Где же ты, любовь? - Барбара Картленд Страница 5

Майкл видел, как подрагивают ее губы. Она явно пыталась ему что-то сказать, но он опередил ее:

— Ничего не говорите. Постарайтесь отвлечься. Думайте о чем-нибудь постороннем.

— Но я хочу все рассказать вам, — настаивала она. — Вы — случайный человек, и я могу вам это рассказать.

Майкл не смог отказать ей.

— Расскажите, — мягко сказал он, — у нас есть немного времени. Женщина, к которой я везу вас, живет довольно далеко, но я все объясню вам позже.

— Я родилась в Девоншире… — начала Мэри, и Майкл понял, что она собралась пересказать ему всю свою жизнь.

Пока Мэри говорила, Майкл понимал, что для нее он просто жилетка, в которую можно всласть выплакаться.

— Я никогда не уезжала оттуда, — продолжала Мэри. — Мой отец давно умер. Он служил во флоте, поэтому мы с мамой привыкли к одиночеству. Нам было достаточно друг друга. Конечно, у нас были друзья в деревне, но не очень близкие. Мы ведь были очень бедны и не могли устраивать больших приемов. А потом, три месяца назад, случилось удивительное. На нашем побережье одна кинокомпания начала снимать фильм. Мы познакомились с некоторыми из приезжих. Среди них был один мужчина по имени… Чарльз Марсден.

Мэри тяжело вздохнула. Майкл с тоской подумал, что это и есть главный злодей из мелодрамы.

— Чарльз не был актером, — продолжала Мэри. — Мне кажется, он называл себя продюсером, хотя этот фильм продюсировал не он, однако он был очень влиятельным человеком. Он часто заходил к нам и проводил вечера со мной и мамой. Можете себе представить, как я радовалась. Наконец, когда фильм был почти закончен, он сказал моей маме, что хочет сделать меня звездой экрана. Мы своим ушам не поверили, когда услышали это. Он хотел, чтобы я поехала с ним в Лондон, и сказал маме, что у него нет сомнений: через год я стану знаменитой. Можете себе представить, что это для меня значило?

Мэри закрыла лицо руками, а потом продолжила:

— Это было точно гром среди ясного неба. Мы едва поверили в удачу. Мы с мамой давно размышляли о том, как мне зарабатывать на жизнь. Я выучилась стенографировать, умела печатать, но в нашей деревне никому не требовался секретарь. Я думаю, что мы были слишком застенчивы, чтобы всерьез заниматься поисками работы. Но на этот раз все складывалось по-другому. Это была легкая дорога к успеху. Весь поселок уже знал о предложении Чарльза. До самого последнего момента я не предполагала, что у нас так много друзей. Едва ли нашлась хоть одна душа, которая не внесла хоть самую малость в мои сборы. Они все понимали, что на ту крошечную пенсию, которую получала моя мать, она не сможет сделать для меня гардероб, необходимый для поездки в Лондон. Даже школьницы в свободное время подшивали мне носовые платки. А когда я через две недели уезжала, меня так провожали… я никогда не ждала такого от соседей. Мы приехали в Лондон. Вы, наверное, уже обо всем догадались. Я была такой дурочкой, что ничего не поняла, даже когда Чарльз привез меня на квартиру, принадлежавшую, как он сказал, его сестре. Правда, он сводил меня на несколько кинопроб, но я уверена, что это было безнадежно. Но он хотел только одного. И это было совсем не связано с кино.

— Вы были в него влюблены? — прямо спросил ее Майкл.

Мэри повернулась к нему. Майкл понял, что она очень удивлена.

— Влюблена в него? — переспросила она. — У меня даже мысли такой не было. Во-первых, он казался мне ужасно старым. Он был пузатым, лысым, ему было, по меньшей мере, сорок лет… Я с интересом его слушала, но никогда не думала о нем как о мужчине…

Она передернула плечами, и Майкл понял, что для нее было потрясением узнать, что для Чарльза Марсдена она была как раз прежде всего женщиной.

— Сначала, — продолжала Мэри безжизненным голосом, — я не поняла, чего он хочет. Тогда он засмеялся и сказал, чтобы я не притворялась невинной маленькой девочкой. Он обвинил меня в том, что я все знала с самого начала, и когда я сказала, что не хочу и слышать о нем, то пригрозил, что я об этом пожалею. — Она всхлипнула. — Он решил, что я постесняюсь вернуться в деревню… и оказался прав! Мне было стыдно… очень стыдно… вернуться домой. Тогда все бы поняли, какая я дура…

Она глубоко вздохнула, затем снова заговорила:

— Я боролась с ним почти целую неделю. Сегодня днем он потерял терпение и заявил, что, если я не соглашусь на то, что он хочет, он вышвырнет меня вон. Я и раньше пыталась найти себе работу. Я обращалась по объявлениям, ходила по агентствам, но они ничего не могли мне предложить. Сегодня я словно сошла с ума. Я убежала из квартиры. Не знаю, где я была и что делала. Я ходила, наверное… должно быть, много часов… и оказалась у реки…

— И тут появился я и нашел вас, — вмешался Майкл. — Все хорошо, что хорошо кончается. Мы найдем вам работу, обещаю. Вам не нужно возвращаться домой, а я поговорю с вашим другом мистером Чарльзом Марсденом.

Мэри смотрела на него, будто не веря его словам.

— Вы найдете мне работу, — повторила она. — Что-то приличное?

— Непременно приличное, — твердо пообещал Майкл.

В этот момент такси остановилось. Мэри выглянула в окно и вскрикнула.

— Не пугайтесь, — сказал Майкл. — Мы среди доков. Вы все поймете через минуту.

Он вышел и расплатился с шофером, понимая, что Мэри не ждет ничего хорошего и продолжает бояться.

— Вы уверены, что все в порядке? — дрожащим голосом спросила она.

— Совершенно уверен, — ободряюще улыбнулся Майкл.

Он вошел в темный, узкий проход с железной лестницей, ведущей круто вверх.

— Нам предстоит долгий подъем. Справитесь?

— Конечно, — ответила Мэри.

На третьем этаже, с трудом переведя дух, она уцепилась за перила и сказала:

— Куда вы меня ведете?

— На самый верх, — ответил Майкл. — Простите, но здесь нет лифта. На нижнем этаже дома — склад, на втором — продуктовый магазин, на третьем этаже — детская больница. А на двух верхних этажах находится, по-моему, одна из самых лучших квартир в Лондоне. Она принадлежит самой доброй женщине в мире. Идемте, познакомитесь с ней.

Подбодренная спокойным тоном его голоса, Мэри повиновалась. Он пропустил ее в крошечную прихожую, выкрашенную в теплый желтый цвет. Большое зеркало в позолоченной раме отражало вазу с цветами, стоявшую на старинном дубовом столе. Майкл бросил шляпу на стол и позвал:

— Туги!

Дверь сразу же открылась, и вошла пожилая женщина. Она была небольшого роста, седая, очень энергичная с виду. Она воскликнула неожиданно молодым и звонким голосом:

— Майкл, дорогой! Я уже начала волноваться, что с тобой случилось?

Майкл наклонился и поцеловал ее. Затем повернулся к Мэри и сказал:

— Туги, это Мэри Ренкин. Она была очень несчастна, поэтому я привел ее с собой.

— Ну конечно, — ответила Туги, — заходите в гостиную, дорогая, или вы хотите прилечь?