Соната незабудки - Санта Монтефиоре Страница 53

— И где же тетя Сисли? — пробормотала она.

На станции было очень мало народу: несколько пассажиров, которые сошли с поезда, и пожилой мужчина, который коротал время на одной из скамеек под навесом.

Одри вздохнула и прикусила губу. Может быть, она перепутала день? И ждала ли их Сисли вообще? Но прежде чем она успела впустить в мысли очередное сомнение, к ней подошла та самая женщина с парковки.

— Боже мой, прошу прощения, у Барли проблемы с желудком! Мне нужно было завезти его в ветеринарную клинику на анализ крови. — Она обняла Одри, будто знала ее всю жизнь, погладила детей по голове так, как если бы они были щенками. — Доехали нормально? Неблизкий путь… Вы, должно быть, совсем измучились. Я тщательно помыла машину. Не думаю, что в первый же день вам будет приятно вываляться в собачьей шерсти.

Одри смотрела на лицо своей золовки и чувствовала, как краска заливает щеки. Эти ярко-голубые глаза, лукавая улыбка… Ей показалось, что она сходит с ума. Она не допускала мысли, что Сисли может быть так похожа на Луиса.

— Очень мило с твоей стороны приехать забрать нас, — выпалила Одри, лишь бы сказать хоть что-нибудь.

— Не говори глупостей! Я же не могла бросить вас на платформе! — Она мягко засмеялась и нежно посмотрела на близнецов. — Итак, вы — мои племянницы. Надеюсь, вы любите собак. У меня их восемь. Поехали, мы не можем заставлять их ждать.

Алисия и Леонора, подхваченные вихрем энергии тети, молча последовали за ней.

— К счастью, у меня большая машина, — сказала Сисли, открывая багажник грязной «Вольво», чтобы носильщик мог уложить туда чемоданы. — Боже мой, у вас так много вещей! Полагаю, ту ужасную школьную форму вам тоже придется купить.

— Нам пришлось купить все, — ответила Одри, усаживая детей на заднее сиденье.

— Пока они будут у меня, много вещей им не понадобится. Достаточно теплых кофточек и пары носков. Я не отапливаю дом. Есть только камин, поэтому зимой чертовски холодно. — Она посмотрела на близнецов, на лицах которых был написан ужас. — Но вы всегда можете взять в постель вместо грелки любую собаку. Они приходят по первому зову, в любое время дня и ночи, — добавила она и засмеялась. — Итак, вперед! Едем домой!

Одри забралась в машину. Она села на что-то твердое. Две больших упаковки собачьего печенья.

— Пусть лежат, Одри, я купила их на случай, если вдруг понадобится задобрить Барли в ветеринарной клинике. К счастью, подвернулась Хилари Фиппс со своей девчонкой, и Барли вел себя как ягненок. Он испытывает к ее собаке особые чувства.

— Должно быть, она очень красивая, — сказала Одри, которая никогда не интересовалась животными.

— Вовсе нет, ужасная зловонная старая тварь. Мой Барли — молодой и часто воротит нос, когда ему приводят невест. Но к сучке Хилари он испытывает особую любовь. Хотя она сама не часто моется, — добавила Сисли со злой улыбкой.

— A-а, понятно, — сказала Одри растерянно.

Сисли засмеялась теплым ласковым смехом, и Одри снова подумала о том, как же она не похожа на Сесила.

— Как поживает мой брат? — спросила золовка, словно прочитав ее мысли.

Одри ужасно хотелось расспросить ее о Луисе, но она боялась, что любопытство может вызвать подозрение. Она убедила себя, что подходящий момент обязательно наступит. Разговор о муже только напомнил ей о неприязни, которую она к нему ощущала, и ей пришлось собрать все силы, чтобы ответ прозвучал жизнерадостно.

Они ехали по узеньким извилистым тропинкам, заросшим папоротником и усыпанным умирающей летней листвой. Ласковое осеннее солнце покоилось на верхушках покатых холмов. Казалось, леса охвачены золотым огнем. День был ясный, но свежий и холодный воздух словно напоминал о том, что зима не за горами.

Одри ощутила прилив грусти. В повисшей тишине, сквозь ушедшие годы, Одри услышала эхо слов Луиса: «Знаешь, почему мне грустно? Потому что мы не можем наслаждаться красотой вечно. Она преходяща, как радуга или закат. Все красивое исчезает». Одри захотелось расплакаться. То ли от ужаса, что через несколько дней придется расстаться с дочерьми, то ли от радости, что увидела эту красоту, которая напомнила ей о том, что все люди смертны, то ли от горечи. Во что превратилась ее любовь? Она не знала. Но в тот момент она точно поняла, что имел в виду Луис и чего боялась она сама. «Преходяща, как радуга или закат». Она отдала ему свою любовь, а затем отняла ее. Он был прав, когда не поверил ей. Ее чувство было непостоянным. Она разочаровала его.

— Дом, милый дом, — сказала Сисли, проезжая мимо обшарпанного забора.

Машина приближалась к череде грубых фермерских построек, которые выглядели так, словно вот-вот развалятся. Близнецы завизжали от восторга, увидев свору собак, которые, лая и виляя хвостом, бежали к ним. Приветственная собачья делегация проводила их через ворота к усыпанной гравием дорожке, ведущей к дому.

— Великолепно! — воскликнула Одри, пробегая взглядом по не защищенным от ветра просторам поместья, где зеленые листья глицинии цеплялись за потертый фасад из красного кирпича, жеманно укутывая окна, — так боа из перьев прикрывают тело элегантной пожилой дамы.

— Поместье принадлежало семье моего покойного мужа. Теперь я по мере сил ухаживаю за ним. Слишком не присматривайтесь, потому что заметите все трещинки и пятна. Поместье пытается выжить уже порядка четырехсот лет, поэтому рушится не от моей небрежности или равнодушия.

— Здесь очень красиво. — Одри вздохнула и почувствовала, что грусть отступает. — Дом дышит счастьем. Я уже ощущаю это. Ты, должно быть, его очень любишь.

Сисли улыбнулась золовке.

— Мне так приятно слышать это. Мои родители годами пытались убедить меня продать его. В отличие от тебя, они меня не понимали.

— Дети будут здесь счастливы, и я тоже.

Алисия и Леонора выбрались из машины и упали на колени, лаская собак и громко смеясь, когда те прижимались к ним мокрыми носами или теплыми языками облизывали лицо. Девочек встретили две немецких овчарки, спаниель, черно-белый терьер, две собаки коричневого цвета непонятной породы и толстая маленькая собачка, похожая на сосиску. Барли, золотистый ретривер, остался в ветеринарной клинике. Всего у Сисли было восемь псов, все мужского пола, и все… ее дети. Она посвистела, и собаки, оставив в покое близнецов, примчались к ней и закружились по гравиевой дорожке. Она не обращала внимания на то, что они оставляли доказательства своей любви в виде грязных следов от лап на ее светлых брюках и рубашке. Одри догадывалась, что Сисли надела чистую одежду и помыла машину только по случаю их приезда, но теперь они познакомились, значит, можно вернуться к привычному образу жизни. Естественность Сисли ей очень понравилась.

— Пойдемте в дом, — сказала Сисли и повела их к парадному входу. — Оставьте вещи, я попрошу Марселя перенести их попозже.