Кинжал с красной лилией - Жюльетта Бенцони Страница 54

Час спустя через ворота Сен-Дени выехал из города и Антуан, но по городским улицам он промчался галопом, распугав кумушек, кур и уток, зевак и даже караульных. В последнюю минуту он решил не брать с собой Грациана. Славный паренек очень расстроился, но Антуан постарался его утешить, сказав, что дает ему чрезвычайно важное поручение: он должен следить за домом на улице Пули, и чем больше узнает о его обитателях, тем лучше.

Три недели спустя Антуан вновь проехал через ворота Сен-Дени, но в обратном направлении, и был он необыкновенно мрачен и встревожен. Молодой человек добрался до Булони кратчайшей дорогой, а в Булони расспросил каждого корабельщика и лодочника, которые способны были переправиться через Ла-Манш, не везли ли они в Англию рыжеволосого дворянина, рослого и плечистого, забыть которого было невозможно... Но никто такого не помнил.

В придорожных постоялых дворах, церквах и монастырях на его расспросы тоже отвечали, что не видели такого человека. Похоже, Тома, едва только выехал за стены столицы, пересел на небесное облако...

Со смертельной тоской в душе Антуан отправился с докладом к полковнику де Сент-Фуа, который, едва услышал первое слово, разгневался.

— Исчез? Никто не видел? Великана с голосом, который похож на раскат грома? А что уж говорить о его смехе! Король ни за что вам не поверит!

— Вполне возможно, у Тома не было поводов смеяться. Могу только добавить, что я в отчаянии, господин полковник!

— Понимаю вас и разделяю ваши чувства. Завтра приступите к исполнению служебных обязанностей. Его Величество я предупрежу. Однако вашим товарищам ни слова. Я, как и вы, не могу поверить в фатальный исход. Для всех вы ездили в Булонь с поручением, о котором рассказывать не положено. Согласны?

— Да, господин полковник. Я и сам не позволяю себе думать о худшем. Не хочу закрывать дверь надежде.

* * *

За три прошедшие недели Лоренца окончательно вернулась к жизни. Но возвращалась она к ней очень медленно. Душераздирающий кашель мало-помалу поддался воздействию травяных отваров и препротивной сладковатой микстуры, и Лоренца стала спокойнее спать по ночам. Раны на теле тоже понемногу заживали и болели гораздо меньше благодаря примочкам, которые накладывал Кампо, и бальзаму, изготовленному по его собственному рецепту. Бальзамом очень заинтересовалась мадам д'Антраг, и ей удалось выведать его состав благодаря своей милой любезности, ореховым пирожным с медом и яблоками и сделанной из тех же яблок водки, которая нравилась доктору до безумия. Бальзам, по утверждению Кампо, должен разгладить на шелковистой коже девушки все следы зверских избиений. Во времена, когда шпаги, кинжалы и другие всевозможные клинки начинали плясать из-за любого пустяка, подобное целебное средство было настоящим божьим благословением!

— Не знаю, как в вашей стране, — призналась хозяйка дома доктору, — но французы обнажают шпагу из-за косого взгляда или чиха...

— У нас поступают еще хуже, по такой же весомой причине просто перерезают горло.

— Охотно верю, но тот, кому удается остаться в живых, поднимается с постели с такими шрамами и рубцами, что кажется, будто его перепахали, будто землю!

Подобная болтовня развлекала выздоравливающую, но не приносила ей главного, в чем она больше всего нуждалась: душевного покоя и успокоения мыслей. Воспаление мозга, от которого она чуть было не умерла, давало о себе знать ночными кошмарами и приступами тоски, граничащей с отчаянием. Что с ней станется, когда она покинет этот дом, ставший для нее, благодаря заботам мадам д'Антраг, надежным прибежищем? Больше всего на свете Лоренца хотела бы увидеть голубое небо и холмы Флоренции, но случится ли это когда-нибудь?..

От мадам де Верней, никогда не страдавшей излишней деликатностью, Лоренца узнала, что весь город считает ее убийцей собственного мужа, что ее тетушка подольстилась к королеве, вошла в ее ближайшее окружение и во весь голос обвиняет племянницу, утверждая, что сама была свидетельницей убийства. Хотя, на самом деле, если она и находилась в особняке Саррансов, то совсем недолго. Маркиза ничего не скрыла от бедняжки, она даже сообщила ей, что королева лично дала ход делу против «своей недостойной крестницы, позора всей семьи».

— Но ведь кроме вас, мадам, моей спасительницы, есть и еще два человека, которые знают правду: господин де Курси и Его Величество король, от которого, как вы мне сами говорили, вы ничего не утаили.

— К сожалению, молодой де Курси исчез совершенно непонятным образом. Король отправил его в Англию к вашему пасынку, чтобы он лично все ему рассказал, но Антуан де Сарранс вернулся, так и не встретив его по дороге. Сейчас Антуан отправился на поиски де Курси. А ведь барон — ваш главный свидетель, даже если не присутствовал во время драмы на улице Бетизи.

— Не он один. Вы тоже надежный свидетель, мадам.

— Я видела куда меньше него. И потом, должна вам сказать, что толстая банкирша ненавидит меня так же сильно, как я ее презираю, она боится, что я лишу ее трона.

— А... король?

— Никто пока не знает, что король вновь нашел дорогу к нашему дому, скрепил ненадолго ослабевшую связь и по-прежнему меня любит. Если бы его ослица знала, что вы находитесь у меня и что король ко мне вернулся с еще большей пылкостью, чем раньше, она подняла бы такой рев, что об этом знал бы не только весь Париж и вся Франция, но вся вселенная. Она вполне была бы способна подослать к нему убийцу, например, своего Кончини или еще какого-нибудь подлеца из итальянской шайки, которую она привезла с собой и которой покровительствует.

— А если де Курси не вернется?

— Лучше об этом не думать. Но когда немного потеплеет, я хотела бы вас отправить в мой замок де Верней или в Мальзерб, к моему отцу.

— А разве не проще помочь мне вернуться к себе домой?

— И на что вы там будете жить? Вы лишились всего, моя дорогая. Все, что вам принадлежало, кроме ваших платьев, принадлежит теперь молодому де Саррансу. Но я не уверена, что вы получите и платья, потому что они остались в Лувре. Драгоценности уж точно не получите, потому что, как я слышала, они очень понравились вашей очаровательной крестной мамочке.

— Вы забыли, что у меня есть мой семейный дворец и вилла во Фьезоле. Мне трудно себе представить француза, который стал бы в них жить.

— Француз может их продать.

— Недостойный поступок. Согласно нашим законам вдова получает часть принадлежащего ей имущества, если у нее есть дети. А если детей нет, то все целиком.

— По французским законам тоже. Если только вдова не умирает на эшафоте, что вполне может случиться с вами, если кто-то вознамерился прибрать ваше состояние к рукам. В этом случае вашей тетушке не на что будет претендовать, и все ваше имущество отойдет короне.

— Никогда великий герцог не совершит такой низости!

— Вы не даете мне договорить, — упрекнула Генриетта свою гостью с едва заметной улыбкой. — Оно отойдет французской короне, так как ваш брак сделал вас французской подданной, — вот что я имела в виду, дорогое дитя. А кто говорит «корона», тот имеет в виду толстую Медичи, и вас это касается больше других, потому что вы ей в некотором смысле родственница. Можете быть уверены, что королева знает законы. Точно так же, как Галигаи, которая неустанно тянет с нее деньги и земли. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, почему это милейшее общество так обласкало вашу тетушку. Кстати, как ее зовут?