Дикая роза - Анита Миллз Страница 48

ИТАН БРАЙС, СУПРУГ И ОТЕЦ.

Ушел из жизни сент. 1870.

– Я еду к ним за Сюзанной, Итан, – прошептала она. – Я возвращаюсь туда, чтобы забрать нашу девочку. Она жива, Итан. Я это знаю, я просто чувствую это.

– Энни! Энни Брайс!

Энни вздрогнула от неожиданности и резко обернулась. Растерявшись, она не знала, смеяться ей или плакать: через поле на чалом коне к ней приближался Хэп Уокер. Подобрав юбки, она импульсивно бросилась ему навстречу, затем, немного не добежав до забора, опомнилась и в смущении остановилась. Первым ее побуждением было спрятать за спину руки. Но она подавила это желание и, отбросив со лба тыльной стороной руки влажные волосы, замерла в ожидании. Он соскочил на землю и направился к ней.

Она оказалась намного красивее, чем запомнилась по последней их встрече. Теперь она была совсем не худой, и после нескольких месяцев хорошего питания щеки ее округлились и порозовели, отчего она казалась еще более миловидной. Он остановился в метре от нее, упиваясь ее красотой, словно томимый жаждой путник, наконец добредший до источника. Все в ее облике вызывало восхищение – и волосы, в которых, отражаясь, играло яркое солнце, и чудесная, слегка загоревшая кожа, и ярко-голубые глаза, и соблазнительная выпуклость груди под строгим, как у школьной учительницы, платьем, и тонкий стройный стан. Уже от того, что он просто смотрел на нее, у него пересохло в горле.

– Вы чертовски хорошо выглядите, Энни, – только и смог выговорить он.

– Вы тоже выглядите неплохо, – улыбнулась она.

Он казался ей сейчас крупнее и выше, чем тот Хэп, которого она помнила. Белая с открытым воротом рубашка выгодно оттеняла его потемневшую на солнце шею. Затем ее взгляд перешел на его лицо.

– Я вижу, вы сбрили усы, – заметила она простодушно.

– Да, и что вы на это скажете?

– Вы стали каким-то другим.

– Хуже или лучше?

– Просто другим, – и она отступила назад. – Знаете, я не думала, что вы вернетесь.

– Проезжал мимо. Дай, думаю, заеду, – солгал он.

– Вот как?

– Ну да. Мне предложили работу в округе Карнз. Буду там шерифом.

Ее глаза округлились:

– Ведь это Хелена, если не ошибаюсь?

– Верно, она. У них там иногда бывают маленькие неприятности, – проговорил он, сознательно преуменьшая опасность новой работы.

– Вы хотите сказать, там постоянно убивают людей? По крайней мере, об этом все время пишут в газетах.

Тут она спохватилась, вспомнив о законах гостеприимства, и протянула ему руку, но в тот же момент отдернула ее.

– Я рада, что вы заехали. Прошу вас, пойдемте в дом, я сварю вам кофе… – Она прикусила язык и, взглянув на него, пробормотала: – Совсем забыла – ведь вы же терпеть не можете кофе.

– Меня устроит и просто вода.

– Может быть, останетесь на ужин? Ведь вам не обязательно ехать прямо сейчас?

– Да, у меня есть в запасе пара дней.

– Ну вот и хорошо.

Она была ему искренне рада, но память о том, как они расстались перед Рождеством, все же заставляла ее чувствовать себя неловко.

– Мне бы очень хотелось, чтобы вы у меня погостили, но завтра утром я собралась уезжать. Правда, на денек я, пожалуй, могу задержаться, чтобы послушать, как ваши дела, и рассказать о своих.

– Я как раз и заехал к вам, чтобы об этом поговорить – о вашем отъезде, я имею в виду. Давайте сделаем так: вы идите в дом – там все-таки попрохладнее, а я отведу Реда в сарай. И сразу присоединюсь к вам.

– Хорошо, тем более что мне все равно надо сначала вымыть руки – я высаживала цветы перед отъездом.

– Что ж, до встречи.

Он смотрел ей вслед, пока за ней не закрылась дверь, а затем повел коня на скотный двор. Итак, он у нее дома, и он видел ее, и она так же привлекает его, как и прежде. А значит, настала пора принимать решение, как поступать дальше. Одно дело вмешиваться не в свои дела, когда тебя об этом просят, и совсем другое – когда ты навязываешься. Но он все равно добьется, чтобы освобождение девочки стало и его делом. Иначе он никогда не сможет жить в ладу со своей совестью.

Идя через двор к дому, он задержался у насоса, чтобы намочить руки и пригладить волосы. А дойдя до двери, прежде чем войти в дом, отстегнул и снял пояс с кобурой. Затем открыл дверь, повесил пояс на крючок для одежды и только после этого прошел на кухню. Энни, умытая и причесанная, стояла у стола и резала хлеб. Когда он вошел, она улыбнулась и сказала:

– Я подумала, что вы, скорее всего, ничего сегодня не ели, и решила предложить вам хлеб с маслом и джемом. Хлеб, между прочим, я испекла утром. Надеюсь, это поможет вам продержаться до ужина.

– Спасибо.

Она достала горшочек с маслом и продолжала:

– Если вам удастся поймать цыпленка, я приготовлю его и сварю вам клецки – у меня есть отличный рецепт.

– Мне всегда нравились клецки, – признался он, – хотя вообще-то, Энни, я в еде неприхотлив, и мне угодить нетрудно.

Это было произнесено так, что она невольно обернулась и внимательно на него посмотрела. Затем, как бы между прочим, произнесла:

– На вас, я вижу, нет пояса с оружием. Надеюсь, вы не оставили его в сарае, потому что если вы имели такую неосторожность, то Генри, наверное, уже дожевывает вашу кобуру. Будь кольт не из металла, она бы и его съела. Хотя, я думаю, она все равно попытается.

– Нет, я внес его в дом и оставил у порога, – он попытался улыбнуться, но у него это не совсем получилось. – Я думаю, просить руки женщины, держа кольт наперевес, – наверное, не самый лучший способ.

Она так и застыла на месте, глаза ее сделались круглыми, а от лица отхлынула кровь.

– Что вы сказали? – тихо переспросила она.

Хэп не собирался быть столь прямолинейным, но раз уж он допустил такую оплошность, ему ничего не оставалось, как выкладывать все до конца. Он глубоко вздохнул и сказал:

– Вам не обойтись без мужчины, Энни. Я ведь знаю, что вы задумали, – отправиться в Команчерию и отыскать там свою дочь. Так вот, одной вам это не сделать – и глупо даже пытаться. Да более легкой для команчей добычи, чем женщина в каком-то несчастном тарантасе, просто себе и не представить. Вы пикнуть не успеете, как они вас отправят на тот свет, и что тогда станет с вашим ребенком?

– Но я хоть что-то буду делать, а не сидеть сложа руки. Хоть сделаю попытку освободить ее. Не могу же я допустить, чтобы военные вместе с индейцами убили и ее. А при чем здесь, простите, вы?

– Выслушайте меня. Я не большой мастер говорить, но много об этом думал, Энни, и должен сказать, что гораздо разумнее было бы попытаться найти кого-нибудь в Остине, кто мог бы вам помочь, чем…