Единственная наследница - Звева Казати Модиньяни Страница 50

– Остановись, Чезаре, у меня голова закружится, – запротестовала она, но взволнованная и счастливая, заражаясь от него радостью жизни. Чезаре усадил ее на стул, она закрыла себе лицо руками. – Бог мой, что ты меня заставляешь делать. Ты просто с ума сошел! А телеграмма? – вдруг вспомнила она, сделавшись серьезной.

Чезаре пошел и взял из кармана пижамы свернутый вчетверо желтый листочек. «Просим вас явиться понедельник десятого восемь часов дирекцию фирмы «Казати и сын», – прочел он на узких полосках ленты, наклеенной на лицевой стороне.

– Что такое? – обеспокоенно спросила Джузеппина.

– Перспектива хорошей работы, – улыбаясь, ответил он.

В конторе фирмы «Казати и сын» его поразила тишина, нарушаемая лишь стрекотанием пишущих машинок, деловитая лаконичность диалогов, которыми на ходу обменивались служащие, и важный тон секретарши – ни молодой, ни старой, ни красивой, ни уродливой, но всем своим видом подчеркивавшей значение своей фирмы, название которой она произносила со священным трепетом. Под распятием на стене приемной висели портреты короля Виктора Эммануила и королевы Елены.

Пришел рассыльный, тип, словно из ризницы, худой, как гвоздь, и в черных нарукавниках.

– Пройдите, пожалуйста, – сказал он, – граф Ринальдо Казати ждет вас.

Просторный кабинет графа показался Чезаре просто огромным, точно военный плац; стены отделаны панелями из темного дерева, паркет местами скрипел под ногами. Письменный стол, за которым восседал хозяин, был массивный, квадратный, тоже темного дерева. Он казался сделанным прямо по мерке хозяина, солидного мужчины лет за семьдесят, с большой головой, как у античного воина, но лысой и блестящей, словно полированной. Крупный мясистый нос был подчеркнут гордой линией седых усов, цепкие серые глаза блестели с молодым задором. На нем был безупречно сшитый костюм стального цвета и безукоризненно белая рубашка с черным галстуком.

– Итак? – Он произнес одно это слово барственным тоном синьора, но хватка чувствовалась военная – в нем виден был кадровый офицер, прослуживший немало лет в армии. Из внутреннего кармана пиджака граф Казати достал кожаный футляр, открыл его и вынул виргинскую сигару. С удовольствием понюхал ее и закурил, наслаждаясь ароматным голубым дымом, который описывал изящные завитки вокруг его головы. – Итак? – повторил он.

Чезаре накопил достаточно опыта, чтобы не надеяться на приветливость и дружелюбие начальников, и приготовился к трудному разговору. От него не укрылось это обращение к нему старика, обращение важной персоны, которая среди тысячи срочных дел нашла минутку для такой незначительной личности, как он. В ответ он подарил ему одну из своих молчаливых улыбок, которая исключала любую форму зависимости и подчинения и которая означала примерно следующее: «Либо ты принимаешь меня всерьез, либо не добьешься от меня ничего».

– Мой сын наговорил мне о вас много лестного, – сказал старик, сократив паузу, которая становилась тягостной для юноши.

– Я очень уважаю капитана Казати, – ответил Чезаре почтительно. Он взглянул на красивый сельский пейзаж в золоченой раме над столом и перевел взгляд на стену напротив: она была полностью занята книжными полками, мерцающими тусклым золотом корешков. «Когда-нибудь у меня будет еще лучше», – подумал он.

– Мой сын считается знатоком людей, юноша. – Граф посмотрел на сигару, которую держал в руках.

– Я в этом никогда не сомневался, и мне было бы неприятно, если бы мои недостатки бросили тень на эту его блестящую способность.

– В одном из них, в дерзости, вам не откажешь, – заявил старик. – Но это свойство как способных людей, так и просто мошенников. – Несколько мгновений он смотрел на серый пепел на кончике сигары, прежде чем перевести свой стальной взгляд на голубые внимательные глаза Чезаре. – Характерна она и для бунтарей. – «Бунтарство» и «реакционность» входили в тот момент в политический язык, как в годы войны были ходячими терминами «пораженчество» и «патриотизм».

– Я не люблю ярлыков. – Чезаре не напрашивался на стычку, но раз уж его подталкивали к ней, не намерен был отступать. – И не признаю закона толпы.

– Хорошо, не будем терять времени, – коротко отрезал старик. – Что вы умеете делать?

– Граф Бенедетто Казати знает мои скромные способности. Думаю, он говорил вам о них, и полагаю, что вы хотели бы подвергнуть меня испытанию. Всегда ведь есть смысл проверить людей, с которыми предстоит сотрудничать.

– И доводов вам тоже не занимать. – Пожалуй, этот парень заслуживал внимания.

– Я всего лишь хотел бы работать у вас, синьор граф, – сказал Чезаре, чувствуя благоприятное направление, которое принял разговор, – и работать там, где вы сочтете мое участие полезным.

– Располагайтесь, – пригласил наконец старик, показав на один из двух стульев, обитых кожей, стоявших перед столом. – Мне говорили, что вы умеете заключать выгодные сделки.

Он встал, сделал несколько шагов по мягкому светлому ковру с восточным орнаментом и снова сел.

– Я неплохо умею покупать, – сказал Чезаре, – и могу отличить полезную вещь от бесполезной. – Он подумал, но не сказал, что его ловкость была ловкостью «покупать» людей, после того как он нашел их годными для покупки. Возможно, это было важнее всего.

– Но нам нужны люди, которые умеют продавать, – возразил старик, которому все время хотелось осадить его. – Цех велосипедов и мотоциклов у нас расширился. Однако легче произвести продукцию, чем убедить людей купить то, что производится. Продать – вот настоящая проблема.

– Особенно теперь, когда война кончилась. – Эта мысль, высказанная вслух, не очень-то понравилась старику.

– Мой сын хотел направить вас в отдел реализации. Заведующий отделом уже немолод. И устал. Ему нужен надежный помощник.

– Вероятно, ваш сын прав, – осторожно сказал Чезаре, – и я, по моей молодости и неопытности, не должен бы возражать. Но если вы позволите мне высказать мое мнение, то, думаю, что был бы более полезен в сфере покупок. Я мог бы купить все: сырье, оборудование по сходной цене, патенты, идеи. Ведь гораздо легче продать, когда имеешь в своем распоряжении отличный товар с низкой себестоимостью. Таким образом я мог бы способствовать и успешной реализации продукции фирмы. – Он вынул одну из своих сигарет «Македония» с золоченым мундштуком и, не спросив разрешения, закурил.

Старик, оценив его логику, сделал вид, что не замечает этого легкого нахальства. Чезаре явно не был заурядным «типом с улицы», с ним нужен был иной тон.

– Есть одна проблема, которую вы могли бы мне помочь разрешить, – сказал граф. Он открыл ящик массивного письменного стола, достал большой плотный лист бумаги и развернул его. – Это карта земельных участков, – пояснил он.

– Сразу за корсо Буэнос-Айрес, – с первого взгляда определил Чезаре изображенную на карте местность.