Нескромные желания - Тия Дивайн Страница 5

– Мой дорогой Алекс, – примирительно сказал Маркус. – Ну кто, если не священник, может проникнуть в душу человека? Конечно, ты должен привезти тело Уильяма домой. Но стоит ли привозить сюда эту женщину?

– Она больна.

– Пусть умрет, – фыркнула Джудит.

– Не очень-то по-христиански с твоей стороны, мама.

– Ты среди нас самый большой еретик.

– Я горжусь этим.

– Маркус, – взмолилась Джудит.

– Слишком поздно спасать его душу, – сказал Маркус. – Разве я не молился?

– Надеюсь, что нет, – пробормотал Алекс.

– И мы не должны забывать, сколь многим обязаны Алексу, – добавил Маркус. – Мама – крышей над головой, я – средствами к существованию, Уильям – своей бережливостью, которая и ускорила кончину бедного мальчика. Да, мы бесконечно благодарны нашему старшему брату за оказанные нам милости.

– Маркус... – вмешалась в разговор Филиппа, видимо, желая напомнить ему, что его язвительные слова близки к истине. Филиппа была самой прагматичной в этой семейке – холодной, расчетливой, логичной. Алекс просто не мог понять, почему она вышла за Маркуса, тощего, самоуверенного сельского священника. Они были совершенно разные.

Видимо, ее прельстило положение Маркуса в обществе, и она наверняка держала его в ежовых рукавицах, хотя тот виду не подавал.

Она, по крайней мере, понимала, что разговор может закончиться скандалом.

Алекс резко встал. Он был сыт по горло этой компанией, для этого понадобилось менее получаса. Рекорд, можно сказать.

– Вы все вправе покинуть Миэр, если жизнь для вас здесь невыносима. – Его тон был наигранно небрежным, но они уловили в нем нотки раздражения. К тому же они знали, что ему нет дела до того, как они поступят.

Наступило молчание. На этот раз их пики и стрелы достигли цели, чего они никак не ожидали, – и это привело Джудит и Маркуса в еще большую ярость.

Алекс не смел, загонять их в угол. Они не испытывали к нему никакой благодарности. Напротив, жаждали поставить его на колени.

– Никто не бросился к двери? – пробормотал Алекс, прищелкнув языком. – Кто бы мог подумать, что после всего сказанного вы все же не отважитесь уйти? Я в большей степени христианин, чем вы все вместе взятые. – Он шагнул к двери. – А я с радостью уйду.

Он отдал необходимые распоряжения и, как это бывало обычно, занялся делами. Только работа заглушала боль потери. Но эта боль могла вспыхнуть с новой силой в самый неожиданный момент, всколыхнуть чувство вины и раскаяния, острое желание увидеть хоть на мгновение живого Уильяма.

Несбыточные мечты. Сама мысль о том, что Уильям погиб, ввязавшись в какую-то историю, была невыносима.

Главное, чтобы он первым добрался до Сары Тэва, чтобы никто его не опередил. Напрасно он потратил время на пререкания с родственниками. Успокаивало лишь то, что, по мнению его информаторов, никто, кроме него, не знал, где она находится.

Боже милостивый. А что, если она умерла, пока он разбирался с жалкими тиранами-родственниками?

Хватит. Человек не может прыгнуть выше головы. И если Сары Тэва нет в живых, он разберется с этим, когда приедет в Берлин. Его миссия стала столь неотложной из-за смерти кайзера Фридриха, восхождения на трон милитариста Вильгельма и беспокойства королевы за дальнейшую судьбу жены Фридриха, любимой дочери Викки, которую ее родной сын и его премьер-министр всегда ненавидели, считая своим врагом.

И черный ящик. Таинственный черный ящик, о котором Викки, жена кайзера, писала Виктории...

Но бессмысленно ломать голову и строить догадки.

Бисмарк уже предпринял шаги, чтобы не допустить исчезновения Викки с «государственными», по его выражению, бумагами, и изолировал ее, не дав ей возможности создать двор, оппозиционный Вильгельму. И Бисмарк дал ясно понять, что Вильгельм готов приложить все усилия, вплоть до агрессии против собственной матери, желая продемонстрировать, что не находится под пятой Англии.

А Уильям каким-то образом умудрился впутаться в эту политическую интригу. Нет, умудрился жениться на скандально известной танцовщице Саре Тэва, которую считали агентом неуловимого резидента немецкой разведки, Хейнрикса.

Но все это нисколько не волновало Алекса до смерти Уильяма. Он должен был положить конец определенной деятельности союзников в Англии. Королева пришла в ярость оттого, что Вильгельм разработал план захвата власти еще до смерти и деда и отца, задолго до того, как унаследовал трон. Недаром он лишил власти своего тяжелобольного отца, а после его смерти стал преследовать мать.

Маловероятно, чтобы Вильгельм уже имел в Англии своих агентов, готовых действовать по его приказу.

Это Хейнрикс плел свои сети, как в Англии, так и в Германии. Александер был совершенно в этом уверен.

Как и совершенно уверен в том, что у Сары Тэва были ответы на все интересующие его вопросы.

Все до единого.

Она оказалась именно такой, какой он ее себе представлял. Алекс остановился у небольшой жалкой комнатушки, которую они занимали с Уильямом в пансионе на Хейдештрассе. Дверь была приоткрыта, и он увидел Сару, ее стройную, роскошную фигуру, иссиня-черные волосы, заплетенные в толстую косу.

Она прижимала к груди тонкими, длинными пальцами один из самых откровенных своих костюмов, совершенно прозрачный, устремив взор куда-то вдаль.

Сара Тэва знает что делает, с яростью подумал Алекс. Впрочем, ничего другого он и не ожидал.

Она была достаточно красива, чтобы обольстить его брага – любого мужчину, – и достаточно бездушной, чтобы забыть его, как только он умер.

Да у нее наверняка уже есть новый покровитель. Видимо, она то и дело меняет обличье. В зависимости от обстоятельств.

Но его ей не обмануть. Она умоляла его приехать спасти ее, и он не мог этого не сделать в память об Уильяме, пусть даже она нашла себе кого-то другого.

И, возможно, ждет его этим вечером.

Ну что ж... придется ей изменить свои планы.

Он толкнул ногой дверь и вошел.

Франческа резко обернулась на звук.

– О, ты пришел!.. – Голос ее дрогнул, и она замерла, выронив прозрачный костюм, который упал к ее ногам.

Она невольно отступила на шаг, когда незнакомец с решительным видом направился к ней.

– Так, так, так, – пробормотал он, подавляя ярость. Ему хотелось встряхнуть ее, задушить. Лучше бы он ошибся в своих предположениях. Но нет, он не ошибся. Сверкающие черные глаза, полные, чувственные губы, великолепная фигура – немного стройнее, чем он думал, вероятно, из-за болезни, но все еще роскошная.

Само воплощение танцовщицы.

Глядя на нее, можно было предположить, что она родилась где-то в теплых странах; у нее была смуглая кожа, загадочный взгляд, а губы буквально созданы для поцелуев.