Любовь как сон - Вари Макфарлейн Страница 48

Оба рассмеялись, и тут Анна догадалась, что Джеймс вспоминает о жене. Смех угас. Джеймс Фрейзер, который чувствует себя физически непривлекательным… ничего себе.

– Думаешь, вы с ней помиритесь? – спросила она.

– Не знаю. Совсем недавно я бы осторожно сказал «да». А теперь… не знаю.

– Но ты этого хочешь?

– Очевидно, хочу. Сам не знаю почему.

– Потому что ты испытываешь всепоглощающую романтическую любовь к одному-единственному человеку?

– Потому что я вечный козел отпущения. – Они вновь замолчали. – Ладно, давай набросаем для тебя новый профиль. Анна, историк…

– Такое ощущение, что мне шестьдесят восемь и я пользуюсь машинкой для выдергивания волос из носа.

– «…но я вовсе не старушенция, которая пользуется машинкой для выдергивания волос из носа. Представьте себе женщину, которая бесстрашно вскрывает проклятую гробницу мумии. В руке у нее факел, а рядом Индиана Джонс».

– Ты описываешь археолога.

– Не мешай. Закончим вот так: «Я красива. Ненавижу кошек. На завтрак предпочитаю омлет в булочке. Позвони!»

Она расхохоталась.

Красива? «Не так уж красива и не в моем вкусе».

– Да, у тебя отлично получается.

– Слышу в твоем голосе сомнение, – с улыбкой заметил Джеймс. – Между прочим, на мне масса ответственности. Я веду блоги в социальных сетях за всех своих клиентов. Одно неловкое движение – и «Ортопедические стельки Шоллса» вылетят в трубу.

Ура, ура, наконец-то кабинка опустилась.

Выходя, они продолжали смеяться. Анна и забыла, что они пришли с компанией.

– Хорошо прокатились? – с явной насмешкой поинтересовался какой-то низкорослый жилистый тип в ярко-зеленом пальто, берете и клетчатых брюках.

Анна заметила особое выражение на лицах компании. Оно было ей незнакомо. Настолько незнакомо, что лишь через несколько секунд она поняла, что это такое.

Зависть.

Правда? Коллеги Джеймса завидовали их уединению, мнимому роману и интимным шуточкам на двоих?

Как легко исцелиться от зависти, если узнать прозаическую истину.

Джеймс не думал, что ему понравится в боулинге, но, когда они отправились в ретро-бар в «Олстар-лейнс», оказалось очень весело. Пусть даже его посещали запоздалые мысли типа «Ну что ты делаешь?» – присутствие Анны действительно украсило вечеринку.

Она прекрасно общалась со всеми – дружелюбная, раскрепощенная, безыскусная. Правда, поначалу Анна держалась настороженно, но с помощью алкоголя наконец обрела почву под ногами. Когда она инстинктивно сосредоточилась на Лекси как на самом приятном человеке среди присутствующих, Джеймс одобрил вкус своей спутницы.

Он представил, как вела бы себя Ева. Наверное, слушала бы Рамону или Гарриса с загадочным и немного осуждающим выражением лица, как у кошки-сфинкса. Затем, вернувшись к Джеймсу, сказала бы несколько пренебрежительных слов, от которых он бы занервничал, хоть и порадовался бы тому, что ему составляет компанию самая клевая девушка в компании. Ему следовало догадаться: Ева всегда давала понять, что и он тоже ее недостоин.

Джеймс попытался представить себе самое лучшее качество Евы, в котором не было бы ничего поверхностного, наносного, способного впечатлить подростка. Доброта? Мимо. Заботливость? Хм. Ну, в общем, он встречался не с социальным работником и не с волонтером на кухне для бедных. И необязательно было всю силу эмоций тратить на жалость к себе.

Когда Джеймс позвонил своей сестре Грейс, чтобы рассказать об уходе Евы, та заявила: «По-моему, она всегда тобой пренебрегала. Но тебе такие нравятся». – «Правда?» – удивился он. «Ну да. Стервозные. Как женщины, так и мужчины».

Джеймс действительно не знал никого, кто не подошел бы под определение Грейс. И об этом стоило задуматься.

Как отреагирует семья, если Ева вернется? Джеймс подозревал, что родные не придут в восторг. Но ведь дело не в том, чего хотелось им, правда? Лишь бы она вернулась к нему. Джеймс с трудом мог вообразить альтернативу. Он всегда получал то, что хотел.

Кстати говоря, он заметил, что Анне уж точно не помешали бы несколько уроков игры в боулинг. Она играла прескверно и разражалась дурацким смехом всякий раз, когда шар краем задевал кегли. В конце концов Джеймс понял, что больше не в силах наблюдать, как очередной шар без толку катится по желобу.

– Хочешь еще немного конструктивной критики? – спросил он, подходя и принимая вид чрезмерно заботливого бойфренда.

Анна отвела с лица темные кудри и безмятежно взглянула на него. Короткое платье в сочетании с цветными чулками и дурацкими ботинками для боулинга выглядело очаровательно.

– Во-первых, зачем ты берешь такие тяжелые шары? Они же весом с пушечное ядро. Как половина тебя.

Она покраснела. Остроумная и дерзкая на язык Анна вдруг смутилась при упоминании о своем весе? Женщины иногда бывают такими странными.

– Просто мне нравится перламутровый цвет.

Джеймс улыбнулся.

– Ну ладно. Но все-таки я советую взять вон тот шар. Он не такой красивый, но гораздо лучше подходит для того, чтобы сшибать кегли.

Он подал ей другой шар, поддерживая снизу ладонью, пока она просовывала пальцы в отверстия.

– Раскачай его, – сказал Джеймс, показывая, как это делается. – Смотри туда, куда хочешь попасть. И не швыряй шар, как пакет с мусором в помойку. Плавным движением… вот так. Ты меня, наверное, теперь возненавидишь?

– Да уж, ты хуже, чем Фред Уэст, – ответила Анна, и Джеймс рассмеялся.

Она раскачала шар и с небольшой высоты бросила на дорожку. Он покатился вбок и сбил три кегли, прежде чем скрыться из виду.

– Уже лучше, – сказал Джеймс, потирая шею. – И все-таки ты слишком полагаешься на удачу. Сейчас угадаю. В школе у тебя не ладилось с физкультурой?

Он улыбнулся, Анна тоже – из вежливости, – но вид у нее был встревоженный. Видимо, он вел себя слишком нахально. Но ведь он просто хотел посмешить Анну. Она не лезла за словом в карман, и Джеймсу нравилось с ней пикироваться. Будь она его коллегой, он с удовольствием ходил бы на работу.

– Можно я покажу? Ты уже ненавидишь меня, как серийного убийцу, так что хуже не будет.

– А ты удивлен? Ну давай.

– Значит, так…

Он встал позади, и когда Анна принялась целиться, Джеймс направил ее руку. Бросив шар, она покачнулась, и на мгновение они тесно прижались друг к другу.

Джеймс ощутил нечто вроде вспышки. Несомненное влечение между мужчиной и женщиной. Когда их тела внезапно соприкоснулись, как будто в замке зажигания повернули ключ и вспыхнули фары – то есть нервные окончания.

Он отступил на шаг и стал давать советы, держась на некотором расстоянии. «Вот это сюрприз, – думал Джеймс. – Ведь она мне не нравится. То есть, конечно, Анна очень приятная, и, будь она в моем вкусе, я бы втрескался по уши». Джеймс готов был поклясться, что университетские очкарики наверняка бегают за ней табунами. Тем более что большинство женщин-ученых, которых он видел, выглядели как произведение очень криворукого мастера.