Женская логика - Джейн Хеллер Страница 5

— Зачем я тебе? У тебя же есть брачный контракт, по которому я буду выплачивать тебе денежное содержание даже в случае развода. Удобно ты устроился!

— Удобно устроился?! — переспросил Кип, а затем вдруг расплакался. Пострадавшей стороной была я, но рыдал он. — Неужели ты считаешь, что я женился на тебе ради денег или славы? — бормотал он, хлюпая носом. — Я женился на тебе, потому что ты та самая женщина, с которой я хотел бы быть вместе до конца дней своих…

— Значит, ты хочешь быть со мной до конца дней своих, но при этом иметь любовниц на стороне?

— Нет! — Он замотал головой из стороны в сторону, как заводная игрушка. Какое-то время я терпеливо ждала, пока он остановится.

— Кип! — не выдержала я.

Похоже, мой возглас вывел его из этого состояния.

— Немедленно прекрати рыдать! Перестань трясти головой и нести всякую чушь!

— Прости меня…

Он больше не плакал, но у него текло из носа. Я ему об этом не сказала — он выглядел ущербным, и его унижение нравилось мне.

— Ну, и что же мы теперь делать будем? — со вздохом спросила я. — Что дальше?

— Я буду заботиться о тебе! Я всегда буду рядом с тобой, как раньше, — ответил Кип. — Я же был хорошим мужем, ведь правда? Если не считать этого случая. Ты же знаешь, Линн!

Я уже думала об этом в ванной. Кип действительно был хорошим мужем во всех отношениях, но теперь он совершил отвратительный поступок, и надо было что-то решить: простить его и оставить все как есть либо выгнать его вон.

Я обдумала первый вариант. Относилась ли я к числу тех женщин, которые прощают своим мужьям любовные похождения на стороне? Была ли я одной из тех, кто считает неверность неизбежным недостатком рода человеческого — таким же, как, например, чрезмерное увлечение игрой в гольф? Была ли я одной из тех представительниц слабого пола, сила самоотречения которых так велика, что, глядя на обнаженное тело своего избранника, они не задаются ужасной мыслью, где еще он побывал? Конечно же, я не была такой!

Но в то же время была ли я готова к разводу? Была ли я готова к тому, чтобы закончить свои дни, как моя мать, в одиночестве и печали? Могла ли я остановить тот поток клеветы, который хлынет, если мы с Кипом расстанемся? Пресса поднимет такой шум, что моя репутация знатока человеческих отношений сразу же разрушится. Хотела ли я стать свидетелем крушения методики доктора Виман только из-за того, что мой муж был мне неверен?

Опять-таки нет!

Конечно, если бы я не была человеком мыслящим и не придерживалась принципа «семь раз отмерь, один раз отрежь», я бы долго не раздумывала. Можно было бы, например, заколоть Кипа одним из его охотничьих ножей, подмешать яду в его шардонэ или уронить включенный фен к нему в джакузи. Но я всегда тщательно обдумывала все свои поступки. Мне нужно было время, чтобы выработать окончательное решение.

— Пока мы не будем ничего предпринимать, — сказала я Кипу, и он снова расплакался — на этот раз от счастья, что по крайней мере сегодня его не выставят вон.

— О, спасибо! — проговорил он.

— Я лягу в спальне, а ты — внизу, в комнате для гостей, а там видно будет.

— Все будет хорошо, я готов поклясться!

— Ты обещаешь позвонить этой, как там ее зовут, и сказать, что между вами все кончено?

Кип с энтузиазмом кивнул.

— И вы оба будете держать язык за зубами и никому не расскажете об этом позоре? — продолжала я. — Думаю, ей самой было бы невыгодно много болтать. Ведь, возможно, у нее тоже есть муж, который ни о чем не подозревает.

— Она…

— Избавь меня от этих подробностей! — отрезала я. — Просто дай мне знать, что ты меня правильно понял.

— О да, Линн! Конечно! Ты не пожалеешь о том, что дала мне еще один шанс. — Он улыбался сквозь слезы. — Помню, в детстве, когда у нас с отцом возникали разногласия и нам удавалось найти компромисс, всякий раз наступало такое чувство комфорта, безопасности… Например, однажды, когда мне было девять лет, он пришел с работы и, не успев поздороваться, начал ругать меня за что-то. То ли я не убрался в комнате, то ли не покосил газон — сейчас уже не помню. Я тогда почувствовал себя ужасно, потому что он был прав: я не выполнил своих обязанностей. Но я не мог признать свою вину. По крайней мере, сначала. Поэтому я…

После того как я узнала, что Кип был с другой женщиной (и, возможно, не предохранялся), мне было противно даже подходить к нему близко, но другого способа выставить его вон из спальни не существовало. Я взяла его за руку и вывела за дверь. По дороге в гостевую комнату он продолжал бубнить что-то о своем отце, о своих чувствах и воспоминаниях детства. Его голос доносился до меня даже после того, как я захлопнула дверь спальни, повернула ключ в замке.

Несмотря на мою депрессию, встреча с представителями «Си-би-эс» прошла удачно — даже лучше, чем я предполагала. Я не сомкнула глаз ночью, ничего не ела, не подготовила никаких записей и таблиц, но, тем не менее, сумела убедить всех в том, что я смогу стать ведущей шоу.

— Ваше имя у всех на устах, Линн, — сказал один из представителей телекомпании, сочтя, что в этом состоит мое преимущество перед другими кандидатами.

В конце переговоров мы обсудили первый выпуск программы. Мне даже предложили пригласить на передачу в качестве гостя моего обаятельного мужа, который поможет продемонстрировать, как я применяю методику доктора Виман в своей личной жизни. От такого предложения мне сделалось еще хуже, но пришлось притвориться счастливой.

— Как настроение, доктор Виман? Вы что-то не очень хорошо выглядите, — сказала Диана МакМанус, моя двадцатишестилетняя ассистентка. По ее представлениям, смысл существования заключался в том, чтобы хорошо выглядеть. Когда я приехала в офис после переговоров, она сидела на своем рабочем месте и выщипывала брови.

Диана работала у меня с самого начала, с тех пор как я открыла частную практику, и мы представляли собой довольно странную пару: ее меньше всего интересовала карьера, а для меня не существовало ничего, кроме карьеры. Я считала, что она тратит слишком много времени на кофе и болтовню с друзьями по телефону. Кроме того, она постоянно отпрашивалась у меня, чтобы сходить то в солярий, то на пирсинг, то в парикмахерскую. За время моего знакомства с Дианой ее волосы успели побывать рыжими (это ее естественный цвет), грязно-коричневыми, малиновыми с зелеными прожилками. Сейчас они были ослепительно платиновыми. Но мне было не к чему придраться, потому что со своей работой она справлялась. Кроме того, Диана всегда была любезна с пациентами и, что самое важное, со мной.

— У меня болит голова. Скоро пройдет, — сказала я, делая вид, что ничего не произошло, чтобы не испортить свою репутацию.

Для Дианы, как и для многих других, я служила примером для подражания. Я бы разочаровала ее, если бы призналась, что мне знакомы проблемы, с которыми сталкиваются другие женщины в семейной жизни.