Дочь стеклодува - Петра Дурст-Беннинг Страница 48

А подарков было вдосталь: стеклодувы, разумеется, принесли разнообразные изделия из стекла, начиная с бокалов, мисочек и тарелок и заканчивая флакончиками для духов, вазами и баночками. Карл Фляйн по прозвищу Швейцарец подарил букет стеклянных роз, сделанных из красных и оранжевых заготовок. На стеблях виднелись и зеленые листья, и шипы. Все вместе выглядело настолько натурально, что Эдельтрауд бросилась за водой, собираясь поставить в нее букет. Когда кто-то из стоявших рядом гостей заметил ошибку, все громко расхохотались. Братья Томаса, смеясь и отпуская сальные шуточки, подарили молодоженам два пуховых матраса и подушки, набитые гусиными перьями. Зоннебергские скупщики подарили венецианские зеркала, фарфоровые подсвечники на пять свечей и даже серебряный прибор для рыбных блюд. Иоганне казалось, что партнеры Хаймера пытались переплюнуть друг друга. «Практичные вещи для повседневной жизни, такие как кухонная посуда или щетки да метел, молодой паре наверняка пригодились бы больше», – сердито подумала девушка.

Рут принимала подарки с грацией, которая сделала бы честь любой королеве. Ее радость при виде дорогих и необычных вещей была неподдельной. Она всегда мечтала о том, чтобы купаться в роскоши. Но даже таких гостей, которые, подобно вдове Грюн, вручали ей стопку носовых платков или одну-единственную тарелку, девушка встречала улыбкой и словами благодарности. Рут для каждого нашла добрые слова, всем пожала руки, не уставая принимать поздравления.

– Жаль, отец ее такой не видит, – тихо произнесла Иоганна.

Мари кивнула.

– Мне почему-то все время кажется, что он где-то рядом! – призналась она. – Я даже поймала себя на том, что постоянно поглядываю на небо.

– Ты тоже? – вырвалось у Иоганны. Сестры смущенно рассмеялись. Иоганна вздохнула. – Мне не по себе при мысли о том, что теперь ты будешь жить совсем одна!

– Кто бы говорил! Кто живет уже более полугода под одной крышей с чужим мужчиной? – отозвалась Мари и добавила: – За меня не беспокойся. Я не боюсь одиночества.

– Да и я живу совсем рядом, – вмешался Петер. – Мари стоит только постучать, если что. А вообще… – Он посмотрел на Иоганну. – Мне кажется, что на сегодня достаточно тревог. Вставай, пойдем вперед.

Жених и невеста как раз начали первый танец и призывали окружающих поддержать их. Беременность Рут была еще совсем незаметна. Платье, которое они выбрали в Зоннеберге вместе с Иоганной, подчеркивало ее стройность и высокий рост. Девушка отказалась от сложной прически и собрала волосы в простую тяжелую косу, висевшую вдоль спины.

– Рут прекрасна, – прошептала на ухо Петеру Иоганна, когда они присоединились к танцующим.

– А ты по меньшей мере так же прекрасна, как она, – тихо ответил он, обдав своим дыханием ее шею.

Иоганна невольно провела рукой по шее.

– Глупости, – рассмеялась она. Она не привыкла выслушивать комплименты. – Ничего особенного во мне нет!

– На мой взгляд, есть, – многозначительно отозвался Петер.

Раздосадованная, Иоганна подняла голову:

– А ты все не сдаешься?

Тот покачал головой:

– И не сдамся. Я по-прежнему уверен, что мы должны быть вместе.

– Ах, Петер! – Она легонько толкнула молодого человека в бок. – А что, если ты состаришься и поседеешь в ожидании?

Она почти не шутила. С одной стороны, его упорные ухаживания льстили девушке, но с другой – ей не хотелось будить в нем ложные надежды. Как бы ни относился к ней Петер, для нее он оставался названым братом, не более того.

