Награда за риск - Лайза Эндрюс Страница 48

Эмма вздохнула. Как ни пыталась она навязать ему роль злодея, ничего из этого не выходило.

Жизнь шла своим чередом. Встречи с Луисом — только по служебному поводу! — случались нечасто. Все же они были. Порой Эмма чувствовала на себе его взгляд, но когда сама решалась посмотреть ему в глаза, то всякий раз наталкивалась на равнодушие и бесчувственность.

В «Герреро» почти все по-прежнему думали, что Эмма — второе я Луиса, но, видно, притерпелись, это уже перестало их раздражать. К тому же у нее было столько встреч с людьми из других компаний, редакций газет, благотворительных организаций, что на одиночество жаловаться не приходилось.

На Рождество приехала погостить ее мать. Так приятно было водить и возить ее везде и всюду! Матери не приходилось упрашивать дочь покатать ее по Андалусии. Только одно место Эмма наотрез отказалась посетить — Альгамбру. Как и вилла семейства Кеведо, Альгамбра слишком о многом напоминала.

Когда сеньора и сеньор Хименесы пригласили их обеих на семейный обед, Эмма поставила им условие: имя Луиса не должно быть произнесено при ее матери. Что подумают Хименесы, Эмме было безразлично.

«Пусть мне отрежут язык, если я нарушу условие!» — патетически возгласил добрый сеньор Хименес, чем вызвал у Эммы смех. Этот человек умел неподражаемым образом рассеивать любую неловкость.

Миссис Блэкмур возвратилась в Англию с кипой памятных фотоснимков и с убеждением, что ее дочь замечательно устроилась в жизни.

В середине января у Эммы закончился испытательный срок. Не верилось, что уже прошли полгода. Сеньор Хименес позвал ее к себе в кабинет и объявил «о зачислении сеньориты Блэкмур в штат на постоянной основе». Теперь она вправе уйти из фирмы. Когда-то она не чаяла дождаться этого дня, но теперь об уходе не могло быть и речи. Эмму очень воодушевляла ее новая роль!

Однажды из беседы с мэром Хереса-де-ла-Фронтеры на благотворительном ланче Эмма узнала о предстоящих велогонках в окрестностях Семаны-Санты.

— Почему бы «Герреро» не выступить в роли спонсора соревнований? — обратилась она к сеньору Хименесу. — Во-первых, это прекрасная реклама…

— Ваша правда, сеньорита Блэкмур.

— Так поручите мне разработать план! Не могу понять, почему никому прежде не пришла в голову такая идея.

— Что ж, реклама нам теперь безусловно не помешает, но решение может принять только сеньор Кеведо. Поторопитесь подкинуть ему эту идею.

— Может быть, сразу вынести ее на повестку дня, ведь в пятницу совещание…

— Нет, сеньор Кеведо уже до совещания должен быть в курсе дела. Давайте составим для него пояснительную записку. Он вернется из Англии и первым делом прочтет ее.

Эмма нахмурилась. Хорошо бы, конечно, подольше с ним не встречаться. Но раз надо — значит, надо.

— Знаете, сеньор Хименес, для экономии времени просто сообщите ему, что я прошу об аудиенции.

— Мне передали, что у тебя ко мне неотложное дело. — Тон его был настолько холоден, что, как показалось Эмме, охладил воздух в ее крохотном кабинетике.

Она говорила долго, и к концу ее речи выражение лица у него стало еще более усталым. Он предложил обсудить ее идею за ланчем. Она начала было отказываться: слишком свежа была память о предыдущем ланче.

— Как хочешь. — Луис пожал плечами. — Спорить с тобой у меня просто нет сил. Знаешь, на твоей родине у меня была просто чудовищная неделя. Да еще этот нескончаемый английский дождь, от которого твои соотечественники делаются особенно кровожадными.

Он ждал ответа, и для ее патриотических возражений не было времени.

— Может быть, — пробормотала она.

— С того дня… После дня твоего рождения мне стало ясно, что, эмигрируй я хоть на Марс, тебе и этого показалось бы недостаточно. Ладно, что ты хочешь мне сообщить? Ограничимся твоим проектом или попытаемся обсудить наши отношения, которые ты в один прекрасный день взяла и пустила псу под хвост? — Луис сделал паузу, ожидая, каким будет впечатление от его выпада. Но поскольку Эмма молчала, он продолжил: — Я не перестаю верить, что в тот день произошло что-то для нас обоих очень важное. Узнав, что ты хочешь со мной говорить, погнал сюда Карлоса прямо из аэропорта. И что же выясняется? Что сеньорита интересуется велосипедистами.

— Это моя работа.

— Да, конечно.

Он сардонически улыбнулся, потом отошел от стола, положил руки на подоконник и высунулся из окна. У Эммы дрогнуло сердце: Луис выглядел совершенно измочаленным. Ей захотелось чем-то воодушевить его, но… Нет, она не сделала и шагу туда, где он стоял. Вдруг он выпрямился, расправил плечи — и будто скинул с себя усталость.

— В самолете я ничего не ел, а от голода у меня зверски портится характер. Приглашаю тебя на ланч, заодно поговорим про твой прожект. Либо это, либо звони Энн, и пусть она назначает тебе встречу со мной дежурным порядком. Предупреждаю на всякий случай, что мой дневник расписан на квартал вперед, так что подумай, выгодно ли для тебя идти по обычным каналам.

— Подожди, я только возьму жакет, — сказала Эмма.

Он шел впереди, не оборачиваясь, и только на ступеньках офиса остановился ее подождать. Эмма автоматически повернула в сторону автостоянки, но Луис задержал ее, произнеся язвительным тоном:

— Пешком, только пешком, иначе я скоро разучусь двигать ногами.

Опять Луис пошел впереди, но все же воспитанность заставила его взять Эмму за локоть у перехода через улицу. И как это некоторые женщины справляются без мужчин с такими опасностями? Впрочем, как только они заступили на пешеходную дорожку, он сразу же отпустил ее руку. Ей приходилось все время его догонять, а на высоких каблуках это было непросто. Они шли по каким-то незнакомым ей и совершенно немыслимым улочкам, заставленным обиталищами таких же немыслимых людей. Даже у себя, в Лондоне, который был ей досконально знаком, Эмма не видела таких трущоб. Опять он что-то замыслил…

Наконец они остановились возле здания, построенного, похоже, чуть ли не в доколумбовы времена.

— Ты здесь бываешь инкогнито, я так полагаю? — сказала Эмма, всматриваясь в облупившуюся штукатурку на стенах этого дворца. Что ему еще от нее надо? Сливки он снял, а снятое молоко — это угощение для мурлык Дворового пошиба… К ее удивлению, он засмеялся. — А я думала, что у тебя плохое настроение.

— Ну разве это возможно в такой очаровательной компании? — проговорил он, останавливаясь и засовывая руки в карманы чесучового пиджака. — Я все пытался отгадать, что ты переживала на разных этапах нашего сегодняшнего маршрута. Мне ведь известны твои симпатии и антипатии.

— Бегающие по кухне тараканы вызывают у меня только антипатию.

— А ты превратилась в сноба, Эмма. Где тараканы? Найди хоть одного. Взглянув издалека, ты делаешь выводы о том, что глубоко внутри. Вероятно, и к людям ты относишься примерно так же.