Летняя королева - Элизабет Чедвик Страница 50

Он посмотрел на королеву, явно забавляясь:

– Даже если я один из них?

– Сомневаюсь, – усмехнулась она. – Вы достаточно проницательны и амбициозны, чтобы понимать свою выгоду. Учитывая ваш возраст, вы можете предпочесть остаться во Франции, со всеми преимуществами, которые за этим последуют.

Он продолжал забавляться, но соблюдая осторожность:

– Вы настроены сделать все, чтобы этот план осуществился. Мне понятно ваше желание помочь родному дяде. Вы говорите, что по тому, чего не видит глаз, сердце не горюет, но, видимо, это относится также и к вам. Разве вас не заботит, что ваш супруг будет отсутствовать по крайней мере два года, находясь в большой опасности?

– Конечно заботит, почему я и хочу, чтобы он получил многочисленную армию, поддержку и припасы, – парировала она. – Он поедет в любом случае, но я бы предпочла, чтобы его поддержали все группировки, ибо как иначе ему удастся помочь моему дяде и сделать все, что необходимо?

– И в чем же здесь моя выгода?

– Думаю, вы сами это отлично понимаете. Королю понадобятся надежные люди, чтобы помочь править Францией во время его отсутствия.

– Помочь кому? – поинтересовался он.

Алиенора, улыбнувшись, протянула руку:

– Идемте, поговорим во время танца.

Рауль тихо рассмеялся.

– Мне кажется, я теперь в большей опасности, чем еще секунду назад, – сказал он и повел королеву в круг.

Через неделю после Рождества придворные разъехались, а из Рима пришла весть, что папа призвал Францию и все христианские государства собрать армию и прийти на помощь Эдессе. Людовика взбесило такое промедление.

– Узнай мы об этом на прошлой неделе, у меня был бы козырь в виде папской санкции, – рычал он.

Алиенора оторвалась от письма, которое диктовала одной из своих приближенных.

– Тем не менее призыв папы добавит тебе веса во время съезда на Пасху. На Рождество собралось много народу, но Пасха пройдет пышнее. И если ты отправишься в крестовый поход, то многие пойдут за тобой. Теперь, когда в дело вступил Рим, многие пересмотрят свое решение. Попроси папу прислать Бернара Клервоского прочесть проповедь на Пасху. Он известный оратор. – Она откровенно не любила аббата Бернара, но уважала его способность довести толпу до экстаза.

– Монахам запрещено проповедовать вне стен их монастырей, – возразил Людовик, но несколько оживился.

Алиенора фыркнула:

– Когда подобное волновало Бернара Клервоского? Он может проповедовать смирение, может с жаром осуждать грех гордыни в других, но факт остается фактом – он любит звучание собственного голоса в полную мощь, и другие тоже.

– Не следует говорить подобные вещи о святом человеке, – упрекнул ее Людовик.

– Он, безусловно, святее тебя, – возразила она. – Но дело в другом. Когда двор съедется в аббатство Везле на Пасху, ты должен обеспечить себя средствами разбередить души людские. Я отпишу своей тетушке Агнессе в Сент и монахиням в Фонтевро и попрошу вышить кресты, чтобы раздавать всем, кто выступит в поход на заморские страны.

– Прекрасная мысль. – Людовик подошел к ней и положил руки ей на плечи почти с нежностью.

Алиенора с трудом сдержалась, чтобы не отпрянуть. Если ее осеняли прекрасные идеи, то потому, что чем больше поддержки ей удастся собрать для дяди Раймунда в Антиохии, тем лучше. А когда Людовик благополучно отправится в поход года на два, не меньше, Франция будет принадлежать ей.

Алиенора наблюдала, как сестра нежно купала в медном тазу перед камином своего новорожденного сына, и старалась не чувствовать зависти. Петронилла, отлученная от церкви, тем не менее сумела произвести на свет здорового малыша мужского пола, тогда как у них с Людовиком по-прежнему была только одна Мария. Ей удалось заполучить мужа в свою постель дважды в январе, но цикл начался как обычно, а после весь Великий пост он отказывался заходить к ней в спальню, ибо это было против церковных устоев. Почти все свое время король проводил в Нотр-Дам или Сен-Дени в молитвах или занимался подготовкой к Пасхе и торжественному приему в Везле, до которых оставалось две недели.

– Я рада, что ты здесь, – сказала Алиенора. – Мне тебя не хватало.

Петронилла вынула малыша из таза и завернула в теплое полотенце. Он хныкал и брыкался, посасывая маленький кулачок. Мать чмокнула его в лобик и передала поджидавшей кормилице.

– Я тоже рада, – отозвалась она. – Не нравится мне, когда Рауль один живет при дворе, – говорила она недовольным тоном. – В уединении нечего делать, только ждать, шить и вышагивать по комнате, зато он может делать все что угодно. – Она надула губки. – Да и ты в этот раз не приехала.

– Не могла. При дворе было много дел.

– У Рауля, как видно, тоже.

Алиенора подавила раздражение:

– Он королевский коннетабль и нужен Людовику. И впредь тоже понадобится, когда начнутся сборы в поход к Святой земле, а затем для правления. Его жизнь – при дворе. Тебе это известно.

Но Петрониллу не так-то легко было успокоить.

– Он хранил мне верность?

– Откуда мне знать? – возмутилась Алиенора, не добавив, однако, что Рауль успешно скрывал свои шашни с Петрониллой прямо у нее под носом. – Зато я знаю, что он любит тебя и заботится о тебе. Услышав про рождение сына, он ужасно возгордился.

– Но не поспешил в Аррас навестить нас, – возразила Петронилла. – А когда мы приехали в Париж, его уже здесь не было.

– Потому что Людовику он нужен в Везле. Вы скоро увидитесь. – Алиенора старалась сохранять терпение. Петронилла вела себя так, словно ее отношения с мужем – самое главное, а ведь как раз сейчас так много поставлено на карту. Верен Рауль или нет – пустяк. Петронилла сама знала, на что шла. – Он будет наделен полной властью после отъезда Людовика, и ему нужно подготовиться к этому. А тебе, как его жене, следует подготовиться вместе с ним.

– Как его наложнице, ты хочешь сказать, – с горечью заметила Петронилла. – Бернар Клервоский побеспокоился об этом.

– Я пока не сдалась. Ты получишь свой брачный договор, обещаю.

Петронилла поджала губы. Алиенора оставила попытки успокоить сестру. Все равно ее не убедить, когда она в таком мрачном настроении. Все пойдет по-другому, когда она воссоединится с Раулем в Везле. Сестра будет сиять для мужа, а вся ответственность за ее настроение ляжет на него. И все же Алиенора по-прежнему считала своим долгом заботиться о сестре, поскольку знала, что сама Петронилла никогда о себе не позаботится.

Первую половину дня Людовик провел в молитвах в базилике Меровингов собора Нотр-Дам, а затем вернулся во дворец, чтобы отужинать в большом зале. Великий пост еще не закончился, поэтому трапеза состояла из рыбы и хлеба, с единственной приправой – серой солью.