз за разом одерживал верх, быть поверженным женщиной… Это обескураживает.

Пэдди согласно кивнул.

— Да, так вот и развенчивают сильных мира сего, — ухмыльнувшись, проговорил он. — Но до чего же интересно наблюдать, как ты, словно в пропасть, бросаешься в любовь.

— Любовь? — Томас резко сел, крепко держа бутылку, чтобы не расплескалось ни капли ее содержимого. — Любовь — это другое, Пэдди. Я, бывало, влюблялся дважды за одну неделю.

— Но на сей раз все иначе, так, малыш? Ах, вот бы моя Бриджет была довольна, увидев тебя сейчас. Она годами мечтала о том, чтобы это с тобой случилось.

— Не злорадствуй, Пэдди. Тебе это не идет. Но я полагаю, это должно было случиться. Ну хорошо, я влюбился по-настоящему. Со всеми мужчинами это происходит раньше или позже, хотя я думал, что у меня это будет позже. Гораздо позже. Я так и не купил ей эту побрякушку, с помощью которой надеялся растопить ее сердце.

Он провел рукой по волосам, которые, как заметил Дули, уже выглядели так, будто их причесывали граблями.

— И влюбиться так сильно, Пэдди! И в такой короткий срок. Это не входило в мои планы. Позволить этой премудрой девчонке с проницательными глазами заткнуть меня за пояс. Любить женщину, способную на проделки не хуже первостатейного мошенника, которая, к тому же, смеет подшучивать надо мной, намекая, что догадывается о моих не совсем благовидных занятиях. Эта девчонка самого дьявола сможет научить паре штучек. Да, Пэдди, это страшный удар по моему самолюбию, скажу я тебе. — Он снова откинулся на подушки. — Не знаю, как я смогу это пережить.

— Слава тебе Господи, дожили до нытья и жалости к себе. — Дули встал с кресла и, подойдя к Томасу, взял у него из рук бутылку. — Сейчас восемь утра. Запомни время, парень, потому что с этой минуты ты начинаешь пить только воду. Кстати о воде: я приказал, чтобы приготовили ванну. Что-то не хочется мне на тебя смотреть, пока ты не вымоешься как следует и не отдохнешь. Ты же величайший мошенник, как ты мне всегда говорил. Прошу тебя помнить это. Неужели ты позволишь какой-то девице настолько выбить тебя из колеи? А как же Мэдисон? И наша миссия? Или у влюбленных мошенников хватает времени лишь на то, чтобы заливать горе вином?

Томас, подняв одну бровь, гневно воззрился на Дули.

— Доволен сам собой, да, Пэдди?

Ирландец улыбнулся так широко, что с левой стороны у него во рту стала видна дырка — много лет назад один рассерженный шотландец с тяжелыми кулаками выбил ему зуб.

— Прав на все сто, — признался он. — Вид такого горделивого петушка, как ты, собирающегося погулять с курочками по жнивью, радует мне сердце. — Его улыбка исчезла. — Но каким бы счастливым я себя ни чувствовал, позволь напомнить тебе, что если эта твоя Маргарита намерена погубить нашу компанию предателей, это может плохо отразиться на всех наших планах.

Томас встал и начал стаскивать с себя мятую рубашку, являвшую собой образец белоснежного совершенства, когда он надевал ее, собираясь на встречу с Хервудом и остальными в Ричмонде.

— Что мне больше всего в тебе нравится, Пэдди, так это твоя неизменная способность указывать на очевидное. А ведь если Маргарите не удастся осуществить свой замысел, она может оказаться в очень опасном положении. — Эти люди безрассудны, а безрассудные люди непредсказуемы. Помни, президент предоставил мне право решать, стоит ли нам соглашаться на их предложение. И я совсем не уверен, что мы принесем пользу нашей стране, имея с ними дело.

Дули пожал плечами и взял у Томаса снятую им рубашку, лишь бы не видеть, как она полетит на пол.