– Я готов пойти на такой риск, – легко отозвался Петер. – Ты только посмотри на этих двоих, – он кивнул, указывая на Рут и Томаса. – Еще год назад никто из них даже не предполагал, что они будут вместе.

– Что ж, в одном я вынуждена с тобой согласиться: никто не знает, что принесет нам будущее, – ответила ему Иоганна, чтобы завершить разговор на мирной ноте.

Натанцевавшись вдоволь, разгоряченные молодые люди взяли себе по кружке пива в баре, а затем сели за маленький столик, на который официантки ставили собственные напитки. Оттуда они видели весь зал, а на них никто не обращал внимания.

– Здесь я и просижу до конца вечера, – заявила раскрасневшаяся Иоганна. Прохладное пиво приятно остужало горло. – С меня хватит на сегодня громких фраз Вильгельма Хаймера. Как он при этом косится на меня – просто брр! Как будто все время пытается подчеркнуть, какую хорошую партию сделала наша Рут. – Девушка вздохнула. – Однако стоит отдать ему должное: он подарил им квартиру над складом, и это довольно щедрый подарок. Я даже не знала, что этот дом тоже принадлежит ему.

Петер рассмеялся:

– Видишь ли, Томас – действительно хорошая партия!

– Еще бы, – усмехнулась Иоганна, кивая в сторону танцплощадки, где Томас дурачился вместе со своими товарищами: они квохтали и прыгали, словно куры.

Подняв брови, Иоганна наблюдала за тем, как некоторые женщины пытались увести пьяных парней с площадки под громкий смех зрителей. Она с облегчением вздохнула, заметив, что Рут среди них нет.

– Думаешь, все будет хорошо? – спросила она Петера, указывая взглядом на молодоженов.

Петер лишь пожал плечами.

Внезапно Иоганна осознала, что сегодня был удивительно радостный день: танцы, ни к чему не обязывающая болтовня, без странных замечаний Штробеля, без тревог о том, как Мари будет справляться одна. Уже завтра все изменится.

Внезапно на душе у Иоганны заскребли кошки. Она снова потащила Петера танцевать в надежде избавиться от тяжести, сдавившей ей грудь.

34

Не успели все и оглянуться, как лето миновало. Там, где дули самые сильные ветра, деревья уже начали сбрасывать листву, а лесные ели вдруг стали выглядеть мрачнее обычного. Солнце с трудом взбиралось по отвесным склонам гор, поэтому деревня день ото дня все глубже погружалась в тень. Когда Иоганна отправлялась по пятницам домой, повозка угольщика прыгала по кочкам уже в кромешной тьме.

Хотя живот у Рут заметно вырос и она все чаще испытывала недомогание, на работу она выходила, как положено. И это было хорошо, поскольку заказов у Хаймеров меньше не становилось. С самого утра и до позднего вечера Томас и оба его брата сидели, склонившись над газовыми горелками, и выдували стекло, в то время как Рут, Мари и другие женщины придавали изделиям окончательный вид.

После напряженного рабочего дня у Мари часто болела спина, тем не менее она полночи проводила, рисуя за кухонным столом. Спокойствие, воцарившееся в доме после отъезда Рут, действовало на нее вдохновляющим образом. Наконец-то можно было разложить рисунки и карандаши, рисовать, пробовать, зачеркивать, и никто при этом не заглядывал ей через плечо и не визжал от восторга. Интерес со стороны сестер всегда немного мешал девушке. Сестры, разумеется, хвалили ее эскизы, так было всегда, и все об этом знали. И все же Мари хотелось узнать мнение настоящего знатока, с которым можно было бы обменяться идеями, но, хотя такого руководителя ей не хватало, ее эскизы со временем становились все более утонченными и продуманными. Однако Мари все чаще ловила себя на том, что вместо стеклянных тарелок и мисок рисует круги и мячики, которые, впрочем, она тут же сердито зачеркивала.