Испытание любовью - Джейн Моррис Страница 5

Страсть к красивым женщинам у меня с юности. Мать моя за собой не ухаживала и выглядела всегда как пугало. Я вполне мог стать гомосексуалистом, ведь как утверждает статистика в неполноценной семье, где родительница асексуальна, психика взрослеющего мальчика нарушается, и у него немного шансов вырасти полноценным мужчиной. Спасла меня одна женщина. Рос я в пригороде, где дома стояли так тесно друг к другу, что, высунувшись в окно, можно было запросто постучаться к соседям. Рядом с нами жила молодая разведенная женщина, которая была похожа на фотомодель, которую боготворили все подростки восьмидесятых. Джиа Каранджи волновала умы и организмы подрастающих сосунков и была недостижимой мечтой. В то время котировались в основном блондинки, и на фоне их она была настоящим алмазом. Страстная, сексуальная, дерзкая — идеальная женщина! Уже глядя на нее я чувствовал себя счастливым. Ее почти точная копия часто оголялась в окне напротив. Наши спальни находились так близко, что я мог свободно наблюдать за ее передвижениями сквозь тонкую занавеску. Она бывала и в одном нижнем белье и даже без него. Что в те моменты творилось с моим воображением — описать не могу! Правда иногда приходилось наблюдать, как одинокая и любвеобильная женщина приводила кавалеров. Таким образом, заочно я познавал азбуку секса. Я жутко ревновал ее ко всем волосатым чудовищам, которые возникали в ее жизни. И однажды я ей честно признался в этом. Она забирала газету, которую каждое утро расшвыривал почтальон, моя мать одновременно отправила меня подобрать печатное издание. Соседка была очарована моей откровенностью и пригласила навестить ее вечером. Тогда и состоялся мой первый половой акт. Как любой мужчина, я никогда этого не забуду! До сих пор мурашки по коже бегают при воспоминании об этом феноменальном событии! Если бы я встретил женщину с ее неповторимым запахом, даже не могу представить, что было бы! Какое-то время мы спали вместе, я отпрашивался у матери в гости к друзьям, а сам нырял тихонько к моей страстной соседке, которая была моим гуру секса. Ее звали Мэрилин, как Монро, но они были такие разные! Затем я уехал в Нью-Йорк на учебу и наша связь оборвалась. Услышал как-то, что она спилась от одиночества. Но я ее помню волнующей и сексуальной лавиной, самой потрясающей женщиной в моей жизни.

Наконец-то я сознался себе, что ненавижу своего начальника. Я и раньше плохо к нему относился, но придумывал для себя разные отговорки. Это из-за высокой зарплаты и премий. Дело в том, что так уж принято в сфере бизнеса — либо ты лижешь зад, либо тебе. Так вот, каждый, кто находится под кем-то, мечтает поменяться с ним местами и доминировать. И эта гонка за короной становится основной идеей, причем очень навязчивой. Каждый из нас стремится в результате завладеть всем миром, а в идеале — захватить Вселенную! Причем, в параллели с фантазиями о высочайшей должности растут и мечты о соответствующих атрибутах. Ну, например, если бы я был президентом той компании, в которой я работаю, то у меня была бы такая-то машина, такая-то баба, а я сам был бы с бицепсами как у Арнольда Шварценеггера и с белозубой улыбкой… Хотя… все это у меня уже есть, но при условии того, что я буду находиться на вершине Олимпа, качество сопутствующего товара значительно улучшится! В моей постели не будет ошиваться зоопарк, а по vip-приглашениям туда попадут самые лучшие представительницы женского пола. Наш «генерал» — мужик не плохой, но очень своеобразный. Любит устраивать «мужские дни», которые проходят к счастью не часто — раз в сезон. То мы едем в Лас-Вегас всей командой или ходим в походы, как недоскауты. Лучший отдых — поездка на побережье! Все вылазки возглавляет наш царь и десять-двенадцать главных «лизунов». Я среди них занимаю почетное место! Хотелось бы приукрасить действительность я прокричать громогласно: «я не таааакоооой!». Но, к сожалению себя не обманешь. Я люблю деньги, а чтобы они плодились и размножались на счетах и в бумажнике, приходится лезть из кожи вон. Помню наш первый выезд на Гавайи… я увидел босса без одежды и ужаснулся: про женщин с бородой я слышал, но про мужчин с грудью третьего размера — не приходилось. Он вполне может носить женские лифчики, парни шутят, что, скорее всего, индивидуальный отдых начальства отличается более изысканными развлечениями и женские детали одежды вполне могут присутствовать на телах людей, чей годовой доход составляет… собственно, не буду смущать цифрами, так как сам не уверен, что сумма достоверна, но интуиция подсказывает, что нолей в ней гораздо больше, чем я могу предположить! Так вот, наш президент в банные дни сидит во главе застолья, свесив мясистую грудь и рассказывает разные истории, по его мнению, весьма забавные, а мы, лизоблюды, начинаем тихонько смеяться уже с первых слов, а когда смешная история заканчивается — валяемся от хохота под столами. Наутро болит диафрагма и те мышцы лица, благодаря которым образуется улыбка. Все ненавидят этот день, но приходят каждый раз и снова смеются, ведь знают, что в понедельник, придя на работу, любители сауны обнаружат на своих рабочих столах маленькие конвертики с солидной премией. Я часто представляю толстый зад своего начальника и нас — доблестных сотрудников фирмы — стоящими напротив на коленях и выкрикивающими фанатичные фразы восславляющие нашего босса, после чего каждый трогательно целует это объемное место. Можно сказать — это моя сексуальная фантазия. И я тихонько рычу, высовывая при этом язык: «Ничего, это совсем ненадолго! Скоро наступит время Ричарда, и я пошлю к чертям твой толстый зад!».

— Ты меня бросаешь? — прокричала Элизабет, заметив возле двери чемоданы.

— Телефон был отключен и я пропустил съемку. Со мной не хотят больше иметь никаких дел!

Майкл был хмур и решителен. Ему не хотелось уезжать от нее, но он прекрасно понимал, что больше так продолжаться не может.

— А если бы мне не отменили сегодня встречу? Что тогда? Уехал бы втихаря?

Он промолчал и, опустив глаза, переминался с ноги на ногу, собирался духом, чтобы, наконец, произнести важные и нужные слова.

— Я был рядом продолжительное время, — начал мужчина через усилие, будто выгоняя из себя слова. — Ты прекрасно знаешь, от чего я отказался, перебираясь в эту… чуждую моей душе страну. Я люблю Лондон и хочу быть счастлив там, но когда ты решила жить в Америке, я испугался, что потеряю тебя навсегда. Мне непросто уходить, поверь…

— Так оставайся! — воскликнула девушка, глядя на своего лучшего друга глазами, наполненными слезами. Она вдруг почувствовала, что теряет его навсегда и была к этому совершенно не готова. Кроме того, ей совсем не хотелось с ним расставаться. Он был ее оплотом, надежным парусником в нью-йоркском море тревоги, благодаря которому Элизабет держалась на плаву и верила в свое счастливое будущее.

— Я останусь, но не в качестве твоего приятеля-тряпки! — твердо заявил он. — Я хочу быть полноценной частью твоей жизни. Понимаешь меня?

— Не совсем, — осторожно произнесла девушка, сделав несколько шагов назад и опершись о немного рыхлые от старости стены, выкрашенные краской болезненно-зеленоватого цвета.

— Ты и я! Быть вместе во всех смыслах слова, пока смерть не разлучит нас!

— Я думала, ты говоришь несерьезно, немного растерянно произнесла она. — Это все равно, что я бы получила предложение переспать от брата!